Баян Ширянов - Пономарь
Палец надавил на поршень и жидкость стала медленно смешиваться с кровью. Но, очевидно игла пробила вену насквозь, и на сгибе руки стала расти синеватая шишка.
Но боли, такой, как когда “винт” попадает под кожу, не было. Девушка полностью ввела наркотик, зажала место укола большим пальцем и, по привычке, закрыла глаза.
Она не почувствовала начала действия морфина. Привыкнув к мощному удару “винтового прихода”, девушка пропустила приближение мягкого обволакивающего тумана. Внезапно она осознала, что ей хорошо. По телу разлилось приятное спокойствие, почти полное безразличие. Света вдруг поняла, что уже какое-то время не дышит. Она набрала воздух в легкие, выпустила его. Удовольствие доставил даже сам процесс дыШания. Вдох – ее тело слегка приподнимается над диванчиком. Выдох – его плавно опускает вниз…
– А ты говорила, что тебе не надо…
Света испуганно вскочила, пытаясь прикрыть обнаженную грудь.
– Я не… Я только…
Она поразилась, насколько она была погружена в свои чувства, чтобы не заметить как в комнату зашел дядя Володя.
– Ладно, твоему отцу я ничего говорить не буду. Сам тебя вылечу. Сколько раз в день ты кололась? Раз? Два? – Он наступал на нее, не давая Свете вставить ни слова. – По кубу? По два? Знаешь, что такое “лесенка”?
Только вчера девушке рассказали о таком способе слезть с наркотиков.
– Это когда дозняк снижают?
– Правильно. Вот я и буду сам делать тебе “лесенку”. А то ты себе все вены порвешь. Не умеешь ведь колоться?
Девушка не знала, радоваться или огорчаться такому повороту событий. Обидно, конечно, когда тебя принимают за хроническую наркоманку, но не использовать эту потрясающую возможность, полечиться от наркомании с помощью наркотиков!
– Я согласна, – Потупившись пробормотала Света.
– Фу, – Дядя Володя провел ладонью по лбу. – Значит не зря я вчера весь день бегал по друзьям, разыскивая все это, – Он указал на так и не убранную гору упаковок с наркотиками. “Дядя Володя”, более известный в криминальных кругах под кличкой “Гнус”, врал.
Все эти препараты были заготовлены задолго до трагического помещения Светы в клинику. Он сам повытаскивал из планшеток по несколько ампул.
Это создало иллюзию, что можно незаметно взять ампулу-другую для себя. Весь план был рассчитан на то, что девушка, побывав в милиции, клинике, не могла не пропитаться желанием вырваться из рамок, ограничивающих ее свободу. И Гнус воспользовался этим.
Освободив девушку из одной тюрьмы, он поместил ее в другую, предоставив в распоряжение все, что наркоману нужно для счастья. И Света клюнула.
Гнус даже перестраховался. Все видеопленки, которые он ей оставил, были смонтированы по принципу “25-го кадра”. И этот “лишний” кадр нес информацию о том, где в этом доме хранятся наркотики и внушал желание их употребить.
Пленка, которую он принес сейчас, тоже была смонтированной. Но она не несла пропаганды наркомании. В нее, старую черно-белую комедию с Фернанделем, вклеили кадры из какого-то порнографического фильма. По замыслу Гнуса, эффект должен был быть весьма впечатляющим и однозначным.
4.
Весь остаток дня, когда “дядя Володя” заперся в спальне и запретил ему мешать, Света смотрела видак. Смеясь над забавными приключениями главного героя, она начала ощущать странное томление.
Ей захотелось, чтоб ее приласкали, погладили. Расстегнув молнию на джинсах, она залезла себе под трусики. Там было мокро, и от одного прикосновения, по телу девушки прошел спазм удовольствия.
Она никогда не занималась мастурбацией, считала это чем-то недостойным, но тут она с силой вдавила набухший клитор в лобковую кость.
Средний палец как бы сам стал совершать круговые движения. И она, не заботясь о том, что ее услышит хозяин дачи, испустила крик, полный торжества и экстаза.
Едва успев застегнуть ширинку, она увидела в дверях встревоженного мужчину.
– Тебе плохо? Укол нужен?
Гнус знал причину крика, внутренне он торжествовал, глядя как развивается спланированная им интрига. Но выдавать себя было нельзя.
Вводя девушке омнопон, он намекнул, что его действие несколько отличается от действия морфина. Уколол он Свету в привычное ее место – подмышечную вену. Подождав, пока наркотик начнет действовать в полную мощь, Гнус, словно невзначай, провел ладонью по светиному животику.
– О-о-о… – Она закатила глаза, – Как хорошо!.. Как хорошо!.. Возьми меня… Войди в меня… Ну, пожалуйста…
И девушка, схватив руку Гнуса, вжала его ладонь себе в промежность.
Ответные действия не заставили себя ждать.
Глава 10.
1.
– Фамилия, имя, отчество?
