Михаил Серегин - Риск просчитать невозможно
– Дети, можете есть все, что вам нравится. Добрый дядя Степа угощает. Устройте себе праздник, пока можно.
Почти никто из детей школьного возраста не сдвинулся с места, а все попытки тех, кто был меньше и потянулся по неразумию к шоколадкам и вафелькам, тут же были пресечены их родителями. Те шикали на детей, били их по рукам или просто подтаскивали за одежду к себе. Делали они это зря, так как носастому их поведение совсем не понравилось, и последовал новый взрыв агрессии.
– Ну вы, пиявки недомоченные, вы что, все в морг у меня захотели? – завопил он на тучную дамочку, пытающуюся как-то вразумить свое семилетнее чадо. – Ты, бочка с простоквашей, оставь ребенка в покое, иначе сдуешься у меня, как проколотый шарик. – Он посмотрел на неподвижного, скрючившегося возле прилавка паренька, тут же добавив: – Чего вылупился, тебя это тоже касается. Я, кажется, русским языком сказал – угощаю.
Повторная угроза подействовала, и в тишине магазина зашуршали обертки.
– Так-то лучше, уродцы!
Под звуки шелеста и шороха захватчик уселся на стул у кассы и с удовлетворением стал следить за исполнением своей команды. Его товарищ, тот, что убил охранника, почти не отходил от двери, видимо, опасаясь захвата. Сам он, конечно, не высовывался, все время держа перед собой в качестве живого щита связанного по рукам и ногам второго охранника. Тот долго молчал, затем все же решился произнести:
– Отпустите хотя бы детей. Они же ни в чем не виноваты.
– Заткнись, падла, – дернув его за волосы, рявкнул тот. – И не смей рта раскрывать, иначе… – Он пихнул ствол ему прямо в нос. – Я обещал твоего дружка крякнуть – вот и крякнул. И тебя убью, очень ты мне не нравишься, – выпалил он прямо в лицо напуганному до крайней степени парню.
Затем его отвлекло какое-то движение за дверью, и он отвлекся на прояснение обстоятельств. Довольно долго ему не удавалось понять, кто же маячит перед входом. Одно было очевидно – это точно не человек. Но кто же тогда?
– Пес!
Он отчетливо увидел лохматую собаченцию с какой-то странной конструкцией на голове, отдаленно напоминающей корону, только для инопланетян, с антеннками и болтиками.
– Это еще что за шавка? – рявкнул он раздраженно. – Хрень какая-то.
К двери спешно подвалили остальные.
– Мать их… Да они специально ее к нам заслали, – сплюнул на сторону один. – Что они еще удумали?
– Сейчас будет захват! Говорю тебе…
– Идиот, – он отвесил товарищу оплеуху, – не каркай. Открой дверь, сейчас я этого блохастого поджарю.
Подпалить четырехлапого инопланетянина оказалось не так уж и просто. Пес все время метался туда-сюда, ни на минуту не останавливался и то и дело норовил кинуться на высовывающуюся в щель руку с оружием. Все это просто взбесило ребят, заставляя негодовать больше прежнего.
– Надо сматываться отсюда, – решительно заявил носатый. – Как-то, но надо.
– Может, предложишь вариант, – огрызнулся главный. – Сами знаем. Только я под пули не полезу.
– Тогда дай мне пушку, ты не умеешь стрелять.
Отпихнув товарища в сторону, носатый выхватил ракетницу и, встав за стеклом, стал прицеливаться в собаку. А через несколько секунд раздался выстрел. Точнее, сам выстрел растворился и потерялся в грохоте разбившегося и разлетевшегося во все стороны стекла. Со спины парня послышалась ругань:
– Охренел, придурок? Мог бы и предупредить!
Но стрелку все было нипочем. Видя, как взвизгнула собака и позорно шмыгнула в толпу, он затянул охотничий клич индейцев, балдея от собственной меткости. Звук выстрела эхом отдался где-то далеко, затем вдруг носатый захрипел и, застыв в той позе, как и стоял, мешком шмякнулся на пол. Его товарищи оторопели и интуитивно подались назад, стараясь не быть в поле видимости снайпера. Затем, правда, один припал к полу, подполз к другу и принялся ощупывать его тело руками.
Лежащий с открытыми глазами сраженный носатый захлопал ресницами.
– Живой. Шурка, ты живой! – Пацан принялся тискать в объятиях друга.
– Аа-а-аа! – взвыл сиреной тот. А затем разразился страшной бранью. – Слезь с меня, скотина, б-бо-льно!
– Что, где? – засуетился товарищ.
– Палец, палец горит!
Палец не горел, а кровоточил. Как оказалось, стрелок, видимо, пытавшийся выбить из его рук оружие, своего добился, выстрелом сломав один из пальцев руки. А упал носатый скорее по инерции, а может, от страха, решив, что его срубили наповал.
