Кирилл Казанцев - Крематорий
– Вот видите, а вы говорили, что мы зря акцию затеяли и ничего у нас не получится. А вот отступил же Радьков.
– Всех задержанных выпустил. Даже на конференцию нас пропустили. Ему, наверное, отмашку из Кремля дали наконец-то. Скорей бы уже по голове ему оттуда дали.
– Плохо вы, девочки, знаете эту публику, – ответил Ларин.
– Не хуже вашего. И Бекетов наконец-то строительство дороги свернул. Даже строительную технику всю с полотна вывез. А то думал, что на него управы не найдется.
– Еще неизвестно, чем все кончится.
Андрею нравились эти наивные девушки, уверенные, что в жизни страны многое зависит от них. На самом же деле на них людям типа Радькова было глубоко плевать. Все акции протеста были для него чем-то вроде комариных укусов для слона – неприятно, но абсолютно терпимо. Во всем он привык сверяться только с ветрами, дувшими из Москвы. А там у него тоже были братья по разуму в высших коридорах власти, с которыми он исправно делился вырванными совместными усилиями из федерального бюджета средствами.
Дискуссия разворачивалась нешуточная. Противники прокладки трассы через заповедник находились в явном большинстве, и никто им почему-то рот не затыкал. На стенд вывесили альтернативные проекты, приводились весомые аргументы в их пользу. Бекетов и проектировщики отбивались вяло. Осторожно заявляли, что на проектирование уже затрачены большие государственные деньги, произведены подготовительные работы. Ну, а в том, что не проводилось предварительного общественного обсуждения, так это не их вина. Радьков лично участвовал в дискуссии – иногда вставлял свои «пять копеек» после того, как советовался с референтом. При этом губернатор не принимал ничьей стороны. Мол, я не специалист-строитель и не дипломированный эколог, все должны решать профессионалы. Для этого мы сегодня и собрались.
– Я сам родился в деревне, природу люблю и уважаю, – вещал Радьков в микрофон. – Она – наше богатство. Но и трасса нужна области, как воздух. Вот и давайте решать всем миром...
– Урод, – прошептала одна из девушек рядом с Лариным.
– Я бы сказала более точно, но не хочу ругаться матом, – поддержала ее подружка.
Андрей по большому счету просто ждал, когда закончится конференция, ведь Радьков обещал принять его, как только освободится; однако дискуссия продолжалась, и не было видно ей ни конца, ни края. Ларин уже откровенно скучал, считая конференцию балаганом, специально организованным для того, чтобы успокоить общественное мнение. Он оглянулся. К нему через проход пробиралась Маша.
Напарница почти выволокла Ларина за руку из зала, так спешила. Фойе бывшего дома политпросвещения буквально тонуло в безжалостном свете солнца. Те, кто вышел сюда размять ноги, обмахивались газетками, как веерами, промокали вспотевшие лбы и лысины носовыми платками.
– Все, я раздобыла эту дрянь. Не поверишь, целую канистру, – проговорила напарница, когда они уединились между оконным стеклом и развесистой пальмой в кадке.
За окном расстилался областной центр. Почти сразу за площадью с памятником Ленину, за сталинскими пятиэтажками распласталась невысокая частная застройка. За ней разлеглась промышленная зона с почерневшими от времени кирпичными и стальными дымящими трубами, блестела излучина неширокой реки, а дальше до самого горизонта тянулась в дымке синеватая полоса леса – того самого заповедника, чью судьбу сейчас решали на конференции.
– Поздравляю. Тебе удалось меня обскакать. У меня-то все сорвалось. Хорошо еще жив остался.
– Я уже отправила по нашим каналам образцы Дугину. Экспресс-анализ будет готов к завтрашнему вечеру.
– Ничего особо нового мы не узнаем. Только детали. Общая картина уже нарисована. И самое гнусное, что мы с тобой ничего не сможем сделать.
– Ты о чем? Если средство распыляли по прямому указанию Радькова, то это же состав преступления. Этого хватит, чтобы его утопить.
Ларин через плечо Маши смотрел в окно и щурился на яркий свет.
– Не нравится мне это внезапное солнце. Ох, как не нравится.
– При чем здесь солнце? Мне тоже прохлада нравится больше, чем жара. Но мы же с тобой не отдыхать приехали.
Андрей положил руку на плечо женщине.
– Кажется, началось то, чего я больше всего боялся.
Маша обернулась и сперва не заметила изменений в пейзаже. Все так же дымили трубы заводов, над градирнями электростанции поднимались облака пара. Но к этому дыму добавился еще один, и поднимался он над лесом. Сначала это была еле заметная с большого расстояния струйка. Она усиливалась, раздвигалась в стороны, и вот уже мелькнул огонь: поначалу маленькой искоркой, но вот он уже охватил верхушки деревьев.