– Ниязов Михаил Рашидович.
– Год рождения?
– Шестьдесят шестой.
Нияма гордо восседал на стуле в кабинете Николая Николаевича. Синельников заполнял протокол допроса и пытался понять, чем можно “расколоть” боевика мафии, занимающего невысокое, но видное место в ее иерархии. По записям Дарофеева, господин Ниязов был командиром одной из групп. В его обязанности входило боевое прикрытие некоторых операций.
Капитан закончил предварительные вопросы. Он откинулся на спинку жесткого кресла и отложил ручку.
– Теперь давай поговорим.
– Что ж, начальник, чего не побазарить? – Задержанный демонстративно цыкнул зубом и вызывающе нагло откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу.
– Чего я не могу понять, Нияма, зачем ты взялся за это дело?
– Какое такое дэло?
– Похищения – это ведь не твоя специализация… – Продолжал Синельников, стараясь не реагировать на браваду и ерничанье задержанного. – Ты ведь у нас стрельбу не любишь. В разборки и то братву посылаешь. Зачем же ты Дарофееву умыкнул?
– Дорофееву? Ленку? Так она сама от Прямого ушла… Затрахал он ее своей прямотой…
– Подумай, Ниязов, почему мы тебя взяли? Как нам это удалось?
– Я-то почем знаю, зачем я вам? Может вы решили дать мне отдохнуть? Денька три. Но на большее я не согласен!
– Тебя видели. Знаешь где? У того самого дома, где содержалась похищенная Дарофеева. В четырех местах нашли твои пальчики. На пулемете и на джойстике дистанционного управления этим пулеметом. А тамошний сторож рассказал нам о твоих визитах.
– Не был я там. Даже не знаю о каком доме вы говорите. А сторож… Он обознался.
– Странно, странно… Ты же сам его снимал. Только ты, хитрец, подсунул хозяевам зачем-то фальшивые документы. Но они тебя опознали…
– Пусть даже и снимал. Я там месяц не был…
– Значит так. Там убили двенадцать наших ребят! Понял?! Двенадцать!! Еще двое умерло в больнице! Исполнители тоже убиты. Это твои ребята! Это ты вместо морфина дал им ампулы с ядом! За что они все погибли? За что?!!
Нияма уже давно не улыбался. Он серьезно разглядывал бушующего Синельникова.
– Они ВСЕ на твоей совести, Ниязов, – Продолжал капитан. – Для тебя же лучше все мне рассказать.
– Ага. Добровольное признание уменьшает вину и увеличивает срок…
– Бездушный ты человек, Нияма…
– А ты, начальник, что бы ты делал на моем месте? Я тебе кое-чего расскажу. Но запомни, это все догадки… Представь, работаешь ты на “крышу”. Ты правильно сказал, не люблю я шмалять без толку. Работа тихая. С моими клиентами просто: пушку под рыло – и у них полные штаны. А на курок жать… Лишнее тут это… И вдруг появляется пыженый фрайер и начинает крутить твоим хозяином, как шестеркой.
– Это ты про кого?
– Начальник, это же гипотеза… Знаешь такое слово? Не слишком для тебя умное? Продолжим. Фрайер тот кружается, как пидор, которому всадили по самые гланды. Для хозяина, хоть луну с неба. Чем этот фрайер так отличился? Неизвестно. Но хозяин лопухи развесил, что Гнус вякнет, то и делает. И вот зовет Рыбак Нияму и говорит: сделай то и то. Нияма балдеет. Зачем? Так надо. А не то…
И вот Нияма заряжает двух пацанов, из тех, кто уже сторчался на глухую, и говорит, что надо взять одну тетку, а потом кнопки понажимать. А чтобы не могли они расколоться, минирует одно местечко, где ребятки засядут. Да и дает им какую-то хрень, которую как вмажешь – кони двинешь.
– Так… И зачем ты это рассказал?
– Начальник, знаешь, что Гнус делает с завалившим дело? И не знай. Нервы сбережешь. А ты мне вышку прочишь? Туфта твоя вышка против гнусовских шуток.
– Кто такой Гнус?
– Сдать тебе его?
Николай Николаевич промолчал.
– По глазам вижу, хочешь ты его получить. А что я с этого иметь буду? Обещание, что суд учтет? Я тебе не сопливый первоходка. Думай, что дашь за Гнуса и тетку?
– Что же ты хочешь?
– А ты не втыкаешься? Мне только воля нужна. Там я как-нибудь сам разберусь. Постараюсь, чтоб мы с тобой больше не встретились…
– Можно ли тебе верить, Нияма? Прикинь-ка сам. Ты пургу гонишь, я тебя на подписку, и мы больше не свидимся?
– А тебе, начальник можно верить? Я тебе сдаю, ты говоришь “спасибо”, и дело в суд? Короче так. Если берете тетку – пишешь отпускную. Когда она у меня в кармане – Гнус твой.
