Взорванный океан - Сергей Иванович Зверев
– Слушай, Стас, а он точно там?
– Да куда он денется… Там, там, не сомневайся.
– И что теперь? – продолжал любопытствовать Малышев, не отрывая взгляда от дороги.
– А теперь надо его оттуда культурненько изъять и очень вежливо расспросить, где он хранит заветный чемоданчик. – Воронин достал объемистый атлас, полистал, отыскивая лист с нужной картой, и ткнул пальцем в какую-то точку: – Вот здесь, неподалеку от рыбачьей деревушки, стоят заброшенные не то цеха, не то склады. Вывезем его туда, там и поговорим.
– А дальше? – пытливо прищурился «оператор».
– А дальше видно будет. – Стас захлопнул атлас и потянулся за новой сигаретой. – Пока бумаги неизвестно где, он будет жив и… хм, почти здоров. Ну а когда бумаги найдем, домой поедем. Усталые, но довольные, как писали когда-то в школьных сочинениях.
– И когда будем брать этого туриста за жабры?
– А что тянуть? Вот сегодня ночью и наведаемся к нашему беглому другу.
– Вот это правильно, – оживился «оператор», – а то начнем тянуть – этот… вот черт, все его сегодняшнюю фамилию забываю…
– Ковальский. Пан Ежи Ковальский. Мужик заморачиваться не стал и сделал себе польский паспорт. Большой человек Егор Ковалев превратился в мелкого польского бизнесмена.
– А интересно, в Польше вообще крупные бизнесмены есть? – расхохотался «оператор», откидывая коротко стриженную голову назад.
– Вот мы сегодня у пана Ковальского и спросим, почем у них краковская колбаса…
Глава 10
То, что эта встреча российских и японских мастеров «пути пустой руки» не являлась каким-то особенно заметным спортивным событием международного уровня, Катков с товарищами понял практически сразу уже по месту проведения этого мероприятия. Это оказался отнюдь не Токио, а всего лишь Осака, где в арендованном спортивном зале местного университета и должны были показать свое мастерство знатоки и умельцы кёкусинкай.
Зал, вполне вместительный и современный, тем не менее не имел практически ничего общего с залами той же токийской академии дзюдо, именуемой Кадокан, а был самым обычным спортзалом, какой можно увидеть в любой приличной школе любой нормальной страны. Разве что вывешенные под потолком японский и российский флаги да развешанные на стенах красивые свитки с каллиграфически выведенными безупречной кистью иероглифами напоминали о том, что за стенами зала находится все же императорская Япония, а не какая-нибудь из европейских стран. А расставленные и развешанные вдоль одной из стен столбы-макивара и боксерские груши разнообразного вида и предназначения красноречиво свидетельствовали о том, что здесь занимаются именно боевыми искусствами. Последние сомнения развеивали большие фотографии прославленных мастеров карате, среди них особенно выделялось изображение крепкого полного мужика, в котором Орехов без труда узнал самого Масутацу Ояму.
То, что встреча носила слегка провинциальный характер, Ската и его группу вполне устраивало – будь это широко разрекламированным событием мирового уровня, в зале было бы не протолкнуться от кинодокументалистов и прочих фотографов, что, понятное дело, спецназовцам было совершенно не нужно.
…Полсотни бойцов в белоснежных кимоно демонстрировали ката: совершенно синхронно выбрасывали вперед крепко сжатые кулаки, ставили блоки, резко разворачивались и демонстрировали высокие удары ногами, сопровождая каждое движение мощным гортанным выкриком. И была во всем этом не только завораживающая красота безупречной техники, но и некое жутковатое ощущение, что перед зрителями демонстрирует свою холодно-беспощадную силу и умение некая ирреальная боевая машина, не имеющая ничего общего с обычными живыми людьми.
– Серьезные пацаны, – не отводя глаз от размахивавших руками-ногами спортсменов, шепнул Катков сидевшему рядом Тритону. – Приличную школу сразу видно…
Старший мичман чуть заметно пренебрежительно хмыкнул и так же тихо ответил:
– Наши морпехи на занятиях орут ничуть не хуже. А случись им в рукопашке стакнуться, я бы еще посмотрел, кто кого…
– Вы, господин массажист, насчет морпехов поаккуратней бы. – Старлей сердито сдвинул брови и украдкой показал Троянову кулак. – Ты еще на весь зал заори!
– Да я что, – невинным взглядом уставился на каратистов мичман. – Нормально машутся пацаны. Сила! Ну чисто Шаолинь…
– Про китайских монахов я бы тебе при японцах не советовал, – с ехидной полуулыбкой прошептал с другой стороны Орехов, как оказалось, обладавший волчьим слухом и слышавший весь разговор друзей. – Это все равно что армянам сказать, что настоящие крутые ребята – это азербайджанцы. Так что следи за речью, массажист.
– Да ну вас, – с досадой отмахнулся Троянов. – Я лучше вообще помолчу… А скоро вся эта бодяга закончится? Нам ведь еще…
– Не суетись, – Скат незаметно посмотрел на часы, – все успеем. И везде…
До перерыва зрители смогли увидеть еще несколько показательных выступлений, из которых спецназовцам особенно запомнились два: номер, исполненный российским парнем, и совсем коротенькое выступление японского мастера кэндо – самурайского искусства владения мечом.
Российский парень лет двадцати на могучего богатыря был совсем не похож – как, впрочем, и многие настоящие мастера карате. Однако какая-то скрытая сила в его поджарой и сухой фигуре явно чувствовалась. Паренек, согласно общепринятому ритуалу, уважительно поклонился всем присутствующим и подошел к стопке кирпичей, уложенных один на другой на специальной подставке. Принял стойку, несколько секунд постоял, как-то странно каменея лицом и гипнотизируя кирпичи отрешенным взглядом, а затем с резким криком на выдохе саданул кулаком по верхнему кирпичу. Каткову, внимательно следившему за происходящим, показалось, что кулак парня непостижимым образом прошел стопку красноватых кирпичей чуть ли не насквозь. Старлею на тренировках случалось забавы ради разбить кирпич-другой, но чтобы с такой непринужденностью раскрошить сразу десяток… Катков уважительно кивнул и легонько подтолкнул мичмана – знай наших, мы тоже кое-что можем.
Японец вышел в самых настоящих старинных самурайских доспехах, очень сдержанно поклонился и тут же уселся на полу, опираясь на собственные пятки. Положив меч с длиннющей рукояткой на колени, «самурай» прикрыл и без того не больно-то широкие глаза и, казалось, вообще слегка задремал. Тут же к нему подошел ассистент и несильным движением подбросил вверх средней величины блестящее краснобокое яблоко. Яблоко подлетело метра на три, затем остановилось в верхней точке и тут же понеслось к земле. Вернее, к покрытым каким-то лаком светлым доскам пола. Когда Скат был уже почти на сто процентов уверен, что «самурай» свое яблоко проспал, тот в неуловимую долю секунды успел вскочить на ноги, выхватить из ножен меч и с непонятным сердитым выкриком рассечь яблоко точно пополам. Когда половинки несчастного фрукта с чуть слышным стуком упали на пол, мастер уже снова
