Олег Маркеев - Тотальная война
— Где ты снимала? — спросил Винер.
Женщина присела на подлокотник кресла, закинув ногу на ногу
— Здесь, в Испании. Недалеко от Альфас де Пи. Случайно зашла в маленькую часовню при монастыре. Монах, что меня сопровождал, показал надгробия девяти рыцарей. По легенде, это тамплиеры, исчезнувшие из Парижа за день до разгрома их Ордена. В Испании они вступили в Орден Калатравы, но держались особняком. Их объединяла какая-то тайна, которую они по обету передавали мальчику из своего рода, выбирая его по известным только им признакам. Умерли они, конечно, не в один день. Но всех похоронили именно в этой часовне. Скульптуры на надгробиях выполнены с поразительной точностью. Кажется, что лежат живые люди. Особенно поражают руки, сжимающие мечи.
Хиршбург как раз перелистывал страницы в альбоме и увидел общий снимок: девять фигур, закованных в латы, лежат полукругом у алтаря, словно охраняя его. Скульптор действительно был великим мастером, а женщина оказалась прекрасным фотографом. На снимке свет и тени легли так, что пальцы, сомкнувшиеся на рукоятях мечей, и лица, выступающие из откинутых забрал, казались живыми. Только потемнели от времени. Он вернулся к двум снимкам: крупным планом лицо одного из рыцарей на надгробье и оно же на фреске на стене. Сходство с фотографией Максимова, скрытно сфотографированного всего несколько дней назад в Москве, было очевидным. Хиршбург, не надеясь на общее впечатление, сравнил лица, как сравнивают криминалисты, — по деталям. Совпали почти все.
— Если мне не изменяет память, этого рыцаря звали Массимо Баррес. — Она осеклась, чутко уловив, как напряженно замолчали мужчины. Перевела взгляд с одного на другого. Усмехнулась. — И вот, окончательно испортив вам настроение, удаляюсь. Понадоблюсь — я в бассейне.
Винер проводил ее ироничным взглядом.
— Ну, Вальтер, что я вам говорил о ее интуиции?
Хиршбург закрыл альбом.
— Это память, герр Винер. Творческим людям свойственно машинально запоминать множество фактов, из них они и лепят свои фантазмы и сюжеты. Кстати, о памяти. Я знал одного Барреса, когда служил при штабе «Кондора».[14] Баррес погиб при обороне Алькантранса, был правой рукой коменданта крепости и другом Франко. А брат его воевал на стороне республиканцев. Была информация, что перед падением Мадрида детей обоих братьев вывезли в Россию.
— Занятная родословная у боевика ГРУ, вы не находите? — Винер усмехнулся, но взгляд остался холодным.
Хиршбург, чтобы заполнить паузу, достал платок и промокнул блестящую от пота лысину. Он медленно, выигрывая время для точно выстроенного ответа, убрал платок в карман.
— Во-первых, эту информацию еще надо проверить.
— А во-вторых, вы не успеваете дать отбой, — закончил за него Винер.
— Боюсь, да. — Хиршбург на этот раз, не таясь, посмотрел на часы. — Шифровку я, конечно, могу передать прямо сейчас. Но она внесет лишнюю сумятицу. И, скорее всего, уже ничего не изменит. Киллер принял заказ и должен исполнить его сегодня до конца дня.
Винер покусал нижнюю губу, на секунду хищно прищурившись.
«Упаси меня Господь от импровизации начальства, умного врага и трусливого друга, а об остальном я сам позабочусь!» — мысленно взмолился Хиршбург. Эту шутливую молитву придумали офицеры отдела СД, где он одно время служил. И с тех пор она не потеряла своей актуальности. Только, судя по всему, Господь не особо жалует своих чад, выбравших вместо сутаны и распятия — плащ и кинжал.
— Хорошо, подождем информации из Москвы. — Винер встал, опершись правой рукой на подлокотник, левую согнув в локте, плотно прижал к телу. — Вы гарантируете успех, Вальтер?
Хиршбург не поддался на подвох. Он умел запоминать все нюансы разговора.
— Скажу «да», и вы меня сразу же уволите, герр Винер.
— Молодчина, Вальтер, вот что значит старая школа! — рассмеялся Винер.
Он направился к бассейну, оставив Хиршбурга одного. Слуга выступил из тени на свет, неуверенно потоптался, привлекая внимание гостя. Хиршбург махнул рукой, отсылая парня прочь.
Стал сосредоточенно перечитывать документы в папке. Был тот благолепный момент, когда с такой любовью задуманная и с такой тщательностью рассчитанная операция полностью находится в твоих руках. Хиршбург любил эти минуты затишья и наслаждался ощущением полного контроля над ситуацией. Потому что знал: еще немного, и она станет рвать удила, как взбесившийся жеребец.
