Сергей Алтынов - Последний бой наемника
– Эй, сестричка, не подскажешь, который час? – услышала она вполне вежливый мужской голос.
Подождав пару секунд, она неторопливо обернулась.
– У вас же есть часы, – ответила она, кивнув на браслет, надетый на руку окликнувшего ее парня.
– Ну и что? – ответил тот. – Прокатиться не хочешь?
– Только прокатиться?
Она отвечала теми словами, какими должна была отвечать девица подобного склада. По крайней мере так ее напутствовал Васнецов.
– Разумеется, не только, – в разговор вступил второй, малосимпатичный, с довольно-таки бычьей внешностью.
Надя не ответила, лишь смерила обоих оценивающим взглядом.
– Учти, нас трое! – За ее спиной вырос еще один и довольно бесцеремонно положил на ее оголенное плечико свою тяжелую клешню.
– Всего-то? – прищурившись, оглядела его Надя.
«Какие они здоровенные, – думала между тем она. – Неужели Василий с ними справится? А я… я в случае чего справлюсь?» От последней мысли Надя лишь тяжело вздохнула.
– Ты не думай, мы народ щедрый! – по-своему понял ее вздох стоявший рядом и, вытащив из внутреннего кармана пачку долларов, картинно поиграл ими перед самым Надиным лицом.
– Другое дело, – стараясь скрыть отвращение, сквозь зубы произнесла она. – Поехали! Только вот… одна просьба.
– Что за просьба? – откликнулся «бычок».
– Давайте это все… – Надя замялась, не зная, как «это все» обозвать. – Ну встречу нашу проведем около реки. Здесь, в паре километров, пляж такой тихий, почти заброшенный.
– Ну… давай, – немного поколебавшись, произнес «бычок», судя по всему, главный.
Впрочем, более удобного места в ближайших окрестностях и в самом деле трудно было отыскать. И не только для «этого самого»…
– Идет! – сообщил наблюдатель, замаскировавшийся у окна.
Ландскнехт осторожно подошел к занавеске и, стараясь не демаскировываться, глянул за окно. Дверь подъезда открывал среднего роста худощавый мужчина, одетый в куртку, кепку и темные очки. «Как дешево замаскировался господин Васнецов», – мысленно усмехнулся Ландскнехт. А в том, что в подъезд вошел Васнецов, он не имел ни малейшего сомнения. Ландскнехт сделал предупреждающий жест Глории, чтобы та не вздумала дергаться и открывать рот. Красавица лишь капризно передернула плечами. Мол, не дура, сама понимаю… Не прошло и минуты, как послышался звонок в дверь. Теперь главное – ударить первым, деморализовать, сломить врага в течение нескольких секунд. Не глядя в глазок, Ландскнехт стремительным движением распахнул дверь и тут же нанес сильный удар в солнечное сплетение шагнувшему на порог человеку. Тот охнул, Ландскнехт ударил его в голову уже несколько слабее, тут же одним рывком втащил в коридор, успев при этом захлопнуть ногой дверь. Предполагаемый Васнецов растянулся вдоль коридора, зарывшись физиономией в ковровую дорожку. К делу подключились подручные Ландскнехта. Немного попинав лежащее тело, они заломили «гостю» руки за спину и на всякий случай защелкнули наручники. Затем еще пару раз добавили по почкам и, взяв за шиворот, рывком поставили на ноги. Модные очки были расколоты, кепочка отлетела в сторону. Перед Ландскнехтом стоял…
– Семеркин?! Как вы здесь оказались? – только и проговорил Ландскнехт.
– Игорь? – в свою очередь, узнав Ландскнехта, пролепетал разбитыми губами секретарь. – Что это значит?!
Из большой комнаты послышался громкий торжествующий хохот. «Заткнись, дура!» – мысленно произнес Ландскнехт.
– Вы зачем сюда сунулись? – Ландскнехт продолжил беседу с секретарем, немного нарушая установленную субординацию.
Вопрос был явно риторическим, не требующим уточняющего ответа. Хорошим ответом был непрекращающийся хохот Глории.
Семеркин замотал головой, дернул скованными руками.
– Немедленно освободите меня! – потребовал секретарь крепчающим голосом.
Ландскнехт дал команду своим, и те освободили Семеркина.
– Теперь потрудитесь объяснить… – начал было Семеркин, но его прервала вышедшая в коридор Глория.
– Господин Семеркин назначил мне свидание, – пояснила она. – В моей же квартире.
– Даже если это и так… – продолжил Семеркин, но на сей раз его прервал Ландскнехт.
– Мне все понятно, – не глядя на окружающих, произнес он. – Приношу вам свои извинения, господин Семеркин. Мы ждали другого человека.
Ландскнехт решил не нарушать субординации.
– Желаю счастливо оставаться. – Подняв кепочку и расколотые очки, Семеркин направился к дверям. – Вы, Игорь, напрасно так поступили…
– Это вы напрасно сюда заявились! – В голосе Ландскнехта сейчас был металл.
