Стивен Хантер - Алгоритм смерти
С первого раза Асад промахнулся. Посмотрев на магазин, он увидел адрес «КОЛОРАДО 2-157». Развернувшись, Асад направился обратно по коридору. Здесь было тихо и пустынно. Повсюду валялись брошенные сумки, опрокинутые коляски, потерянные шапки, куртки, ботинки — наглядные свидетельства безудержной паники. Кое-где виднелись разбитые витрины, но никаких следов мародерства не было видно.
Асад медленно двигался вдоль магазинов, время от времени останавливаясь, чтобы убедиться в том, что ему ничего не угрожает. Тишина. И наконец он нашел то, что искал. На протяжении приблизительно тридцати шагов броское стекло витрин уступало место стеклянным блокам, а в середине была двустворчатая дверь. Вывеска над нею наверняка объявляла о сути расположенного здесь заведения, хотя Асад и не смог ее прочитать. Бесшумно приблизившись к стеклянным дверям, он заглянул внутрь, и вскоре его глаза, освоившись в полумраке, разглядели игрушки на полу, опрокинутую детскую мебель и все остальное в том же духе. Несомненно, это то самое место, где должны находиться дети. Но в комнате было пусто. Быть может, всех детей увели отсюда, вот только Асад не представлял себе, как это можно было сделать. Наверное, они внутри, прячутся.
Скользнув внутрь, Асад весь превратился в зрение, всматриваясь в полумрак, и повсюду, куда обращался его взгляд, за ним следовало дуло малыша «калашникова», палец лежал на спусковом крючке, а прикрепленный оранжевый магазин был полностью снаряжен патронами.
И тут Асад увидел ее.
Как и он, она была чернокожая. Она стояла лицом к нему, в двадцати пяти шагах от него. Ее лицо было непроницаемой каменной маской. Окинув взглядом ее телосложение, Асад определил, что она не сомалийка, с тонким, как у него, носом, узкими губами и высоким лбом, но все равно уроженка Африки, спокойное лицо народов, обитающих южнее Сахары, широкий нос. Волосы были уложены в африканском стиле, мелкие завитки по всей голове.
— Сестра, — произнес по-сомалийски Асад, а девушка ответила по-английски, единственной фразой, которую он знал.
— Ступай к такой-то матери, — сказала она.
Не действовало абсолютно ничего. Разоблачая детскую порнографию, нужно проникать. Прокладывать себе дорогу через примитивные схемы защиты, обходя ловушки, отыскивая потайные ходы. Приходится закидывать наживку и ждать, когда клюнет, запускать программы дешифрования и перебора паролей, и в конце концов, имея терпение, изобретательность и прочную нервную систему, ты попадаешь внутрь. Далее работа заключается в том, чтобы вскрыть всю сеть, выяснить, кто покупает эту мерзость, кто ее распространяет и производит. После чего остается только обратиться к дельцам, разыграв роль некоего Джона А. Смита, преуспевающего адвоката, отца пятерых детей, члена престижного клуба и вице-президента ассоциации юристов, жаждущего посмотреть на насилие над детьми, и тогда можно уже складывать все воедино, документально оформлять доказательства и идти к тому федеральному или местному судье, у кого больше рвения и пыла. И на этом все закончится. Да, ты перепачкаешься с ног до головы, но при этом завалишь тех, кто гораздо грязнее.
Однако сейчас ни одна из имеющихся программ не работала. У того, кто вел эту игру, была очень толковая голова.
Джеффри Нил перепробовал все. Он, как одержимый, составлял усовершенствованные алгоритмы, написал столько программ, что этого хватило бы для запуска новой социальной сети, однако ССИКУ оставалась неуязвимой благодаря неприступной защите, встроенной в программу МЕМТАК-6.2, и упорной решимости устоять перед соблазном войти в открытый режим.
— Ну, Джефф, как дела? — спросил доктор Бенсон.
— Этот тип очень хорош. Он ужесточил все протоколы так, что я даже близко не могу подойти к ССИКУ, просто чтобы посмотреть на нее. Я уже заглянул на интернет-страничку «Сименса», но то, что провернул этот парень, выходит даже за рамки их возможностей. Господи, он мог бы зарабатывать миллиард в год, если бы писал программы для Стива или Билла,[19] и при этом трахаться направо и налево с классными девочками, а он занимается таким дерьмом?
— Может, ему не нравятся классные девочки, — заметил Бенсон. — Итак, что ты собираешься делать дальше?
— Молиться.
— Замечательно. Тогда я говорю, что ты…
— Молиться в смысле «разговаривать с богом». Под богом подразумевается тот программист из «Сименса», который все это разработал. Так что раздобудьте-ка мне побыстрее переводчика, Боб, потому что я ни слова не знаю по-немецки.
