Стальной узел - Сергей Иванович Зверев
Луч ушел в другую часть станции, и танкист тут же перекатился через открытый участок местности и снова замер. Нет, лучше дальше идти не вдоль вагонов. Вон вышка, и с нее просматривается в этом месте как раз все, что находится вдоль путей. «Часовой не вовремя глянет в эту сторону, и я как на ладони», – подумал Руслан. Оглянувшись по сторонам, он нашел решение. Насыпь, возвышающаяся вдоль полотна, на которой устроены погрузочные платформы, а за ними склады. И двери сделаны как со стороны дороги, так и со стороны железнодорожных путей. Да еще и с навесом от дождя.
Пройдя вдоль вагонов назад, Руслан быстро поднялся на платформу и спрятался в тени навеса. Здесь можно было перемещаться свободно, если не делать резких движений и пройти вдоль всех складов как раз до конца путей, где стоял состав с цистернами. Он шел тихо, часто останавливаясь. Над дверями местами виднелись остатки плафонов. Плохо, если бы сейчас освещение работало и вся платформа была бы освещена. А когда-то над каждой дверью горела лампочка. Через пятьдесят метров пришлось остановиться. Все, склады кончились. Теперь снова нужно спуститься на пути и под вагонами добраться до цистерн.
Омаев лег на живот и, сливаясь с землей своим черным танкистским комбинезоном, стал переползать открытый неосвещенный участок местности. Вот и вагон. Он поднялся в полный рост и тут же увидел немца с большим гаечным ключом и масленкой в руках. Тот рылся в карманах в поисках чего-то. Опешивший чеченец медленно переместился к концу вагона, еще шаг и… За вагоном стоял еще один немец и тоже в комбинезоне для ремонтных работ. Он заметил движение и повернул голову, но Омаев мгновенно спрятался и неслышно опустился на корточки. Рука сама легла на рукоять кинжала. Плохо! Придется их убить, чтобы они не подняли шума. И их спохватятся. Они убиты на территории станции, значит, на ней посторонние. А при такой организации охраны немцы сразу же блокируют станцию и он не вырвется.
Эти мысли мгновенно пронеслись в голове молодого чеченца, но тут он услышал спокойный голос немца, который позвал:
– Ганс!
Второй немец нашел наконец зажигалку и отозвался на голос напарника. Он хотел закурить, но первый немец вышел и строгим тоном стал ему что-то говорить. Немец с ключом махнул рукой и спрятал в карман зажигалку. Курить на путях, тем более рядом с цистернами, запрещалось во всем мире. Значит, полные цистерны? Повезло, Руслан смахнул со лба пот. Повезло, что тоже одет в похожий и, самое главное, черный комбинезон. Немец не понял, что боковым зрением увидел не своего напарника, а Омаева. Пришлось просидеть под вагоном еще минут пятнадцать, пока немцы не ушли подальше.
Цистерны были полными. И в них был бензин. Около восьмидесяти полных цистерн бензина стояли на запасном пути в самой дальней части станции. Ну, что же, можно и уходить. Сколько прошло времени? Наверное, часов пять. Через пару часов начнет светать, небо посветлеет, и будет все хорошо видно. И тогда выбраться со станции будет сложнее. Руслан провел рукой по большому накладному карману своего комбинезона. Кусачки, которые ему дал с собой в разведку Бабенко, были на месте. Не вывалились во время его ползаний под вагонами.
Дальняя точка ограждений. Патруль только что миновал эту часть, значит, в его распоряжении полчаса. Сюда не доставали прожектора, здесь только патрули нагрудными фонариками освещали себе дорогу и проверяли целостность ограждения. Впереди возле стрелки огневая точка. Чуть правее въезд с шоссе, там шлагбаум и «козлы», опутанные колючей проволокой. А здесь тихо. Вон около опушки леса остатки строений, где Омаев должен был встретиться с командиром.
Руслан полз, останавливаясь и озираясь. Кажется, внимания он не привлекает. Добравшись до столбов ограждения, он достал кусачки и с натугой перекусил проволоку в нижней части ограждения. Металл тихо звякнул. Теперь еще одну. Снова тихий звон лопнувшей проволоки. Руслан отвел откусанные концы в сторону и протиснулся в образовавшееся отверстие. Выбравшись наружу, он старательно согнул концы проволоки и, натягивая ее, зацепил за другую часть. Теперь, если не присматриваться, то может показаться, что ограждение целое. Убрав кусачки в карман, танкист поспешил к месту встречи с напарником.
Ефрейтор Клаус Зоммер воевал на восточном фронте уже год. Призванный в армию еще в тридцать восьмом году, он прошел всю Европу, несколько месяцев со своей частью стоял в Бельгии. Война для Клауса была развлечением. Все было к его услугам потому, что за его спиной был вермахт, была непобедимая и Великая Германия. Он видел нескрываемый страх и преклонение бельгийцев, ему кланялись крестьяне восточной Франции, когда колонна шла мимо их полей. Он мог войти в любой дом и потребовать еды и выпивки. И ему все безропотно и подобострастно подавалось. Он мог потребовать даже женщину. Например, жену у фермера. И тот безропотно бы смотрел, как немецкий верзила солдат уводит его жену в спальню. Бывало и такое, но командование не одобряло подобные поступки. Во-первых, вступать в связь с неарийцами порицалось. За такую связь можно было, в конце концов, загреметь на перевоспитание и в концлагерь. А во-вторых, командование понимало, что вечно терпеть унижение не будут даже покорные безропотные валлонцы и фламандцы. Незачем поднимать бурю там, где можно наслаждаться спокойствием в побежденной стране.
Но на Восточном фронте было все иначе. Когда дивизию, в которой служил Зоммер, осенью сорок второго года перебросили из Бельгии под Великие Луки, солдаты ощутили шок. На третий день, после того как рота Зоммера расположилась в небольшой деревушке, трое доблестных солдат, взяв с собой колбасы, хлеба, сала и шнапса, отправились в гости к соседской вдове, женщине еще не старой. Они узнали, что у вдовушки есть восемнадцатилетняя дочь. Правда, мать, когда узнала, что в деревню на постой придут немецкие солдаты, вытравила дочери волосы на голове кислотой,