– Вот как? Ну-ну… Счастливо оставаться.
Семеркин хлопнул дверью, а Ландскнехт лишь сейчас сообразил, что благодаря этой дуре Глории он нажил себе опасного, беспощадного врага.
– Ты напрасно сделала это! – обернувшись к Глории, произнес Игорь. – Сейчас же отправишься со мной в замок, понятно?
Столкнувшись со взглядом его безжизненных, точно заледеневших и остановившихся глаз, Глория не посмела ничего возразить.
– Вы остаетесь здесь, – кивнул своим Ландскнехт. – Появится – можете стрелять на поражение.
Настроение Ландскнехта заметно ухудшилось. Иметь во врагах эту змею Семеркина он не собирался. Секретарь имел утонченный, гадючий ум и безграничное влияние на Лузгинского. В том, что Семеркин будет мстить за разбитую рожу и сорванное «свидание», Ландскнехт не сомневался. И не только ему, но и Глории. Поэтому красавица некоторое время поживет в замке. Даже не некоторое, а довольно-таки длительное. И принадлежать будет только ему.
А Васнецов, кажется, и не собирался посещать Глорию. Он умен, этот майор. Умен, осторожен и дерзок. И, освободившись из ментуры, он вряд ли заляжет на дно… Где он сейчас и сможет ли Ландскнехт опередить его?
* * *Тренируя своих бойцов в рукопашном бое, в минуты редких перерывов Ландскнехт частенько предавался «воспоминаниям»:
– Помню, в Чечне в 1995-м моя разведгруппа вышла на целое соединение чечей. Нас пятеро, их человек восемьдесят. Отбились, ничего.
– Врукопашную? – позволял усомниться кто-нибудь из молодых боевиков.
– По-всякому, – отвечал Ландскнехт.
Ни в какой Чечне Ландскнехт отродясь не бывал, так как с вооруженными силами распрощался аж за полгода до первой кампании. Тем не менее считал должным поддерживать в подчиненных боевой дух героическими рассказами о собственном спецназовском прошлом. В этих рассказах сам он, будучи в звании капитана, неоднократно попадал в страшные переделки, но всегда умел вовремя применить лихой рукопашный прием или опережал врага огнем на сотые доли секунды. Бандитские же пули проходили в миллиметрах от Ландскнехтовой головы, так как он весьма профессионально «качал маятник»… Бойцы, даже если и сомневались в чем-то, голоса не подавали. Любое отступление от установленной Ландскнехтом «субординации» означало лишь одно – спарринг в полный контакт. А в рукопашной Ландскнехту равных не было, при этом он всегда добивал уже упавшего противника, мог сломать пару ребер, ударить ниже пояса.
– В бою нет правил! – твердил при этом он. – Ни перерывов, ни разминок.
Тот, кто продержался хотя бы две минуты, потом долго ходил в героях. Игорь Кимович внушал вверенному контингенту, что в скором времени они тоже станут такими же мастерами, как и он. И «бойцы» зачастую самоотверженно калечили друг друга, ломали руки и ноги, отбивали внутренности.
– Происходит естественный отбор! – комментировал подобные случаи Ландскнехт. – В моем подразделении останутся лишь настоящие воины!
Свою охранную контору Ландскнехт именовал не иначе как подразделением. Он любил снимать себя и тренировки своих бойцов на камеру, а затем делать рекламные ролики охранного предприятия. Еще со школьных лет Игорь знал, что будет военным. Причем не просто военным, а командиром специального штурмового подразделения. Еще учась в школе, он имел разряды по различным видам борьбы, стрельбе и легкой атлетике, потом поступил в Суворовское училище. Но лишь после окончания общевойскового командного мечта Игоря (тогда Игоря, никак не Ландскнехта) осуществилась. Но тут выяснилась интересная вещь: если в Суворовском и общевойсковом училище Игорь был лучшим по физ– и спецподготовке, то в подразделении спецназа его встретили ребята ничуть не хуже его, а некоторые и покруче. Ничего удивительного, в спецразведку принимали лучших выпускников Рязанского училища ВДВ и других заведений, имевших спецфакультеты. Это был первый удар по честолюбию будущего Ландскнехта. А уж когда на соревнованиях по рукопашному бою он вчистую проиграл такому же лейтенанту Коле Власову, Игорь и вовсе замкнулся в себе, стал нелюдимым и малообщительным. На тренировках изводил себя до седьмого пота… Сослуживцы, в свою очередь, стали косо поглядывать на Игоря. Особенно после того, как молодой офицер завел «моду» – использовать солдат-первогодков в качестве «мешков для битья». Нечто вроде «кукол», описанных изменником Родины Резуном-Суворовым. Начальство смотрело сквозь пальцы – все-таки папа Игоря был в ту пору действующим генерал-лейтенантом. Но однажды юный солдатик воспротивился такому повороту дел.
