Сергей Самаров - Аномалия
– Хайдара позови. И будь готов. Через час выезжаем.
Механик Хайдар ждал, видимо, неподалеку, потому что вошел в палатку меньше чем через минуту. Вежливо склонил голову.
– Через час выезжаем. На двух грузовиках. Будь готов.
– Нас всего 18 человек, господин полковник. Достаточно будет одного грузовика.
– На случай, если застрянем или с машиной что-то случится. Выезжаем на двух грузовиках, – повторил Самарканди уже более жестко.
Механик поклонился, приложив руку к груди, и попятился к выходу. Когда полковник что-то повторял таким тоном, уговаривать его было бесполезно…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1. США. Штат Нью-Мексико. Проект «Жара»На горизонте стали появляться пылевые тучи. Еще не оформившиеся, только недавно поднявшиеся с земли, они не над ней летели, а терлись о камни своими округлыми боками, однако присаживаться, как это бывает с клубами пыли позади автомобиля, не собирались, потому что сила ветра заставляла тучи передвигаться в направлении, только одному ветру ведомом, и с целью, только одному ветру понятной.
Традиционное для здешних мест невысокое окно выходило в сторону перевала, через который, извиваясь серпантином, пролегала дорога. Впрочем, за пылевыми тучами и сам перевал уже было видно плохо. Полковник Лиддел ушел в свой маленький кабинетик на первом этаже, где соседствовал с другими представителями Вооруженных сил, а профессор Фил Кошарски остался стоять в задумчивости у окна, протирал замшевым лоскутком стекла очков и смотрел на эти пылевые облака, все замечая, все констатируя и даже запоминая, но думая при этом о своем.
Здесь, в районе авиационной базы, всего-то в трех милях от перевала, ветра в настоящий момент не было вообще. Была только изнуряющая жара, которая в это время года ежедневно приходит согласно собственному жесткому графику около десяти часов утра. После десяти окна в помещениях никогда не открывались, чтобы не свести на нет все титанические усилия кондиционеров. И потому ветра всегда хотелось бы. И даже такого вот, красноватого мутного цвета. Этот ветер обычно несет пыль впереди себя и быстро уносит ее вдаль, а за пылью уже идет обычный ветерок, пусть и теплый, тем не менее содержащий в себе большую прохладу, чем застывшая жара. Но из опыта ранних ожиданий Кошарски хорошо знал, что, перекатившись через перевал, ветер, как обычно, уйдет дальше вдоль хребта, не затронув базу военно-воздушных сил, обреченную, казалось, страдать от жары все годы своего регламентированного уставами существования. Естественно, только от жары летней, потому что зимой здесь бывает достаточно прохладно, хотя и не слишком холодно. Нью-Мексико все-таки не Аляска. Вот другой ветер, прорвавшийся с юга, этот может иметь и почти штормовую силу, и потому его очень не любят пилоты с авиационной базы. Но с юга, с Мексиканского залива, ветер приходит только ранней весной или поздней осенью, когда уже не ищешь возможности защититься от утомившей жары. Однако окна кабинета профессора Кошарски выходили на север, и приближение южного ветра он в окно увидеть не мог. Да ему и безразлично было, какой ветер на улице, поскольку из здания лаборатории профессор выходил редко, да и то лишь на короткие мгновения, за которые добирался до машины. Отношения профессора Кошарски с погодой строились только на основе внимания к отдаленным от «лаборатории Филипса» регионам. Местная же погода никак его не трогала и не волновала.
Но сильно волновало то, что сейчас происходит в России. Спроектированная в лаборатории установка, которая проходила сейчас полевые испытания, как это обычно называется, хотя испытания проходили вовсе не в поле, а в космосе, была слишком маломощной, чтобы дать такие результаты, какие приносили каждый день сводки новостей из России, Пакистана, а в последнее время и из Европы. Установка, при наличии соответствующих туч, могла вызвать только достаточно сильный дождь, даже дождь проливной, но никак не целый каскад ливней. И, конечно, Фил Кошарски сильно рисковал, обещая соответствующее действие своей установки командованию инженерного корпуса американских Вооруженных сил. Но предложение его было настолько заманчивым и многообещающим в случае успеха, что военные спецы не могли отказаться от такого предложения. А суть его была в том, что пакистанские власти выступали против бомбардировок талибов, перешедших афганскую границу и нашедших убежище в соседнем Пакистане. При этом сама пакистанская армия справиться со своими-то талибами никак не могла и, по сути дела, не контролировала северо-западные районы страны. Что же тогда говорить об объединенных силах пакистанских талибов с опытными и проверенными в боях талибами афганскими?
