Александр Тамоников - Больная родина
— Не бери в голову, разберусь. — Сергей подумал и вынул третью сигарету подряд. — На тебя не подумают — это точно. Фаэтон с Дуней мое лицо не видели. А если видели или запомнили голос, тоже не беда. Им еще долго придется вести растительную жизнь. Несколько дней можешь жить спокойно. Полагаю, военком насторожится, не станет делать резких движений, пока не прояснит обстоятельства. Ты должен твердить, что ничего не знаешь. Я сейчас уйду. Меня тут не было. Так и Дашке передай. Официально я приеду завтра утром.
— Надо же, Дуньку подрядили отбивную из меня сделать! — Петр злобно сплюнул сквозь зубы. — Как к человеку относился, он в машинах шарит. Сам виноват, что такой гнидой оказался. Ничего, пусть полечится. Увы, Серега, не все безоблачно в наших палестинах. Не хотели тебе говорить тогда, по скайпу. Дашка решила, мол, незачем брата расстраивать, он там воюет, ему не до наших проблем. Приедет, тогда и узнает.
— Я в курсе, что происходит в небольших украинских городках, — проворчал Сергей. — Фронт под боком, никто не знает, что будет завтра. Люди боятся, военкоматы зверствуют, гребут всех подряд, нацисты поднимают голову. Что я должен знать, Петро? Рассказывай, что творится в Новодиеве.
— Этот беспредел еще до войны начался. — Петр вздохнул. — А теперь усилился до какого-то припадочного безумия. У нас тут своя хунта, она же мафия. Менты и чиновники лютуют, задавили весь честный бизнес. Воровство — норма, идет открытый грабеж. Я еще удивляюсь, почему Гладышев втихую отморозков нанял. Он мог бы прислать своих людей среди бела дня, никто бы и не пикнул. Люди запуганы. Он давно уже глаз на мое хозяйство положил, все ходил вокруг, намекал. Потом открытым текстом: «Не глупи, Петро, если жить хочешь. Заплачу тебе немного за бизнес, не зверь же. Всяко лучше, чем гнить в сырой земле. Или в армию тебя забрею, на Восточный фронт, и не посмотрю, что у тебя белый билет по здоровью. Время тяжелое, страну защищать надо. Да еще и прослежу, чтобы тебя там в первый же день убили». Управы на них нет, все повязаны — в Новодиеве, в Днепропетровске, в Киеве. Многие рады бы уехать, да некуда. Вот и дрожат люди, по углам попрятались, а эти твари ничего не боятся. Обычный фашизм, Серега, цветет и пахнет. Бизнес убили поборами, рэкетом. Моего приятеля Володьку Парасюка пару месяцев назад завалили. Тоже с запчастями крутился. Бандюки с повязками ВиП пришли. Это организация у нас такая, «Возрождение и Порядок», со свастикой на гербе. Мол, будешь платить. Такую сумму выставили, что Володька им в лицо рассмеялся. Убили в тот же вечер, горло перерезали как барану. И все прекрасно знают, кто это сделал: нацики местные — Зяма, Шут, Борода и Фюрер. А кто их арестует? Они же патриоты, в высшей степени порядочные люди с высокими нравственными принципами. Вот и балдеют от своей безнаказанности.
— Вся верхушка в теме? — мрачно спросил Гайдук.
— Это у них партийное, — ответил Петр. — Вся верхушка в этой долбаной организации. Глава городской администрации Петренко Игнат Семенович — главная сволочь. Сколько душ загубил, чтобы дорваться до власти!.. Половину недвижимости в городе скупил. Ресторан «Днепр», торговый центр «Добряна», гостиница с сауной «Вольница». Сам зверь, а жена у него, Анастасия Яковлевна, тихая забитая баба, боится его. Он ведь в гневе оплеухи развешивает направо и налево. Она несколько раз пыталась покончить с собой, за что и получала по полной. На эту несчастную Игнат Семенович и оформляет свою недвижимость. А еще на племянников, на кузенов, на старую тетку. Заместитель у него Остап Коряка, по совместительству председатель местного отделения этой шарашки, «Возрождение и Порядок». Таких типов у нас випами зовут.
— Стоп! — встрепенулся Сергей. — Остап Коряка?
— Он самый. Дружище твой лучший. Вы же с ним неразлейвода были. Он и предложил Гладышеву отобрать у меня бизнес.
— Не видел я его давно, — потрясенно пробормотал Гайдук. — Звонил, он трубку не брал.
Надо же! Непутевый остолоп Остап Коряка — в чем-то скользкий, хитрый, себе на уме, но ведь другом был.