– Ты видел! Нет, ты видел, – парнишка засуетился. – Они нас отстреливают, как мух. Надо что-то делать. – Он сорвался с пола и, кинувшись на главного, схватил того за грудки и принялся трясти. – Это все была твоя идея. Теперь они нас отщелкают всех до одного. Никого в живых не оставят.
– Кончай истерику, – раздраженно оттолкнул его от себя тот, после чего парень отлетел и едва не сбил своим телом одну из полок с товаром. Несколько упаковок полетели на пол, но сейчас было не до них. – Никто из нас не умрет. Они еще не знают, с кем связались. Они считают, что мы лохи последние, а мы не такие. Мы им еще покажем. Перевяжи ему руку, и больше не суйтесь к двери. А вы чего выпялились?
Он недовольно зыркнул на притихшую толпу.
– Кто-то желает присоединиться к нашему веселью? – Зрачки парня нехорошо сузились. – Может, ты, даздраперма? – Он ткнул пальцем в интеллигентного вида женщину. А когда та поморщилась от этого прикосновения, со всего маху ударил ее по лицу. Несчастную отшатнуло в сторону, и она громко разрыдалась.
Захватчик между тем выхватил одного из мужчин из толпы и пихнул в направлении разбитой двери.
– Будешь стоять тут, пока я не разрешу отойти. А подстрелят, туда тебе и дорога. Стоять, я сказал! – прикрикнул он, видя, что мужчина отстраняется к стене. – И всем остальным не двигаться. Ублюдки!
Кому адресовался последний комплимент, никто так и не понял – то ли здесь присутствующим, то ли ментам.
А между тем на улице тоже было совсем не холодно, даже жарко. Из-за того, что стрелял совсем и не снайпер и тем более не по приказу начальства, а совершенно посторонний человек, возникла некоторая паника.
Не понимая, кто нарушил общий приказ, омоновцы и менты вертели головами по сторонам, пытаясь найти нарушителя. А нарушитель, спокойно стоя перед тем, чьим служебным оружием он воспользовался, невинно хлопал ресницами, повторяя:
– Вот это ты, брат, меткий! Восхищаюсь. Настоящий джигит.
– Да ты что, псих! Это ведь ты стрелял, – выпучив глазища на Винни-Пуха армянской наружности, промямлил в ответ мент. – Это же ты…
– Я? – Ашот, а это был, конечно же, именно он, усмехнулся. – Глупишь, я и стрелять-то даже не умею. И потом, у меня и пушки нет.
– Охренеть! – вновь затянул парнишка. – Да ты же…
Ашот прервал его дальнейшие реплики, подтянув за шиворот к себе и тихонечко шепнув на ухо:
– А ты теперь попробуй это кому-нибудь докажи! На твоем месте я бы прикинулся столбом и нарисовал на роже мину идиота. Усек?
С трудом сглотнув, парнишка коротко кивнул.
– Ну вот так бы и сразу, – обрадованно ударил его по плечу Мачколян. – А то вы, ты… Лучше сказать просто, что пальнул кто-то из доброжелателей. Ну давай, не теряйся, – и, повернувшись, он зашагал прочь, широко и довольно улыбаясь во все свои тридцать два зуба.
Глава пятая
Да, стоит признать, что Граф своим странным видом переполошил захватчиков магазина и вызвал у них очередной приступ дисгармонии с окружающим миром, за что его и попытались расстрелять едва ли не в упор. Не секрет уже и то, что ему оказал посильную на тот момент помощь товарищ по имени Ашот Мачколян. Он выхватил из рук стоящего рядом мента служебный пистолет, как только Граф взвизгнул, испугавшись пролетевшей мимо него свистящей штуки, резко вскинув пушку вверх и, почти не целясь, выстрелил. Он, даже не проверяя, попал ли в точку, а просто так же быстро, как и минуту назад, повертел пушку вокруг пальца и торопливо сунул ее в кобуру ошарашенного служивого, стоящего перед ним с открытым явно не для еды ртом. В общем, после всего этого Граф и Ашот встретились у служебной машины, где их уже ждали Грачев, Величко и Максимов.
Пока никому из посторонних, а зевак было слишком много, чтобы их всех контролировать и держать под присмотром, даже не пришла в голову мысль о том, что в очередном переполохе повинна все та же странная спасательная бригада, у которой отчего-то все время свербит в одном месте, из-за чего она старательно лезет куда не следует. Тем временем, вставив микрокассету в специальное устройство, понятное только для Максимова, бузотеры сосредоточенно уставились на экран.
Запечатленное Графом было весьма забавно. Сначала он снял целый лес ног, самых разных. Кое-где, а это заметил только озабоченный Максимов, мелькали и дамские трусики, случайно попавшие в кадр, когда овчарка излишне задирала голову, пробираясь к своей цели. За этот подарок Андрей даже похвалил пса, не пожалев для него не только ласки, но и поцелуя. А довольному Графу только это и было надо. Он тут же завилял хвостом, пару раз даже тявкнул, но, видя, что про него снова забыли, обиженно опустил голову и ушел к противоположной стене кабины.
