Изменить судьбу - Мария Росси
— Мне все равно, какая у вас реакция. Мы не можем встречаться, офицер.
Её жесткий, категоричный тон и слова меня задели. Я, видимо, выбрал не ту тактику поведения с этой женщиной, но, что сказано, то сказано.
— Почему не можем?
— У нас нет ничего общего. Я вас заинтересовала как человек с некоторыми возможностями, не более. Вы же мне как мужчина не интересны. И у меня есть человек, которого я люблю очень давно, так давно, что поверить в это трудно. Так, что давайте закроем эту тему, останемся только коллегами на время подготовки спецоперации.
— А я все-таки попробую завоевать ваше внимание, Миа Андерсон, — гордо произнес я, не переставая верить в свои силы, — Может быть, я окажусь лучше того, кого вы любите.
А Миа, посмотрев просто ледяным взглядом в мои глаза, произнесла то, что я не был готов услышать: «Не нужно пытаться идти туда, куда вас не пускают, не стоит стучаться в закрытую дверь, не стоит идти напролом, если вас не ждут».
Вот так резко, предельно ясно и четко меня поставили на место, прибив к земле мою самоуверенность, дав понять, что со своим чувством я останусь один на один.
Миа сухо попрощалась и вошла в административное здание. На меня же ее слова подействовали как проклятье какое-то, в душе стало холодно и противно от внезапно подступившей тошноты, а сердце наполнилось тоской, будто из него вырвали клок, оставив зиять рану.
Я просто на ватных ногах пришел в комнату, лег в горячую ванну, но озноб меня не отпускал. Потом укутался в одеяло и задумался, почему так все плохо закончилось с Мией, почему она не «прочитала» мои мысли, не «услышала» мое сердце? Она же это умеет. Ведь эта женщина мне правда нравится. И почему я не верю в то, что у нее есть муж или тот, кого она любит?
Я продолжал, как в бреду, задавать вопрос за вопросом, причем некоторые не были связаны между собой, и провалился в какое-то беспамятство.
АВТОР
Вылет Мии Андерсон и ее коллег — сотрудников ФБР сегодня в 15.00 вместо ночного времени, как это планировалось ранее.
О том, что так будет, Миа знала еще за несколько дней. Произойдет утечка информации о составе их группы, и причина того, что на них нацелен теракт — Миа Андерсон, именно она «не устроила» того офицера, что был на самом первом совещании во Флориде, он в ней увидел реальную угрозу реализации преступных планов.
Сержант понимала, что озвучь она все свои мысли, ей никто не поверит. Единственное, что она попытается сделать — переговорить с руководителем спецоперации. Надо максимально, как только возможно, обезопасить тех, кто будет лететь в самолете вместе с ней.
С этой целью она встретилась с офицером ФБР — старшим в их рабочей группе, попросила организовать совместную беседу с военным руководством, которое и обеспечивало авиаперелет бортом Армии США. Рейс надо было перенести.
Во время встречи Миа предупредила офицеров, что в самолете все должны быть обеспечены парашютами для десантирования, число лиц, которое планируется к посадке на воздушное судно, надо свести к минимуму. У всех должно быть оружие, и на борту должна отсутствовать какая-либо секретная, ценная информация на любого вида носителях, а люди, находящиеся на борту, должны быть теми, кто в случае попадания в плен, не выдадут никакой тайны.
Конечно же, что греха таить, Миа Андерсон в самом начале встречи применила телепатию — способность вкладывать нужные мысли в сознание других людей, именно поэтому то, что она рассказала, было принято серьезно и выполнено безукоризненно, без лишних вопросов и подозрений относительно ее вменяемости.
Согласно списку сопровождающих лиц, в нем числились Хью Фостер и командир Патрик Морган. И того, и другого сержант приняла решение защитить и не допустить их возможной гибели.
Хью Фостер проспал до того момента, когда военный борт с Мией поднялся в небо. Все это время его не будили, поскольку у него была высокая температура, небольшой бред, и военный врач, сделав укол, настоял на том, что офицеру нужен покой.
Что касается Патрика Моргана, то накануне переноса вылета он сам нашел на базе Мию, чтобы поговорить и еще раз поблагодарить за свое спасение. Они сидели на лавочке недалеко от спорткомплекса. Андерсон не задавала вопросов о прошлом этого командира, ей некоторые печальные события из его жизни уже известны. Командир от души радовался возможности жить, которую ему подарила Миа, не переставал ее благодарить.
— Сержант, можно я буду вас называть по имени?
— Конечно, Патрик.
Мужчина просиял от такой возможности. Вообще, Миа поняла, что он очень жизнелюбивый, невероятно добрый человек с позитивным и каким-то детским отношением к жизни, при этом отличный, мудрый и требовательный командир. Такие на первый взгляд диаметральные черты совместились в одном человеке.
— Миа, я хотел вас попросить беречь себя и свои способности. Это дар, хотя, подразумеваю, что тяжелый. Если бы не та ситуация в баре, я бы сам загнал себя на «тот свет» переживаниями. А сейчас мое сердце иначе смотрит на прошлое, многое как будто стерлось безвозвратно, и стало легче.
— Патрик, все, что происходит в нашей жизни — к лучшему. Иногда кажется — тупик, не получилось, не случилось, не сбылось. Оказывается — не тупик, а крутой поворот, не конец жизни, а начало новой. И самые тяжелые разочарования превращаются в новые счастливые встречи, судьбоносные и светлые события, — она улыбнулась, и в ее лисьих глазах появился блеск.
— Я запомню это. Теперь я другой человек. Спасибо.
— Патрик, вы готовы к кардинальным переменам в своей жизни?
— Готов, как никогда. И буду им рад. Я на все теперь смотрю иначе.
Она лукаво на него посмотрела, слегка прищурившись.
— В следующем году ваша жизнь будет подчинена самому дорогому для вас в будущем человеку, чему будет предшествовать встреча с очень светлой женщиной, которую вы любили еще во времена старшей школы и с которой расстались из-за недопонимания, вас обоих обманули. Она все это время любила вас, ждала и любит до сих пор, как и вы ее.
Командир смотрел на Мию, не мигая, немного побледнел, а потом произнес: «Вероника».
Миа кивнула головой: «Она самая. Девушка с каштановыми волосами, у которой милая родинка на правом запястье».
— А кто же тогда тот второй человек? — в его голосе чувствовалась растерянность.
— Ваша дочь.
— Дочь? — переспросил Патрик, изумленно подняв