Лавелва смотрела на него. Вот, значит, он какой. Сомалиец, похожий на других сомалийцев, которых много в этих краях, худой, заносчивый, из него буквально сквозит самовлюбленность, потому как он считает себя таким красивым: тонкий нос, тонкие губы. Предположительно, его волосы представляли собой густую черную пену, такую сомалийскую в своей жесткости, однако сейчас определить это было невозможно, потому что на голове был туго завязан платок с характерным узором, перетянутый лентой. Парень был в мешковатых джинсах и толстовке, обыкновенная уличная шпана, а Лавелва повидала таких достаточно, и не только сомалийцев; но только этот держал в руках «калашников», а в кобуре на поясе болтался пистолет. Парень был на взводе. Его глаза казались слегка безумными — это давал о себе знать агрессивный бред нубийских воинов-львов; именно поэтому сомалийские банды внушали такой ужас в Ист-Сайде и вообще повсюду, где оставляли свой след.
Парень окликнул Лавелву на своем тарабарском наречии.
— Ступай к такой-то матери, — ответила та.
Ее не запугает этот юнец, она не отдаст ему детей. Ни за что, ни за что, ни за что.
Парень усмехнулся, демонстрируя белоснежные зубы. Он приблизился к Лавелве, полный бравады и уверенности в себе, лев, гордящийся своим большим автоматом и ножом. И снова обратился к Лавелве на своем варварском языке.
Парень шагнул вперед.
— Дети, — сказал он. — Ты давать мне дети, — на ужасном английском. — Сейчас давать мне дети.
— Ты от меня ничего не получишь, Джек, даже не мечтай, — ответила Лавелва.
— Дети. Моя хотеть дети. Имам хотеть дети. Вниз, вести дети. Сейчас.
Он подтолкнул Лавелву дулом своего «калаша». Потом еще раз, гораздо сильнее, так, что наверняка остался синяк.
— Хотеть умирать, сестра? Я убивать, нет проблем. Бах-бах, стрелять, черный сестра мертвый, затем брать дети. Может, убивать один ребенок. Нет проблем, нет проблем.
Парень снова подтолкнул ее, но не увидел то, что было зажато у нее в руке. Это «что-то» взметнулось вверх и саблей полоснуло его по лицу, породив ослепительную вспышку в глазах и острую боль, разлившуюся по всей голове. Парень отпрянул назад, оглушенный невыносимым страданием, дуло автомата опустилось вниз, но затем боль преобразовалась в ярость, и он бросился на Лавелву, готовый убить ее голыми руками. Они неуклюже сцепились друг с другом, кружась в ту и другую сторону, и девушка еще раз полоснула его по лицу своим оружием, нанесла еще один рубящий удар, от которого у него из глаз посыпались искры. Но парень был сильнее, он навалился на Лавелву, повалил на пол и оказался верхом на ней. Он убьет сучку голыми руками, придушит ее, после чего отправится за детьми.
Пресса была от него без ума. Как всегда. Он знал, что журналисты проецируют на него самые сокровенные свои мечты, и он без труда впитывал в себя их чувства, тем самым укрепляя собственный образ. После краткого описания текущего положения, сделанного этим идиотом, занимавшим должность пресс-секретаря при губернаторе, сам губернатор изрек несколько банальных фраз о своей уверенности в способности миннесотской полиции и объявил о том, что привел в состояние боевой готовности части Национальной гвардии, и их прибытие на место ожидается в течение ближайших пяти часов. Затем специальный агент ФБР Кемп, представляющий федералов, сказал, что сюда спешит помощь из Вашингтона и со всей Америки, а в здании имени Гувера на Пенсильвания-авеню аналитики и следователи отдают происшествию все свои силы. После чего идиот пресс-секретарь предоставил слово полковнику Обобе, и все заулыбались, черпая уверенность в его сдержанном спокойствии, в исходящей от него харизме.
Он поднялся на подиум перед штабным автобусом, освещенный тысячей телевизионных софитов, не говоря про ртутные фонари на алюминиевых столбах, уже расставленных на месте благодаря тому, что все это происходило на автомобильной стоянке. Позади него, огромный и безликий в сгущающихся сумерках, возвышался сам торговый центр, взметнувшийся вверх футов на сто. Комплекс был окружен кольцом машин чрезвычайных служб и полицейских крейсеров, и все они были озарены адским огнем включенных мигалок, так что темнота разрывалась пульсирующими красными и синими огнями. В воздухе на высоте три тысячи футов ровным строем кружила флотилия вертолетов, ревом своих двигателей заглушая пресс-конференцию.
