Виктор Степанычев - Мастер боя
Каким видом боя обладает Бурый-Бурнаш, также оставалось загадкой. Такое тело под стать сумоисту или тяжеловесу классику, хотя не исключается и бокс, и рукопашный бой. Движения его не выдают явных признаков принадлежности к определенному стилю борьбы. Но для такого мощного сложения, если еще прибавить выносливость и умение держать удар, техника иногда и не важна.
Вывод из наблюдений был невеселый, но не пессимистичный: следует осторожно ввязаться в схватку, не допуская противника в ближний бой. Аккуратно провести разведку, делая ставку на подвижность, а потом… А потом видно будет! Сколь ни силен и крепок дуб, топор профессионала-дровосека завалит и исполина. Слова про дуб и дровосека сами собой нарисовались в мозгу Петра. Ему оставалось лишь принять их на веру и положиться на заложенные в нем знания и умения, о которых он в полной мере не ведал и даже не догадывался.
Бурнаш, выждав, когда Петр закончит разминку, шагнул навстречу. На лице авторитета читалась уверенность в своих силах и некая затаенная усмешка. Огромные руки-лапищи, полусогнутые в локтях, были готовы схватить, сжать, разорвать непокорного.
Неожиданно для себя – импульс мозга дал команду помимо его воли – Петр шагнул навстречу и, вместо того чтобы уходить, лавировать, проводить разведку, двинул вперед свои ладони, встретившиеся с ладонями Бурнаша. Их пальцы сплелись в крепком замке. Скрытая усмешка на лице авторитета проявилась, превратившись в пренебрежительную улыбку. Дичь по своей воле забралась в капкан, который сейчас захлопнется и сломает ей хребет.
– Потанцуем, малыш! – торжественно объявил Бурнаш, и его губы расплылись еще шире.
– Потанцуем, – спокойно согласился Петр, чем вызвал недовольство партнера, мгновенно стеревшее улыбку с лица.
Глаза Бурнаша зло сверкнули. Не привык он к столь вольной реакции людей, удостаивающихся его внимания.
Бурнаш поудобнее перехватил и стал медленно сжимать пальцы, сдавливая утонувшие в его широких ладонях руки хиляка-соперника. Он, видимо, скоро ожидал отчаянного крика боли и корчи упавшего на колени тела. Однако неожиданно и совсем непривычно человек-гора почувствовал, что кисти противника вовсе не поддаются, не хрустят, и суставы не гнутся от его стальной хватки.
Рука «психа» словно окаменела, застыв бетонным монолитом.
Да каким там бетонным – еще в юности Паша Бурлаков ударом кулака отламывал куски от плиты перекрытия и крошил их пальцами на мелкие кусочки. От этого нехитрого действия его друзья были в восторге. А сейчас ему явилось чувство, что он сжимает кусок неподдающегося холодного гранита. Таким же холодным и отстраненным было и лицо «психа».
Так продолжалось секунд тридцать. На лице Бурнаша злость уступила место недоумению. От напряжения его щеки стали наливаться свекольным отливом. Он уже не знал, что делать дальше. В подобную игру Паша играл не единожды и всегда выходил победителем. Впервые в жизни ему попался соперник, который не сломался под натиском недюжинной силы его рук.
Бурнаш уже хотел ослабить давление, переведя все в шутку, как вдруг ощутил, что пальцы его противника ожили и шевельнулись. Они медленно стали усиливать нажим на фаланги его пальцев. Гигант почувствовал сначала легкую боль, которая с каждой секундой нарастала, заполняя косточки и суставы кистей. Скоро она стала невыносимой. Бурнаш попытался было отстраниться, освободить руки, однако это ему не удалось. Словно острые иголки пронзили мышцы и нервы, буквально парализовав тело.
Казалось, еще мгновение, и он завопит от боли, упадет на колени, как вопили и падали его поверженные соперники. Авторитет, держась из последних сил, умоляюще посмотрел в глаза Петра… И тот принял его просьбу. Пальцы медленно ослабили хватку, вернув Бурнашу свободу. Руки мужчин наконец расцепились, освободив связку.
Стоявшие за спиной шефа охранники, похоже, так и не поняли, что же произошло. Ну, сошлись мужики, пальцы в замок сложили, постояли пару минут и опустили ручонки. А вот Егорыч-Лука разобрался в текущем моменте, хотя и не подал виду, а лишь сдержанно и одобрительно качнул головой. А что не одобрить-то? Ведь он только что определил, что Петр находится под его «крышей». Мелочовка, конечно, эти игры, однако приятно, что подопечный не осрамился.
Свекольный цвет лица Бурнаша медленно спал, оставив лишь след румянца на толстых щеках. При всех своих недостатках авторитет умел проигрывать. Правда, и раньше с ним подобное редко случалось, а последнее время – вообще сошло на нет.