Через полчаса тема конференции была далеко в прошлом. Люди, столпившись у окна, глазели на то, как горит лес. Одновременно звонили десятки мобильников, журналисты с ходу диктовали срочные сообщения в свои редакции. С места событий сообщали неутешительное – верховой пожар в заповеднике стремительно ширится. Огонь движется в сторону города.
По площади с воем и включенными мигалками пронеслась колонна пожарных машин. За ней следовали автомобили «Скорой помощи». Из зала к выходу в сопровождении охраны решительно проследовал Радьков, на ходу отмахиваясь от журналистов, он что-то сосредоточенно бубнил в трубку мобильника. Вместо него объясняться с публикой остался первый заместитель – Александр Викторович, абсолютно бесцветный тип с холеной мордой.
Дым над заповедником уже закручивался протуберанцами. Диск солнца побледнел в мареве гари.
– Я должен ехать, – произнес Ларин.
– Куда? Ты что, на пожар собрался? Какого черта? Или за Радьковым следить вздумал? Могу голову дать на отсечение, что он сейчас в кабинете у себя засядет. Ему вертушка спецсвязи теперь родней собственной матери. Это о такой катастрофе он всех предупреждал?
Андрей уже сбегал по лестнице. Маша прыгала через ступеньки рядом с ним.
– Я с тобой.
Ларин на несколько секунд остановился, внимательно посмотрел в глаза своей напарнице.
– Уже хватит того, что люди сейчас видят нас вместе. Ты бизнесвумен, которую интересует только продажа цветов из Эквадора. А вот известному фотографу на пожаре самое место. Может, я снимки для «Нэйшнл Джеографик» делаю. Так что оставайся, а я пошел.
Маша не успела догнать Ларина на улице. Он уже рванул прочь от бывшего дома политпросвещения, двинув свой «Ленд-Ровер» по площади. Маша вскочила за руль своей престижной желтенькой микролитражки и быстро нагнала внедорожник, который уже вливался в густой поток машин на центральном проспекте.
Чувствовалось, что в городе потихоньку начинается паника. Жильцы домов вывалили на балконы, всматривались в даль. И к без того плотному потоку машин прибавлялись новые, выезжавшие из дворов. Никто толком не знал, что творится за городом. А ведь там у многих были дачи, в деревнях жили родственники, у которых на каникулах отдыхали внуки-школьники. Еще немного, и главная артерия областного центра не выдержала – на перекрестке с другим проспектом образовался затор. Гудели клаксоны, слышались свистки регулировщика, пытавшегося разрулить непривычный для областного центра затор.
«Ленд-Ровер» сдал назад, чуть не смяв капот «жука» Маши, взъехал на высокий бордюр и, прокатив по тротуару сотню метров, нырнул в подворотню. Напарница Ларина попыталась повторить маневр, но миниатюрному «Фольксвагену» это оказалось не по зубам. Бампер машины с низкой посадкой лишь уткнулся в высокий бордюр. Маша, бросив автомобиль, забежала в подворотню. Как она и предполагала, двор сталинской пятиэтажки оказался со сквозным проездом. «Ленд-Ровер» уже благополучно покинул его через другую арку.
Напарница Ларина принялась отчаянно жать кнопки на мобильнике, хотя особо и не надеялась, что Андрей ей ответит. Но перегрузка каналов мобильного оператора была такова, что даже соединения не произошло.
– Черт, вечно он такой.
Женщина забросила трубку в сумочку и пошла к машине. По дороге спокойствие возвращалось к ней.
«Вообще-то, он прав. Тоже мне, собралась на пожар: на игрушечной машине, в туфлях на шпильках, при полном макияже и с платиновыми сережками в ушах. Нормальные люди даже перед парилкой в бане их снимают».
Она села за руль и стала терпеливо дожидаться вместе с другими водителями, пока рассосется затор.
* * *Ларин выскочил за город. По старому узкому шоссе медленно продвигались машины. Андрей сперва чертыхался, а затем принял вправо и погнал встречной обочиной, отчаянно сигналя. Даже самые раздраженные водители уступали ему дорогу. Все-таки колониальный «Ленд-Ровер» находился с обычными легковушками в разных весовых категориях.
В воздухе все явственнее чувствовался запах гари. Казалось, что это уже не солнце жарит своими лучами, а пламя пожара. Теперь машины ехали не только из города. В областной центр тянулись жители ближайших от заповедника деревень. Из приоткрытых багажников топорщился домашний скарб.
