Каменная бойня - Сергей Иванович Зверев
— Обижаете, шеф! — с поддельной обидой произнес Лосенок. — Чтоб у меня, да такое дело не получилось? Уж я-то его обделаю со всей ловкостью. Вот увидите. Вот только мне понадобится помощник… Серега, — обратился он к Герасимову, — в помощники беру тебя. Потому как с виду ты человек серьезный и насквозь положительный. Именно в таком образе ты и понадобишься. Вот послушайте, что я придумал…
* * *
— …И все-таки, гражданка Матвеева, у нас имеются крепкие подозрения, что вы говорите неправду, — сказал Лосенок, буквально-таки со сверхъестественной бдительностью вглядываясь в лицо Елизаветы. — Вот даже по вашему лицу видно, что вы говорите неправду. Уж я-то понимаю толк в лицах, я умею читать по лицам! Особенно — по женским…
Разговор происходил в кабинете, в котором никого больше, кроме Лосенка и Елизаветы Матвеевой, не было.
— А потому, гражданочка, в последний раз предлагаю вам во всем сознаться, — продолжил Лосенок. — Вам же будет лучше. Потому что мы все равно все, что нужно, узнаем. Да! Один из ваших ухажеров — Акробат — в наших руках. А второго, который Гвоздик, я так полагаю, что и вовсе нет на свете. Он ваша выдумка. Так сказать, плод вашей фантазии. А отсюда возникает вопрос: откуда в вашей квартире взялись наркотики? Да еще так много?
— Я вам все сказала, — надменно ответила женщина. — Так что ищите Гвоздика. Найдете, спросите у него, он вам все и расскажет…
В голосе женщины звучала открытая издевка. Лосенок огорченно вздохнул.
— Эх, гражданочка! — сказал он. — Не щадите вы своей молодой жизни. Не жалеете ее. А надо бы. Потому что — рассудите сами. Если вы во всем сознаетесь, то и наказание вам будет небольшое. Смех, а не наказание. Максимум — условный срок. А вот если вы будете продолжать упорствовать…
Он не договорил, потому что в кабинет вошел Герасимов. Вид у него был расстроенный и растерянный — то и другое явственно читалось на его лице.
— Прекращай допрос и отпускай гражданку! — махнул рукой Герасимов.
— Это почему же так? — искренне удивился Лосенок. — Как это так отпускать, если в ее квартире мы обнаружили целую гору наркотика!
— Никакой это не наркотик! — Герасимов махнул рукой еще раз. — Вот заключение экспертизы. Только что получил… — И Герасимов положил на стол лист бумаги с напечатанными на нем словами.
— Ага! — сказал Лосенок, взял бумагу и принялся ее читать. — Так… Так… Угу… Что это за фигня! Какой такой мел? Почему мел?
— Да, мел, — развел руками Герасимов. — Экспертиза ошибаться не может. Мел с примесью древесной золы. Вот так…
— Да твою ж!.. — Лосенок с досадой швырнул бумагу на стол. — Мел с примесью золы! Выходит, зря мы старались! А может, и вовсе пошли не по тому следу? Да какой же дурак будет таскать на себе столько мела? И главное, зачем?..
— Тише, — Герасимов кивнул в сторону женщины. — Об этом поговорим потом…
— А, ну да! — опомнился Лосенок. — Вот ведь какое дело получается! Оказывается, гражданочка, мы отыскали в вашей квартире никакой не наркотик, а всего лишь мел напополам с золой! Ах ты ж, собака тебя задери…
— Я слышала, — усмехнулась женщина. — Вы, наверно, человек впечатлительный и потому выражались очень громко и темпераментно.
— Что, в самом деле? — Лосенок смущенно почесал у себя за ухом. — А в общем, без разницы… Так проколоться! Ах ты ж… Вот что, гражданочка. Вы можете быть свободны прямо сию же минуту. Приносим извинения за напрасное задержание, допросы и прочую нервотрепку. Бывает… Все, ступайте.
Женщина неторопливо поднялась со стула, переступила с ноги на ногу, улыбнулась.
— Ничего, бывает, — сказала она. — Хотя не исключено, что я напишу на всех вас жалобу за причиненное мне беспокойство и унижения.
— Это ваше право, — сказал Лосенок. — Хотя я не понимаю, о каких таких унижениях вы здесь толкуете. По-моему, я даже ни разу на вас не заматерился. Хотя и мог бы…
— А разве само задержание и подозрение невесть в чем — это не унижение? — женщина, это было видно, уже со всей откровенностью издевалась над сыщиками. — А мое пребывание в камере? Спрашивается, за что?
— Ну, я же принес вам извинения, — сказал Лосенок. — Можно сказать, от лица всей полиции.
— Извинения — не мед, их на хлеб не намажешь, — надменно ответила женщина. — Так, значит, я могу идти?
— Да, идите, — рассеянно кивнул Лосенок. Лицо у него по-прежнему было расстроенным и задумчивым.
Не торопясь, женщина пошла к выходу. Было заметно, что она наслаждается своей победой над сыщиками. Хотя, конечно же, сейчас в ее душе должны были присутствовать совсем другие чувства. Шутка ли — ей вместо настоящих наркотиков всучили невесть что — обыкновенный мел вперемешку с золой! Кто это мог сделать, с какой целью? И главное, что теперь делать самой Елизавете? Ведь поди докажи, что это не она сама подменила наркотики мелом! А доказывать придется. А если не докажешь, то, видимо, придется за такое дело отвечать. И как знать, каким будет этот ответ…
— Как ты думаешь, удалось нам наше представление? — задумчиво спросил Герасимов, когда Елизавета исчезла за дверью. — Поверила она нам?
— Думаю, что поверила, — ответил Лосенок. — Ты сам рассуди — куда ей деваться? Хочешь или не хочешь, а придется поверить. А вдруг там и вправду мел вместо наркотика? Сама ведь она убедиться ни в чем не может, товар мы изъяли. Значит, желает она того или не желает, а все равно ей придется принимать какие-то меры. С кем-то встречаться, что-то выяснять… Что нам и надо. Так что наше дело правое. Похоже, поместили мы эту Лизавету в правильную для нас ситуацию. Вот пускай она там и побарахтается. А мы понаблюдаем и сделаем выводы… Кстати: а что на самом деле мы изъяли? Уже узнавали? А то вдруг и вправду мел?..
— Шеф уже навел справки, — улыбнулся Герасимов. — Никакой это не мел. Наркотик. Наши спецы утверждают, что такого наркотика они еще не видели и даже ни о чем таком не слышали.
— Ну, нам-то с тобой это без разницы, — сказал Лосенок. — Главное, что это все же наркотик, а не мел напополам с золой. Я бы этого не перенес. Застрелился бы от огорчения…
Беседуя, они одновременно смотрели в окно. И было на что посмотреть. Окно выходило прямо на улицу, и Лосенку с Герасимовым было хорошо видно, кто идет по той улице. Вот на улице показалась Елизавета Матвеева. Несколько секунд она постояла в задумчивости, оглянулась, а затем пошла вдоль по улице. И тотчас же следом за ней
