Лэрри Бонд - Котел
Бремер, командующий 19-й мотопехотной бригадой, своим видом напоминал танкер. Его темные волосы делали Бремера моложе – на самом деле полковнику было пятьдесят шесть лет. Низенький и крепко сбитый, он двигался очень быстро, и его офицерам не раз приходилось сталкиваться с тем, что если не перемещаться также быстро, полковник может просто, наткнуться на кого-нибудь.
Контраст внешнего вида Бремера и фон Силова был разительным. Трудно было представить себе более непохожих людей. Вилли был высок, даже слишком высок для службы в танковых войсках. Его худое тело венчалось не менее худым лицом с квадратным подбородком. Высокие скулы, глубоко посаженные голубые глаза, короткие белокурые волосы, начинающие понемногу седеть – все это делало его как бы живым воспоминанием об аристократическом прошлом Германии, которое она так старательно пыталась оставить позади.
Бремер подошел прямо к фон Силову, кивнув на ходу остальным офицерам:
– Садитесь, господа.
Фон Силов остался стоять. Как старший офицер 19-й бригады, он отвечал за готовность подразделения, которую именно сейчас предстояло проверить, и проверка обещала быть достаточно болезненной.
– Что-нибудь слышно от Грайфа? – Грайф был главным офицером, и, как правило, командовал бригадой в отсутствие Бремера. Сегодня, однако, он был в увольнении – перевозил свою семью из Эссена в сельскую местность.
– Мы думаем, он уже в пути. Мы попросили полицию поискать его, но он не собирался объявляться до завтрашнего утра.
Полковник вздохнул и произнес:
– Что ж, хорошо, таким образом на вас возлагаются обязанности главного офицера. – Бремер взглянул фон Силову прямо в глаза. – Как обстоят дела, Вилли?
Фон Силов знал наизусть состояние дел в каждом батальоне.
– 191-й будет готов выступить к полуночи, 192-й – примерно то же самое. Есть кое-какие проблемы с топливом в 194-м, но мы их решаем. Танки будут готовы вовремя. 195-й артиллерийский дивизия забрала в Мюнстер. Очевидно, их военизированную полицейскую охрану уже привлекли для выполнения обязанностей полиции, и им нужны люди, чтобы охранять штаб.
Бремер внимательно выслушал, затем быстро кивнул.
– Что у нас с личным составом?
Все батальоны бригады были недоукомплектованы. Прекращение призыва в армию помогло примирить соседей Германии с ее объединением, но принесло огромный вред вооруженным силам страны. Сокращения бюджетных ассигнований сильно затрудняли набор в армию. Жалование военных было мизерным, жилищные условия просто ужасными. Ни одно из подразделений не было укомплектовано больше, чем на семьдесят пять процентов.
Тяжелые времена заставили многих солдат устраиваться по совместительству на работу, причем часто ночную. Те, кто еще не устроился, отправлялись на поиски работы по вечерам, после окончания дежурств. Многие солдаты, которым требовалось сейчас выступать, были рассредоточены между Эссеном, Дортмундом и Гатерслохом, пытаясь хоть что-то подзаработать. Это было против правил, но Бремер и фон Силов закрывали глаза на сложившуюся практику. Почти у всех их солдат были семьи, нуждающиеся в заботе.
Фон Силов разрешил множество отпусков по семейным обстоятельствам тем, кто пытался вывезти свои семьи из Дортмунда, Эссена и других городов куда-нибудь подальше. В больших городах было больше возможностей найти работу, зато в деревне – гораздо безопаснее и больше еды.
Если бы его предупредили из штаба дивизии хотя бы на несколько часов раньше, он мог бы гарантировать готовность к маршу практически каждого солдата. Но тревогу забили только в 5.30, когда слишком много народу уже успело покинуть расположение бригады. Звонок из штаба застал их всех в абсолютно не боеспособном состоянии.
– Мы послали людей прочесать соседние деревни в поисках отлучившихся. Я также попросил полицию отсылать всех солдат, которые им встретятся, обратно в расположение частей. – Подполковник прочистил горло. – К тому же, я позвонил на телевидение и на радио, но они отказываются передавать сообщение, если мы не сообщим им причину сбора личного состава.
Бремер поморщился. Последнее, что он собирался делать, это докладывать гражданским о полученных приказах и о своих намерениях. Он подождал, пока фон Силов закончит.
– Чтобы хоть как-то поправить положение, я предлагаю снять всех людей из штаба и противотанковых частей. Если переместить их в мотопехотные батальоны, это хоть как-то дополнит подразделения. Нам нужны люди для ликвидации беспорядков, а не для логического анализа и противотанковых атак.
