Артур Кварри - Коммандо
— Садитесь и поезжайте за «поршем». Быстро!
Девушка побледнела. Двигаясь, словно сомнамбула, она забралась на водительское место, достала ключи и вставила их в замок зажигания.
Джон перебрался вперед, устроившись на полу, там, где еще минуту назад было удобное кресло. Но даже в таком положении его голова оказалась на одном уровне с головой Синди.
«Форд» тронулся с места и покатил к выходу из гаража. Метрикс очень боялся, что время все-таки упущено. Возможно, Салли успел проехать несколько километров. Конечно, если он не гонит, как сумасшедший, или не свернул куда-нибудь, то они вполне смогут догнать «порш» — дорога в город одна. Но от нее отходит, по крайней мере, дюжина узких шоссе, а впереди пересечение с 29-й хайуэй, ведущей от Тампа, штат Флорида, до Ричмонда, штат Вирджиния. Хотя, если ему повезет и Салли едет в Джексонвилл — а судя по всему, так оно и есть, — они настигнут его еще до того, как он окажется у пересечения двух магистралей.
«Форд» вылетел на площадку перед аэропортом, развернулся и резво понесся по 14-й хайуэй в сторону Джексонвилла. Уже начали сгущаться сумерки и небо окрасилось в лилово-багряные тона с густой примесью синих красок. Дневной жаркий ультрамарин, разведенный солнечным золотом, исчез окончательно, и вечер находился в той стадии метаморфоз, когда он перестает быть вечером, но еще не стал ночью. Вечер — самая удивительная часть суток. Днем небо голубое, ночью — черно-фиолетовое, а вот вечером… Какое оно вечером? Вряд ли кто-нибудь сможет дать точный ответ. Небо меняется каждую секунду, словно вы смотрите на огромного хамелеона. Вот он голубовато-розовый, через минуту красно-оранжевый, еще через две — сине-багровый. Наверное, поэтому вечер — самая короткая часть суток. Все меняется, движется. Кто-то засыпает, кто-то просыпается, чтобы выйти на охоту. Меняется не просто день — меняется мир, жизнь.
Метрикс любил вечер. Нет, вообще он любил и ночь тоже, ибо ночь — самое безопасное, спасительное время. Но это с точки зрения «коммандо». А вот вечер Джон любил так, как любят цветы или дождь. Или огромную дорогу-радугу, повисшую над лазурным океаном высоко в небе. Совсем другое чувство, не подчиненное рациональным представлениям человека о красоте.
И сейчас был вечер. Мягкий и теплый. Как раз такой, какие любил Джон. Но, он не воспринимал его зыбкую красоту. Теперь он сам стал охотником. Охотником и жертвой одновременно. Правда, пока его жертвы-охотники не подозревают, что он идет по их следу. Они уверены, что гонят его. И чем дольше эти люди будут пребывать в сладостном заблуждении, тем лучше для Джона. Тигра. Хищника. Охотника.
«Форд» мчался по широкой восьмиполосной автостраде, ловко лавируя в потоке машин.
Метрикс порадовался, что ему попалась не самая быстрая, зато очень маневренная модель. «Порш», конечно, не уступает «форду» в скорости, но у них есть преимущество: Салли не знает о слежке, о Джоне. Поток огней плавно обтекал капот, отражаясь в лобовом стекле. Блики играли на чистых, отполированных крыльях «форда», и Метрикс подумал о том, что все это очень напоминает рождество. Море разноцветных огней, создающих ощущение праздника, с той лишь разницей, что подарком на это рождество будет смерть. Метрикс не даст им шанса на жизнь. Ни одного. И вовсе не потому, что он слишком кровожаден, а потому, что эти люди — враги, первыми сделали свой выбор и заставили сделать такой же полковника «коммандо» Джона Метрикса.
— Вы убьете меня?
Вопрос застал его врасплох, и он даже не сразу сообразил, о чем спрашивает перепуганная девушка, сидящая за рулем. Честно говоря, увлеченный своими мыслями, Джон вообще забыл о ней.
— Простите?
— Я спрашиваю, вы убьете меня?
— Нет.
Он отрицательно покачал головой, не переставая следить за дорогой и отыскивать глазами низкий зеленый «порш» в этой несущейся мимо сверкающей, ревущей газолиново-металлической автомобильной реке.
Синди разозлилась. Она терпеть не могла неизвестности. Не то, чтобы ее мучила страсть к конкретике, но вести машину и терзаться вопросом: «А жива ли я буду через полчаса?», согласитесь, это слишком. Нет ничего хуже неизвестности. Это ясно всем и каждому. Ждать и догонять. И то, и другое подразумевает общее понятие — неизвестность. В эту секунду Синди ненавидела и диспетчера, отменившего рейс, и липкого блондина, пристававшего к ней в аэропорту, и здоровяка, сидевшего в ее машине и хмуро глядевшего через лобовое стекло вперед и, наконец, еще кого-то, допустившего всю эту чехарду.
