Сергей Зверев - Золотая рота
– Можем ехать, – заключил Проценко, захлопывая двери и взгромождаясь за руль. Двигатель работал, машина подрагивала, а на повреждения в радиаторе даже смотреть не хотелось.
– Подожди… – опомнился Андрей.
Он пришел в себя, лихорадочно осматривался. Место для засады сметливые друзья выбрали идеально. Действовали экспромтом (и как они догнали плетущийся по закоулкам джип?), но грамотно – не подкопаешься. Приятно работать с такими людьми. Жилых домов в районе не было, высокие заборы из неотесанных каменных плит, непроницаемая зелень фруктовых деревьев, узкий проезд. Безлюдье… впрочем, нет – из переулка, не видимого глазом, прихрамывая, выбрался пожилой мулат в кожаной жилетке на голое пузо. Остановился, угрюмо всматриваясь в безобразия, и решил воспользоваться другой дорогой – развернулся и потопал обратно. Безобразия творились действительно выдающиеся – четыре копа корчились в пыли и оглашали округу жалобными стонами. Андрей подбежал к ним, собрал рации, выбросил их все через забор. Забрал пистолеты – хуже уже не будет – четыре бельгийских «браунинга» «FN Five-seven» – облегченных, самозарядных. Отволок эту гору железа друзьям:
– Разбирайте, поехали…
Дискутировать не стали – какое-то время они могли использовать эту машину. Пока очухаются копы, свяжутся со своими, опишут приметы «преступников», вспомнят номерные знаки – пройдет не менее получаса… Элементарный в управлении джип помчался, как молодой скакун, пропылил по переулку, свернул в аналогичный и выбрался на пустырь – неподалеку от внушительной свалки, стыдливо прикрытой вереницей пальм. Окраина Аллеридо, удаленная от сверкающего побережья. Возле свалки пыхтел самосвал, возились с лопатами оголенные по пояс мулаты.
– Тормози, – сказал Андрей, а когда Проценко послушно остановил машину, распорядился: – Рассказывайте. Где Крикун?
– А мы уж думали, ты не спросишь, – усмехнулся Генка. – Расклад такой, командир. Если нас поймают, тебя убьют или посадят – в сущности, одинаково приятно. Не думаю, что доминиканские тюрьмы отличаются, подобно европейским, домашним теплом и уютом… И нас посадят – поскольку натворили мы немало, не имея даже мало-мальского государственного прикрытия. Наши личности вычислят – это несложно. Срок будет длинным и трудным – с чем и поздравляю всех присутствующих. Перспектив не вижу. Единственное, на что мы можем рассчитывать, что поймают не сразу. Но это так, вступление – лирика, так сказать. Зная твой характер, Андрей Николаевич, можем предположить, что беготню от полиции и мафии ты намерен совмещать с работой, за которую тебе заплатили. Тогда слушай. Позицию у «Парадизус Гольфо» мы заняли рано утром… от кофе, что пили пять раз, уже на душе тошно… Вся суета, полиция, потом еще раз полиция, потом тебя потащили… И вот что интересно. – Генка сделал загадочное лицо. – Мы обнаружили, что, кроме нас, за событиями в отеле увлеченно наблюдает еще один тип. Невзрачный, щуплый, вот с таким носом – в принципе белый. Явный холерик и невротик, но не глупый. Сначала он сидел в машине – старом «Фольксвагене», потом вышел, стал прохаживаться возле отеля, сунул нос, куда не следует, и даже сделал несколько снимков на цифровую камеру. Когда тебя повели, он опять снимал. Джип с твоим сиятельным телом убыл, а тип задумался. Записал что-то в блокноте, сел за руль и подался в другую сторону…
– Мы понимаем, Андрюха, все это может оказаться пустышкой, – перехватил эстафету Проценко, – но хвататься надо за любую соломинку. В общем, Леху Крикуна снарядили на такси выслеживать этого типа. Леха, конечно, не титан ума, но настырный, и если уж к кому-то привяжется, то не отлипнет.
– А еще мы изучили карту Аллеридо, – похвастался Генка. – И можем теперь ориентироваться с закрытыми глазами. В данный момент мы находимся в депрессивном районе Саламан на западной окраине города, в трех минутах езды от Алиганде, рассекающей городок вплоть до Изабель-Росса…
– Я знаю, вы одаренные дети, – кивнул Андрей. – Но давайте договоримся – больше одного раза в день я вас хвалить не буду. Может, есть смысл позвонить Крикуну?
В кармане у Проценко сработала вибрация; бурча, что черта лучше не поминать, он извлек телефон, буркнул: «Говори» – и стал слушать. Потом сказал: «Он с нами» – и передал трубку Андрею. Пока еще можно было пользоваться телефонами друзей – их личности не стали достоянием противника, и тот не применил свои технические возможности.
