Дерзкое ограбление - Йонас Бонниер
Что они только не перепробовали, чтобы отмыть деньги от въедливой краски – и кипятили купюры, и стирали с хлоркой, и чистили вручную. Все без толку.
Петрович пригнулся, входя в дом через низкую заднюю дверь. Мишель Малуф сидел в кухне за кабинетом Свенне Густафссона. Сам хозяин куда-то отлучился, что он делал всегда, когда заходил Малуф.
– Мне только стакан теплой воды, – сказал Петрович.
– Что?
– Больше ничего не нужно.
Малуф с недоумением посмотрел на своего долговязого друга, присевшего за стол:
– Стакан воды? Я что, должен тебе воду носить?
Петрович развел руками в жесте, будто говоря: «Да, естественно». Малуф засмеялся, качая головой:
– Конечно, конечно. Теплая вода…
Малуф подошел к раковине и налил воду из-под крана. С наигранной невозмутимостью поставил стакан перед приятелем. Тот доброжелательно кивнул.
Они давно знали друг друга, и характер их отношений установился навсегда в те годы, когда Петрович руководил молодежным центром, где Малуф проводил время подростком. Петрович уже тогда знал, как тратятся деньги, – носил одежду от «Армани» и расплачивался в дорогих барах кредиткой. Он был для Малуфа единственным примером для подражания не из мира футбола, И все это помогло Малуфу определиться с собственными жизненными ориентирами.
– Я стану миллионером, – заявлял тогда юный Малуф, а Петрович только смеялся в ответ.
– Черт, я в месяц по миллиону срубаю.
* * *
– Через крышу?
– Конечно, конечно, – улыбнулся Малуф, – через крышу.
Была половина третьего. В раковине стояли грязные тарелки и чашки, не мытые несколько месяцев. Свенне Густафссона нельзя назвать педантом, и Малуф с Петровичем усиленно старались делать вид, что не замечают вони из треснувшей трубы канализации в туалете. Они никогда не обсуждали планы в помещении, но неожиданно по крыше забарабанил дождь, а им не хотелось мокнуть. Малуф упомянул имя Александры Свенссон в тот день, когда они считали, сколько денег заработают на черных кейсах.
– Старая мечта…, – протянул Петрович. – Ты же все эти годы болтал о Вестберге.
Малуф кивнул.
– Понимаю. Но как ты, черт возьми, залезешь на крышу?
– Это мы решим.
– Джамперы? – ухмыльнулся Петрович. – Или, как его там… реактивный ранец, как на открытии Олимпиады? Да?
– Точно, как на Олимпиаде. Именно так. Нет, – улыбнулся Малуф.
– Может, можно использовать подъемник? У одного моего знакомого фирма в Монако – чистят окна на большой высоте, в тридцать-сорок этажей. Монако – сплошное гигантское окно. У них в фирме большой подъемник, для пяти-шести человек. Однажды я смотрел «Формулу-1» с такого подъемника – представляешь, на высоте пятнадцатого этажа, прямо над трассой. Машины проносятся прямо под ногами. Мы тогда пили шампанское, и одна девушка потеряла сандалию. Я думал, прямо там и обосрусь: сандалия на трассе, черт побери.
– Подъемник? – переспросил Малуф. – На платформе?
– Его подъемники установлены на машинах.
– Ясно, – размышлял вслух Малуф, – а может быть, кран? Подъемный кран, который можно подогнать ночью.
Петрович потянулся за стаканом и сделал глоток воды.
– А что, может это и сработает. Достать кран – не такая уж большая проблема…
– Или… воздушный шар?
– Ты серьезно?
– Вертолет?
– А на крыше есть место для вертолета? Ты летал на вертолете, Мишель? Это безумная идея.
– Нет…но можно свалить оттуда на вертолете.
– Я за подъемный кран, – возразил Петрович.
Малуф кивнул, широко улыбнувшись:
– Точно! По-моему, идеальное решение. Но… а как мы уйдем оттуда?
Они услышали, как открылась и захлопнулась дверь: это вернулся со своего выдуманного дела Густафссон. Малуф поднялся:
– Так что подумай над этим, – сказал он Петровичу, собираясь уходить.
– Подумаю над краном.
– А что там в контейнере? Есть успехи? Или нет?
Петрович беспокойно заерзал на стуле:
– Не волнуйся, все получится.
– Думаешь?
– Ты не готов ждать пятнадцать лет, и я тоже. Так что все скоро получится, иначе и быть не может.
– Конечно, конечно, – кивнул Малуф.
– Я жду одну вещь, которую заказал из Франции, – сказал Петрович, – она должна прийти на следующей неделе. Странная штуковина, но она решит нашу проблему. Я не буду даже говорить, сколько она стоит.
Из контейнера раздался еще один глухой хлопок. Петрович раздраженно встал:
– Пойду скажу им заканчивать с этим, я не собираюсь доставать новые чемоданы. Все решится на следующей неделе. Наконец-то.
Малуф широко улыбнулся:
– А что это за вещь? – спросил он, когда они с Петровичем вышли из дома.
Дождь лил уже не так сильно, но не перестал.
– Увидишь, – ответил через плечо югослав, – Все, что тебе нужно знать сейчас, это то, что эта вещица сделает тебя богатеньким Буратино.
13
Джек Клюгер сидел в ресторане «Васахоф» на улице Далагатан в ожидании Басира Балика. Они договорились встретиться в полдень – Балик опаздывал уже на полчаса, что случалось довольно часто. Клюгеру спешить было некуда, так что он не нервничал.
За соседним столом сидели две женщины, заказавшие по салату с креветками. Клюгер дал бы им около тридцати. Возможно, они работают в больнице на этой улице. Джек не мог удержаться и не одарить этих хорошо одетых блондинок приветливой улыбкой. Та, что сидела ближе к нему, сказала что-то по-шведски. Клюгер не разобрал слова, но понял их смысл по выражению лица женщины. Ее явно напрягло его молчание.
– I’m sorry, but in my part of Texas, nobody speaks Swedish[4], – сказал он по-английски, снова обнажив белоснежные зубы, которые он сделал себе за счет американской армии.
Это срабатывало каждый раз: упоминание об Америке служило отмычкой, открывающей все двери. Раздраженное лицо женщины расплылось в смущенной улыбке, и спустя пару минут они уже сидели втроем. Все, о чем мечтают люди в этом городе, – поговорить по-английски с мужчиной из Техаса. Клюгер даже начал одеваться как ковбой – в грубые клетчатые рубашки и традиционные ковбойские сапоги, чего, проживая в Техасе, никогда не делал.
– So if I only have a couple of days in the city, what would be your suggestions on what to do?[5]
* * *
Джек Клюгер неуютно чувствовал себя в больших городах, но стоило ему открыть рот и сказать пару фраз по-английски, как его тут же принимали за «американца», уверенного в том, что Швеция и Стокгольм – провинция.
Большего заблуждения сложно себе представить.
По сравнению с Голдсборо в Техасе, Стокгольм – экзотический город, полный опасностей и искушений, особенно искушений. Город переполнен красивыми женщинами, они повсюду – в парках, на улице, в ресторанах. И все они, кажется, хотят заговорить. Дома, в Техасе Клюгер был лишь одним из многих рослых парней с квадратной челюстью, играющих в американский футбол. В Скандинавии же он чувствовал себя особенным.
Когда речь заходила о противоположном поле, Джеку
