Сергей Самаров - Убойный калибр
– Полицейская рация… – начал было эмир, когда Снайпер закончил речь. Но тут же вспомнил: – Ах да… Я распорядился. Минеры снимут аккуратно и принесут. Если работает от автомобильного аккумулятора, то и аккумулятор принесут. Ты не остался им помочь?
– У меня день был нервный… – оправдываясь, ответил Снайпер. – Не догадался.
– Ладно. Тогда иди отдыхай. Я пока помогу механику. Ты молодец, очень хорошо себя показал. Многие считают, что ты только с винтовкой умеешь управляться, но ты и без винтовки отличный боец. Я рад, что ты со мной. Спасибо тебе. Иди.
– Эмир, тетушка Аймагуль просила передать вам угощение. Правда, она не знала, сможет ли меня увидеть на обратной дороге, и потому передала по пути туда, и все уже остыло. Но она вкусно готовит. А пирог с курицей можно и холодным есть, – он протянул эмиру пакет, приготовленный тетушкой Аймагуль. Что при передаче пакета имя эмира Абдулмалика даже не упоминалось, Снайпер не сказал. Он считал, что это подразумевалось, поскольку пакет был большой и наполнен продуктами, которых одному Зауру хватило бы на две недели.
– Спасибо. Иди отдыхай.
Снайпер ушел на свое место в большой грот, где располагался весь джамаат. Ящиков на всех не хватало. Многие спали просто на голом камне. Естественно, бросив на него кто одеяло, кто овечьи или козьи шкуры грубой выделки, а то и вовсе невыделанные. Здесь было только двое дощатых нар, сооруженных в два этажа еще немцем. Нижние нары немец сделал для себя. А после его смерти их занял, ни с кем не посоветовавшись, Снайпер. И если на ящики, стоящие у стены, когда хозяина лежанки не было в «норе», мог улечься любой, то нары Снайпера никто занимать не смел. Так он сразу себя поставил, что с ним считались. Усевшись на свои нары, Заур привычно уложил под подушку, сделанную из старого армейского бушлата, пистолет, повесил на гвоздь, вбитый в перекладину стоек, свою куртку, туда же повесил и рюкзак, разулся и лег. Ему казалось, что уснуть он должен сразу, как только закроет глаза, – так устал. Но сон никак не шел. Вспоминалось в деталях все от начала до конца. Даже то, как он выходил из «норы», почему-то вспоминалось и вертелось перед закрытыми глазами. Наверное, подводили нервы. А снайперу необходимо иметь крепкие нервы. Значит, следует заставить себя заснуть. С этими мыслями он в самом деле заснул. Заснул и даже не слышал, как подошел к нарам эмир Абдулмалик, посмотрел на него и даже руку протянул, чтобы коснуться плеча, но передумал, сам взял рюкзак, вытащил из него аккумуляторы для ночного прицела и зарядное устройство, рюкзак повесил на место, еще раз глянул на Снайпера и ушел…
* * *Снайпер проснулся часа через три. При постоянном круглосуточном проживании в темноте легко теряется ощущение времени, без солнечного света, как правило, люди перестают различать, когда день, а когда ночь, и Снайпер ощущал это на себе постоянно. Такое положение вещей ему не нравилось, и он предпочитал придерживаться определенного расписания. При неверном и колеблющемся свете масляного светильника, решив проверить, который час, Снайпер сунул руку в карман своей куртки, вытащил телефон, чтобы посмотреть, сколько он спал, а заодно обратил внимание, что слабо заряжен аккумулятор, и он решил подняться, чтобы проверить, можно ли подзарядить батарею. Если имам отремонтировал дизельную электростанцию, то следовало зарядить аккумуляторы, хотя в другом кармане у него имелось два полицейских телефона, и позвонить при необходимости всегда можно было бы с них. Тем более что на счету этих трубок наверняка были деньги. Зачем тратить свои деньги, вернее, деньги отца, которых у пенсионера и так не хватает, тем не менее, он всегда кладет определенные суммы на номер сына, чтобы тот имел возможность связаться с родными. Но свой телефон должен быть всегда заряжен. Отец знает только этот номер и звонить будет только по нему.
Обувшись, Снайпер накинул куртку и пошел к складскому гроту. Однажды, еще мальчишкой, отец велел ему приложить ухо к деревянному столбу линии электропередачи и послушать. Снайпер послушал. И удивился тому, как дрожат и поют вибрирующими голосами столбы. Сейчас у него было ощущение, что точно так же поют и вибрируют его ноги. Хотя он и ехал большую часть пути, тем не менее, и прошел немало. А для человека, большую часть времени до этого сидящего под землей без активного движения, нагрузка была уже значительной. Ведь пришлось не только идти, но и бегать.