— Скурвился твой кореш, — глухо проговорил свояк. — Власть почувствовал, гниль из него полезла такая, что поначалу не верилось. В любой дом может зайти со своими подонками, обыск затеять, забрать кого-нибудь под надуманным предлогом. Пару недель назад ворвались эти твари к Сеньке Тихонову, стали избивать, орать, что поступил сигнал, будто он шпионит на ополчение. А Сенька ни сном, ни духом. Ясно, что поклеп. Любовник его жинки Матвей Козюпа телегу накатал, чтобы Сеньку угробить. Так эти суки даже разбираться не стали. Отвезли Сеньку в штаб-квартиру, в подвал бросили, пытали. Через день позвонили матери, забирай, мол. Та приехала и сына не узнала — мыло с кровью, в больницу даже брать отказывались. — Петр с тоской уставился на небо.
В разрывах между тучами начинали зажигаться звезды. Дождь прошел. Воздух был пропитан цветочными ароматами.
— Прокурор Борис Викторович Щербатый — та еще сволочь. Дружок Петренко. Вместе рыбачат, в сауне «Вольницы» с проститутками кувыркаются. Жена от него в феврале ушла, а потом, говорят, ее мертвой нашли в соседнем районе. У него особняк на Благом озере. Ты бы видел эту хижину!.. Под забором два частных домовладения было — бабки доживали свой век. Он распорядился снести и разровнять, чтобы вид не заслоняли. А бабушки довольно странно скончались, в один день! Как в марте ваши взяли Крым, так он и бесится — вроде недвижимость там потерял. Шпионы ему всюду мерещатся, предатели, диверсанты. Кто еще в этом городе вопросы решает? Начальник ОВД майор Воренко Степан Андреевич с погонялом Ворон. Я бы ему другое приспособил — Вор. Заместитель у него — капитан Быковский, не помню, как по имени-отчеству, тоже скотина, да еще и пьет по-черному. Как и положено, все в теме. Были тут у нас весной несколько депутатов от Партии регионов. Так себе, те еще жуки, но чтобы заслужить такое обращение!.. Всю компанию объявили предателями и арестовали. Двое отказались от своих убеждений, но это их не спасло. Пытали, обвиняли в сепаратистских настроениях, в попытках свержения законной власти. Хотя какая тут законная власть, не смешите меня!.. Один повесился в камере, другой с ума сошел, третьего инфаркт разбил во время допроса.
— А как же демократия, свобода слова, вся эта западная фигня, которой так бахвалится Киев? — осведомился Сергей.
— Да ладно, ты сам ответил, — отмахнулся Петр. — Фашисты берут власть, какая демократия. А кто не фашист, тот прогнулся под них и задницы лижет. Да бог с ними, с фашистами, но тут ведь полный сучий беспредел. Менты зверствуют, могут схватить любого, кто им не нравится. Коммерсанты платят дань. Какие гулянки они закатывают в банях, ресторанах, проституток из самого Киева выписывают! Участковый по нашему району — лейтенант Бабула, партийная кличка Эдмундыч — верный пес Воренко, всю округу держит в страхе. Если в доме возник, считай, беда не за горами. Вежливый такой, скользкий. Бывших уголовников на привязи держит. Недавно избил у себя в кабинете своего стукача, тот провинился в чем-то. Беднягу в больницу увезли, скончался в ту же ночь. В отчете написали, что с кровати упал, селезенку порвал. Знаешь, Серега, избивать и убивать в этом городе — добрая традиция. А положение в стране сейчас тяжелое, можно прикрыться поиском шпионов, предателей, сепаратистов. Такой вот праздник общей беды.
— Уезжать вам отсюда надо, — мрачно заметил Сергей. — Выручить за бизнес хоть что-то, сваливать и начинать все заново. Я не помогу, против системы в одиночку не попрешь.
— Куда уезжать, Серега? — взмолился Петр. — Мы и рады бы, но как это сделать? На Украине житья не дадут, в вашей России мы никому не нужны.
— Вот именно, можно подумать, кого-то в этом мире волнуют наши проблемы, — раздался вдруг рядом женский голос.
Мужчины вздрогнули. Из-за сарая, обнимая себя за плечи, вышла Даша и встала рядом.
— Ты что, наш разговор с Серегой подслушивала? — спросил Петр.
— А чего мне одной сидеть?! Лизонька заснула, скучно.
— Ну что за баба, — разозлился Петр. — Без нее ни один вопрос не решится. В каждой бочке затычка!
— Да кто бы говорил! — вскипела Даша. — Сам ни один вопрос решить не можешь, только языком чешешь! Скоро нас всех прикончат. Я ведь слышала, что Сережа тебе рассказывал! Им плевать на меня, на Лизу, они людей за быдло держат, а мы терпим, ждем, пока случится беда. Не могу уже, все глаза выплакала, а тебе по барабану. Врешь мне, говоришь, что все нормально, что решишь проблему. И не смотри на меня своими лживыми глазами!
— Дарья! — прикрикнул Петр.
— Что? — зашипела сестра. — Я уже двести лет как Дарья!
— Неужто двести? — осведомился Петр.
Ситуация немного разрядилась, Даша хмыкнула, отвернулась. Мужчины почтили все сказанное минутой молчания, снова закурили.
— Да хватит уже дымить, — возмутилась Даша. — Насквозь прокурились!