– Круто, командир, что ты опять с нами, – заурчал Леха Крикун на другом конце эфира. – Но я не удивлен, кто бы сомневался, что у парней все получится. В общем, так. Улочка называется Гуаделупе – хрен ее знает, где это; спроси у Генки с Проценко, они знают. Носатый тип… не знаю, живет он тут или работает… в общем, несколько минут назад он поднялся на второй этаж какой-то развалюхи – лестница прямо с улицы – и назад пока не возвращался. На двери табличка, издали не вижу. Мне тут скучно и неуютно. Цыганки негроидные ходят, косяка давят, местная шпана присматривается, так и напрашивается на разговор. Такой вот камуфлет, командир. Вы уж решайте, чего делать. Дом под номером двадцать – пройти подворотню за восемнадцатым строением, зайти во двор…
– Понял тебя. – Андрей выключил телефон и отдал Роману. – Улица Гуаделупе. Леха скучает по настоящему делу – скоро начнет поколачивать местную гопоту.
– Мы тут надрываемся, а он скучает, – всплеснул руками Генка.
– Знаю, где это, – кивнул Проценко. – Проедем дворами, без проблем.
На них косились, и это было не очень здорово. Контактов с представителями правоохранительных органов пока удавалось избегать. На улице Бундарде, параллельной искомой, Андрей засомневался в целесообразности дальнейшего использования краденого автотранспорта, и товарищи согласились – береженого бог бережет. Машину запарковали на улице и нырнули в ободранный проходной двор. Район, в котором проживал (или работал) носатый субъект, не отличался фешенебельностью. Древние двухэтажные дома, соединенные арками с колоннами, выбитая кладка, облупленная штукатурка, заваленные мусором тротуары. Но карибский колорит чувствовался и здесь – в пестрых одеждах аборигенов, среди которых встречались и представители белой расы, в буйстве цветов, в густых вьюнах, оплетающих здания, в пальмах, растущих на каждом свободном клочке земли. Нужное здание располагалось во дворе – позади подворотни, рассчитанной явно на карликов, но достаточной для проезда машины. Других подъездов к зданию не было. На общий двор выходили двери нескольких строений. Нависали балконы сложной конфигурации, перекрещивались и разбегались в разные стороны всевозможные лестницы – деревянные, ржаво-стальные. Голопузая ребятня в углу двора гоняла мяч. На «завалинке», развалившись, сидела женщина в платочке и пестрых многослойных юбках, курила сигару и равнодушно взирала на незнакомцев.
– Добро пожаловать, – шагнул им навстречу улыбающийся Крикун, выряженный в кричащую рубаху. – Я тут охренел уже от безделья…
Скрипела крутая лестница, прогибались ступени. Взявшись за перила, Андрей тут же отдернул руку – они могли посыпаться вместе с домом. Лестница завершалась единственной дверью – на удивление, железной – и табличкой, которую недавно подкрашивали. Он удивленно покосился на восходящего следом Генку, тот скорчил уважительную гримасу: словосочетание «Private Investigations», а ниже «Detective privado» не требовали каких-то особых знаний. Он постучал. За дверью испуганно спросили:
– Кто?
– Простите, пожалуйста, – робким голосом сказал Андрей, – но нам бы хотелось увидеть частного детектива Сальвадора Гарсия. У нас к нему очень важное дело, мы хотели бы предложить ему выгодную работу…
– Во как насобачился по-доминикански… – завистливо проворчал Крикун.
За дверью подумали, потом она чуть-чуть приоткрылась, образовался настороженный глаз и нос, сопоставимый по размерам с клювом птицы тукан. Большего и не требовалось. Андрей шагнул вперед, отдавив плечом дверь и того, кто за ней находился. Дождался, пока просочатся остальные, заперся и принялся с любопытством озираться.
Квартирка была небольшой и, похоже, совмещалась с рабочим кабинетом. Разбросанные вещи, в том числе стоящие колом носки, покосившиеся этажерки, недоеденный обед у потухшего экрана монитора, характерный туалетный запашок.
– Не очень, – поводив носом, заключил Генка и, жестом предложив Крикуну присоединиться, отправился на осмотр помещений.
Увидев пистолет, хозяин квартиры сморщил жалобное личико и рухнул на продавленную тахту. Он был какой-то жалкий – лет тридцати с хвостиком, взъерошенный, недокормленный, в вызывающе мятой рубахе. Он был испуган и даже не пытался это скрыть.
– Вот так и сиди, – сказал Андрей и подошел к окну.
Во дворе царило спокойствие, детишки пинали рваный мяч, «цыганка» искурила половину сигары и не собиралась останавливаться на достигнутом. За неимением других забав, она терзала нравоучениями ободранную вислоухую собаку – животное стояло неподалеку и понуро внимало.