Бремер согласился:
– Хорошо. И еще возьмите людей из двух танковых частей. Обзвоните командиров и объясните им, что происходит, пока офицеры службы личного состава попытаются придумать, где еще можно взять дополнительные войска.
Фон Силов кивнул, показывая тем самым, что он все понял. Бремер взглянул на часы. 6.45.
– Доложите мне о состоянии дел в 21.00. Я сейчас позвоню в дивизию. Хочу выяснить, что стоит за всем этим. И лучше бы это не оказалось учебными маневрами. – Полковник неожиданно усмехнулся, обводя глазами офицеров. – Возможно, нам удастся выяснить, какой идиот отдал этот приказ, и посадить его в машину, возглавляющую колонну.
После того, как полковник исчез в своем кабинете, фон Силов начал звонить по телефону. Большинство батальонных командиров, занятые решением своих собственных проблем, просто выслушивали сообщение о перемещении личного состава и вешали трубку. Однако командир 192-го батальона дал ясно понять, что новые приказы нравятся ему не больше, чем иностранцы, включая тех, что из Восточной Германии, то есть не нравятся вообще.
– Мне нужны обученные пехотинцы. Что, черт возьми, я должен делать с танковыми артиллеристами и водителями бронемашин? – спорил подполковник Клаус фон Ольден.
Вилли захотелось точно объяснить ему, что он должен с ними делать, но он сдержался.
– Используйте их так, как посчитаете нужным.
Предки Клауса фон Ольдена, как и предки фон Силова, были прусскими дворянами, но его семье удалось ускользнуть на запад, когда в конце второй мировой войны делили Германию. Вилли гордился своим происхождением, но годы жизни в "бесклассовом" обществе Восточной Германии научили его помалкивать об этом. Отец Вилли, когда-то бывший полковником вермахта, даже отбросил от родовой фамилии аристократическую приставку "фон", став просто Гансом Силовым, поденным рабочим.
Фон Ольден, с другой стороны, был настолько высокомерен, как будто его древний титул до сих пор имел прежнее значение. Он даже нарисовал герб своей семьи на бронемашине, в которой ездил. Фон Ольден гордился текущей в его жилах "германской" кровью и очень ясно давал почувствовать свою неприязнь к иммигрантам и ко всему, от чего попахивает политической левизной.
Из трубки слышался высокомерный голос фон Ольдена, старающегося поддеть Вилли:
– С вашим огромным опытом подавления выступлений граждан в стране и за рубежом, мне казалось, вы должны бы предложить что-нибудь.
Едва сдерживаясь, Вилли пропустил замечание мимо ушей. Доводилось ему слышать и кое-что похуже.
– С пополнением, сколько народу сможете вы вывести на марш к полуночи?
– Что-нибудь около семидесяти процентов, – голос на другом конце трубки звучал разочарованно. Его обладатель явно надеялся, что в ответ на оскорбление последует не столь сдержанная реакция.
– Очень хорошо. До свидания. – Вилли швырнул трубку на рычаг, стараясь не разбить при этом телефон. На самом деле, хамское замечание фон Ольдена попало слишком близко к цели. Армию ГДР действительно использовали для подавления беспорядков среди гражданского населения, часто довольно жестокими способами. В министерстве юстиции Федеративной республики до сих пор пытались разобрать уголовные дела, возбужденные против солдат-пограничников, которые стреляли в своих соотечественников, пытающихся перелезть через Берлинскую стену.
Через несколько часов Вилли фон Силов и Бремер стояли около своих машин, припаркованных у главных ворот "Казерне". Они смотрели, как грузовики и БМП "Мардер" выезжают из ворот и движутся прямо в ночь. Темноту то и дело нарушали вспышки яркого света, освещавшие каждую машину в момент, когда она выезжала из расположения бригады и сворачивала на главную дорогу. Было 11.45, и первые части 19-й мотопехотной бригады были в пути на Дортмунд.
Холодный влажный ветер кружил возле машин, унося прочь неприятный запах выхлопных газов дизельного топлива. Ночью, наверное, пойдет дождь или даже снег. Дорожные условия препоганые, зато появилась надежда, что непогода сумеет ослабить и уличные беспорядки.
– Хорошая работа, Вилли, хорошая работа. – Бремер улыбался, глядя на проезжающие БМП. Фон Силов отдал должное похвале начальника, но это нисколько не подняло его мрачного настроения. Даже самый восторженный рапорт Бремера о его заслугах все равно не добудет Вилли нового повышения. Опыт и компетентность уже подвинули его до той ступеньки табеля о рангах, дальше которой никогда не даст подняться восточногерманское происхождение.