Эта ненависть добавила Синди решимости. Какого черта?! Если ее хотят убить, то можно хотя бы сказать об этом вслух! Или у этого тупого громилы не хватает смелости? Господи, да что она может сделать? Ей нужно-то совсем чуть-чуть — приготовиться!
Подумав об этом, Синди задала вопрос. Ответ немного обнадежил ее, но нельзя сказать, чтобы она успокоилась окончательно.
— Вы бы не сказали мне, — мрачно констатировала девушка.
— Что? — «Незванный пассажир» явно витал где-то в облаках.
— Я говорю, что даже если бы вы собирались меня убить, то все равно не сказали бы…
Он пожал плечами и спокойно возразил:
— Сказал бы.
— Правда? — Синди с надеждой взглянула на здоровяка и поразилась тому, как он изменился за долю секунды. Сейчас от его безликой вялости не осталось и следа. Тело напряглось, в глазах блестел огонь. Чуть подавшись вперед, гигант всматривался в поток машин. Синди проследила за его взглядом. Не далее чем в десяти метрах от «форда», в просвете между синим «сивиком» и бежевым «бьюиком», мелькнул зеленый «порш». Девушке показалось, что она даже разглядела белые волосы ее обладателя.
— Доверьтесь мне! — вдруг бросил здоровяк, не отрываясь от дороги. — Доверьтесь мне и не упустите эту машину. Это очень, очень важно.
«Странно, — подумала Синди. — Если он собирается меня убить, то почему так разговаривает? Подобный тон вовсе не подразумевает беспрекословного подчинения, скорее, это похоже на просьбу. Убийцы же, наверное, не просят своих жертв. Они приказывают».
(«Ну-ка, крошка. Будь добра, не дергайся и подставь шейку, а то мне неудобно тебя резать». Иди в задницу, подруга.)
«Порш», маячащий недалеко впереди, вдруг шустро нырнул в появившийся просвет между огромным рефрижератором и легковым «понтиаком».
Синди могла бы поставить десятку против «никеля», что сейчас он уверенно удаляется от них, набирая скорость, вкручиваясь поджарым корпусом в самое сердце автомобильного потока.
И, черт ее возьми, если она, неожиданно для самой себя, вдруг не нажала на газ.
«Форд» резво рванул вперед. Девушка, сдерживая подступивший к горлу вопль, то ли ужаса, то ли восхищения, крутила рулевое колесо, молясь тому, кого она ненавидела несколько минут назад, чтобы «форд» не столкнулся с каким-нибудь автомобилем и не превратился в кучу лома, зажавшего внутри изувеченного салона два огромных кровавых ростбифа! Уаааааооо!!!
Словно неведомая сила управляла ее руками. Синди, пожалуй, даже если бы и захотела не смогла бы разжать своих побелевших, сведенных судорогой пальцев. Тем не менее, она отыскивала глазами прорехи, дыры в обступившей ее железной, разноцветной, фырчащей выхлопами реке и бросала «форд» туда, изредка повизгивая от ужаса, недоумевая, как она вообще решилась на эту гонку и почему до сих пор цела.
Странный пассажир оценил мастерство водителя одним коротким словом:
— Молодчина!
Это продолжалось всего несколько секунд, растянувшихся для Синди в молниеносно мелькающую бесконечность. Наконец «порш» вновь замаячил на два корпуса впереди, и девушка смогла сбросить скорость, со всхлипом переводя дыхание.
— О, Господи… — пробормотала она. — О, Иисус!
(«Вот она, твоя цыплячья грудка, дорогуша».)
Пассажир по-прежнему смотрел только вперед, но теперь на его губах играла зловещая улыбка. И Синди почувствовала, что опасность ей, действительно, не угрожает. Именно поэтому она отважилась выдавить из себя очередной вопрос:
— Может быть, ты теперь объяснишь мне, в чем дело, а? Или, по-твоему, я специально купила машину, чтобы катать тебя по вечерам?
Здоровяк быстро посмотрел на девушку, и ей вновь почудилось в его взгляде то ли удивление, то ли смущение.
— Я доверял одному парню, — после небольшой паузы пояснил он. — Много лет. Как себе. А теперь этот урод хочет, чтобы я умер.
Джон не лгал. Не сказал, конечно, всей правды, но и не лгал.
Синди вздохнула.
— Я могу его понять, — она покачала головой. — Я знаю вас всего пять минут, но тоже хочу, чтобы вы подохли.
Метрикс не разозлился. Даже раздражение не тронуло разума. Честно говоря, ему нравилось, как держалась девушка. Да и вряд ли можно ожидать от перепуганного человека, что тот бросится объясняться в любви собственному похитителю. Хотя… не так уж она и испугана.