Имам уже ушел. Вернее, его увели, как подумалось. Проводили. Не уложат же его в «норе» отдыхать. Но дизель работал, это было хорошо слышно уже при подходе к коридору. Рядом горел масляный светильник. Там же и керосиновая лампа стояла, но потушенная. Керосина было немного, его запасов никогда не хватало, и потому его берегли. По нынешним временам купить солярку проще, чем купить керосин. За керосином приходилось аж в сам райцентр кого-то отправлять. Солярку же не покупали, а брали на ближайшей заправке. Хозяин заправки приказал своим работникам давать солярку для эмира Бахтиярова бесплатно. Это было недалеко, сразу за селом, где жил дядюшка Абдулазиз.
От дизельной электростанции была протянута «переноска» с десятью розетками. Переступив шланг, идущий от выхлопной трубы дизеля к какой-то щели между камнями, Снайпер подошел к «переноске» и увидел, что здесь уже заряжаются его аккумуляторы для ночного прицела «винтореза». Кто-то позаботился о нем, пока он спал. Сделать это мог только эмир Бахтияров. Больше никто не решился бы забраться к Снайперу в рюкзак.
Поставив на зарядку телефон и положив его рядом с тремя другими мобильниками, Заур увидел за ящиком какое-то странное зарядное устройство, которого раньше не было. Провод от него тянулся к выходу и заворачивал, похоже, в сторону грота эмира Абдулмалика. Покинув складской грот, Снайпер посмотрел направо. Из-под неплотно прикрытой дощатой двери грота эмира падал на каменный пол колеблющийся свет. И еще из грота доносился какой-то треск. Словно бы там что-то горело и потрескивало. Снайпер подошел к двери и негромко постучал. Ему никто не ответил. Эмир обычно приглашал сразу. Обеспокоенный странными звуками, снайпер чуть-чуть приоткрыл дверь и заглянул.
Эмир сидел на бушлате, накинутом на ящик. Перед ним стояли большие ящики, заменяющие стол, и накрыты эти ящики были настоящей скатертью, принесенной кем-то из бойцов из дома специально для Бахтиярова. Перед Абдулмаликом стояла полицейская рация, к которой и вел провод от адаптера, подключенного к розетке дизеля. Именно рация так трещала. А на ушах эмира были большие наушники, и именно поэтому он не слышал стука в дверь. Бахтияров слушал полицейские переговоры. Еще один провод от рации вел из-под двери куда-то к выходу. Провод тонкий, черный и не сразу заметный. Снайпер догадался, что антенну выставили на открытом месте, иначе камни хребта, в котором была вырыта «нора», экранировали.
Эмир не слышал, как стучали в дверь, но движение сбоку от себя он почувствовал и посмотрел в сторону. Увидел Заура и сделал приглашающий жест.
Снайпер вошел. Эмир снял наушники.
– Ты молодец, Заур. Перепугал всех ментов в районе. Я тут слушаю как раз, что там они думают о тебе и твоих делах. Они тебя зверем называют. Значит, боятся. Плохо только то, что они знают, кто против них работал.
– Откуда они могут знать, эмир? Я не представлялся и документы им не показывал.
– Этот участковый, перед тем как выехать к твоему дому, успел всех обзвонить и предупредить, что едет тебя задерживать. И потому говорят конкретно о тебе. Это может доставить неприятности твоим отцу и дядюшке. Они, правда, сами позвонили и сообщили о стрельбе на улице. Но звонили еще и до них. Тоже сообщили. И тоже тебя узнали. Соседи. А потом твои отец с дядей позвонили. Но менты считают это маскировкой, очевидной перестраховкой. Однако доказать ничего не смогут, даже если будут снимать отпечатки пальцев по всему дому. Там твоих отпечатков пальцев и без того полно. С самого детства оставлял. Но, я думаю, они не посмеют даже с обыском прийти. Кто решится побеспокоить больную женщину, тот обречен. Я сам того накажу. И они тоже об этом говорят. Менты считают, если что-то случится с твоей матерью, ты будешь охотиться за виновником и убьешь. О тебе говорят с бо́льшим уважением, чем обо мне. Тебя боятся больше, чем меня.
– Разве я виноват в этом, эмир? – спросил Снайпер.
– Не думай, я не завидую. Мы с тобой одно дело делаем, и о зависти к славе другого речи быть не может. Просто мне как-то необычно слушать такие разговоры, и я констатировал факт. Жалко, у тебя не было с собой гранатомета, чтобы завершить поездку дивертисментом. Тогда это был бы уже фирменный стиль нашего джамаата. А ты что так рано поднялся? Еще утро не наступило.