Он привык добиваться своего и в боях, и в делах. Не пасовал ни перед превосходящим его соперником, будь это человек или карательный орган, ни перед обстоятельствами. И нынешняя отсидка в психушке была вовсе не проигрышем, а лишь являлась несложным тактическим ходом.
Внимательно оглядев свои руки, он несколько раз согнул и разогнул пальцы, проверяя их целость. Недоверчиво хмыкнув под нос, Бурнаш поднял взгляд на Петра. В его глазах не было ни злости, ни удивления.
– Клево потанцевали! Вот теперь верю, Петруша, что ты этих сопляков положил, – добродушно констатировал Бурнаш, небрежно кивнув за спину. – И не сомневайся, теперь они до тебя и мизинцем не дотянутся. Так что спи спокойно, дорогой друг…
– Ты, Бурый, базар фильтруй, – вмешался в разговор Егорыч. – Что несешь?
– Да не переживай, Лука, – засмеялся Бурнаш. – Это я, можно сказать, любя сказал. Просто к слову пришлось. Никаких непоняток с ним не случится – я слово дал. А что оно стоит, объяснять тебе не надо. Пускай лечится, укрепляет здоровье. Насчет головы я ничем не помогу, а вот на довольствие к себе поставлю. На больничных харчах особо не поправишься, скорее ноги протянешь. Мясцом для силы подкормим, рыбкой с фосфором – для потенции, а фрукты и овощи – для цвета лица пойдут. В общем, помереть не дадим, а совсем даже наоборот.
– Не пойму, что это ты так, Бурый, расщедрился? – мрачно пробурчал Егорыч-Лука. – Не нравится мне все это…
– Не гони тоску, Лука, – сухо и твердо ответил Бурнаш. – Я же сказал, что разговор по поводу этого кадра у нас будет серьезный и конструктивный.
– Ну ладно, тогда погодим и поглядим, – недоверчиво сказал Егорыч. – Шагай, парниша, к себе. По распорядку тебе уже пора на шконку – отбой пропели.
Глава 9. Гость – что в горле кость
Для Петра с этого дня жизнь превратилась не то чтобы в малину, однако его уже никто не трогал и не задирал. Как и обещал, Бурнаш, тот бишь уважаемый Павел Иванович – иного обращения от приближенных и окружения он не принимал, за исключением Егорыча, – потихоньку подкармливал соседа по отсеку. Жидкие супы, перловка, овсянка да сечка с имитацией мяса в виде разваливающихся котлеток и куриных ребрышек, бывшие обычными для рациона лечебницы, Петра вполне устраивали. Его организм, как он уже сам разобрался, был неприхотлив в еде. Минимально необходимое количество жиров, белков и углеводов столовская готовка давала и позволяла поддерживать тело в нормальной физической форме.
А солидная ежедневная добавка «от щедрот» Бурнаша в виде фруктов, мясных и рыбных продуктов вкупе с натуральными соками уже требовала дополнительного выхода энергии. И эту услугу ему также предоставил уважаемый Пал Иванович.
Бурнаш, похоже, был рассержен на своих охранников, так позорно проигравших схватки с Петром. Хотя какой там позор – он сам на себе ощутил его силу. А может, просто решил, что застоялись его бодигарды и пора их погонять, скинуть жирок и благодушие. В общем, памятная палата, в которой состоялось рандеву Петра с Коляном и Винтом, стараниями Павла Ивановича превратилась в тренажерно-бойцовский зал.
С «воли» привезли пару простеньких силовых станков, штангу, видавшую виды боксерскую грушу и установили их в пустой палате по углам. Появление этих снарядов узкой специфике лечебного заведения вряд ли соответствовало. Подтверждение этого предположения Петр услышал из уст взмокшего после тренировки и раздосадованного Мони. Он сетовал Коляну и Винту на крайне беспредельного коррупционера-главврача, позволившего за мзду притащить в диспансер противоречащее его психическому медпрофилю спортивное оборудование.
На столь страстное обличение обмахивающийся полотенцем Колян лишь устало прокомментировал ситуацию:
– А мы-то здесь с какого хрена с шефом прячемся? За бабки все можно!
Немного поразмыслив, Колян философски добавил:
– И вообще, все в этой жизни из-за бабок и за бабки… и еще – из-за баб…
Каждый вечер охранники под личным руководством Бурнаша как минимум часа полтора тягали железо и били грушу. Павел Иванович и сам не чурался тяжелой работы и наравне с подчиненными участвовал в воспитательно-спортивном процессе. А после общефизических упражнений устраивал тренировочные бои. В общем, веселился как мог, в отличие от унылых из-за педагогической деятельности шефа Коляна, Винта и особенно Мони.