Глава шестая. Правила пользования лифтом
Странник
Кодовый замок на двери подъезда ломали с завидным постоянством, в среднем раз в месяц. Жильцы исправно вносили плату за это чудо техники и по советской привычке не роптали. Очевидно, здраво рассудив, что наличие системы безопасности еще не есть гарантия безопасности. Содержим же на свои деньги милицию и легион прочих «силовиков», и это никак не сказывается на уровне преступности.
«Ох, не нравится мне это», — подумал Максимов, подходя к приоткрытой двери.
Точно помнил, что утром дверь, протяжно подвывая зуммером, мягко захлопнулась у него за спиной. Сейчас кто-то вывернул тягу возвратной пружины, а для верности вставил камешек в паз, и электромагнит не прижимал дверь.
«Голь на выдумку хитра, — оценил Максимов простоту и эффективность приема. — Не сегодня, так завтра у кого-то вычистят квартиру. Или…».
Рука на секунду замерла на ручке двери.
Максимов прислушался к своим ощущениям. Тревога нарастала внутри. Гулко, в ускоряющемся ритме, забилось сердце. По позвоночнику вниз скользнул холодок. Максимов периферийным зрением, чуть скосив глаза вправо, осмотрел пространство за спиной. Нет, ничего подозрительного, Опасность была впереди, в гулкой тишине подъезда. Он не мог знать, что ждет впереди, но, переступая через порог, четко ощутил, как уплотняется прохладный воздух. Всякий раз в минуты опасности в нем просыпалась способность кожей чувствовать малейшие вибрации, пронизывающие воздух вокруг.
Первым опасным местом была площадка перед лифтом. Глухой тупик, в который вело два пути — с пожарной лестницы и от входной двери. Войди кто-нибудь следом или притаись за сетчатым стеклом двери пожарной лестницы, можно с чистой совестью вызывать бригаду «Криминальной хроники». Труп покажут в новостях во всех ракурсах. Как сказал какой-то острослов-телевизионщик: «В эпоху ТВ каждый имеет право на десять секунд славы».
«Нам такой славы не надо», — решил Максимов.
Ему повезло, кабина стояла на первом этаже, двери распахнулись сразу, и не пришлось трепать себе нервы ожиданием…
Он нажал кнопку. И тихо хмыкнул.
Из всего болезненного учения Фрейда он уяснил главное, что описывается гениальной в своей простоте формулой Винни-Пуха: «Это „ж-ж-ж“ неспроста».
Рука сама собой нажала кнопку с цифрой шесть. Максимов жил на пятом этаже, а его знакомая, единственная, с кем поддерживал добрососедские отношения, — на седьмом.
«Разумно», — согласился Максимов.
Время от времени он, как выражался, для профилактики поднимался на свой этаж по лестнице или не доезжал один этаж. И к дому подходил другим маршрутом. Иногда оставлял машину на полдороге и возвращался на попутке или метро. Всякий раз менял привычный ритм жизни, доверяя интуиции. А она еще ни разу не подводила. Сбивали его маневры кого-то с заготовленного варианта или нет, судить сложно. Но раз жив до сих пор, то, наверное, сбивали.
Лифт клацнул и замер. Едва створки разошлись, Максимов выскочил на площадку. Никого. Тихо так, что слышно, как о стекло бьется толстая муха.
«Сначала проверю свою дверь, а потом можно и в гости», — решил Максимов.
Нажал кнопку, створки лифта открылись. Ногой нажал на пол, чтобы сработали датчики, а потом, когда между створками осталась только узкая щель, убрал ногу и успел нажать кнопку пятого этажа на панели. Лифт медленно пополз вниз. Под аккомпанемент стуков и скрежета в шахте лифта Максимов вышел на пожарную лестницу
Русские собратья Бивеса и Бадхеда выплеснули бушующее подростковое либидо на давно не крашенные стены. В годы юности Максимова наскальная живопись особыми изысками не отличалась. И лексика была примитивной, но понятной простому народу. Нынешнее «поколение MTV» выражало себя в психоделическом многоцветье пульверизаторов. И слова использовали сплошь иностранные. Правда, насколько мог перевести их Максимов, смысл не изменился.
Максимов посмотрел вниз в узкий зазор между перилами и обмер. По-летнему яркий закат бил прямо в окна, и в прямоугольнике света на ступенях пролета лежала тень человеческой фигуры. Осторожно, чтобы его тень тоже не упала на стену, перегнулся через перила и сразу же отпрянул назад.
Поза человека не позволяла ошибиться в его намерениях. Он стоял у двери, вставив в щель ногу. На плече висела спортивная сумка, и он успел наполовину извлечь из нее пистолет с глушителем. Все внимание его было поглощено лифтом, уже остановившемся на пятом этаже. Створки дверей разъехались в стороны, и тут же щелкнул пистолет, встав на боевой взвод.