И американские войска в Афганистане тоже не могли ничего поделать с постоянно переходящими границу летучими отрядами. После коротких боевых действий эти отряды быстро возвращались в Пакистан, но успевали нанести урон и натовским войскам, и официальным афганским Вооруженным силам, и местным административным органам. Что с этой бедой делать, в американском объединенном комитете начальников штабов не знали. И выход предложил профессор Кошарски. Выход простой. В общих чертах все звучало так. Кошарски брался с помощью своей установки, способной со спутника посылать достаточно сильные лучи в высокочастотном радиодиапазоне, создать где-нибудь севернее «района поражения», например над центром России, искусственную, но достаточно сильную нивальную воронку, которая, пролившись дождями, обретет способность вызвать образование антициклональной линзы. А дальше процесс будет развиваться по принципу домино, и сама антициклональная линза начнет образовывать нивальные воронки. Установка на спутнике по указанию с Земли будет только время от времени давать короткие посылы, грубо говоря, производить подпитку необходимых процессов, которые будут в дальнейшем вызывать более сильные эффекты. В результате чего от засухи, вполне вероятно, пострадает Россия, что тоже может быть использовано с пользой для Соединенных Штатов, но, главное, от ливней сильно пострадает Северо-Западный Пакистан. Причем профессор пообещал создать не просто несколько ливней, но продолжительные ливневые дожди, которые вызовут массовые наводнения. В этой обстановке талибам будет просто не до вылазок в Афганистан.
Конечно, предложение Кошарски вызвало множество вопросов. Он эти вопросы предвидел и готов был ответить соответствующим образом. А там, где ответить вразумительно не мог, ссылался на климатические прогнозы своего суперкомпьютера и его же математические расчеты. Вопрос состоял только в одном: необходимо было финансирование, чтобы запустить спутник, на который следует установить оборудование лаборатории. Профессор к тому времени уже знал, что к запуску готовится беспилотный космический корабль, на который оборудование «лаборатории Филипса», хотя и с других направлений, будет установлено обязательно. Себе он просил отдельный спутник, понимая, что ему предложат воспользоваться оказией. И ему предложили. И дело пошло. И пошло настолько явственно, что сам Кошарски начал уже бояться. Нет, не того, что эксперименты с погодой непредсказуемы и могут обернуться глобальной катастрофой. Боялся уже, что привлек к себе слишком много внимания. Сам он хорошо понимал, что его установка не способна на подобное. Даже если бы включили на полную мощность все поля ХААРП, и то неизвестно, каким был бы результат. Но внимание к исследованиям по проекту «Жара» обязательно должно вызвать и многоуровневую проверку. Разговоры об этом уже начались, и начались они внутри «лаборатории Филипса», где завистников ничуть не меньше, чем в любой другой научной лаборатории. А установка такую проверку выдержать сможет едва ли. Она гораздо более проста, чем об этом говорилось, и в гораздо меньшей степени опирается на помощь суперкомпьютера лаборатории, чем это декларировалось. Да, военные поверили в предложение с удовольствием, потому что им хотелось поверить и они надеялись на успех. А если проверку будут проводить ученые, они поймут, что установка просто работала синхронно с какими-то другими явлениями, а сама по себе большого интереса не представляет.
Конечно, и это был бы не крах. Финансирование уже получено, и многое уже достигнуто. Но в любом случае встречаться с нелицеприятным мнением коллег профессору Кошарски не слишком хотелось, хотя даже доказать, что он преднамеренно ввел в заблуждение комитет начальников штабов, было, кажется, и невозможно. Ну, ошибка, ну, стечение обстоятельств. А каждый ученый желает верить в то, что он не ошибся, и потому ошибка принимается за реальность. Это все возможно и простительно. Но раньше, чем спохватились коллеги-ученые, всегда готовые подвергнуть любого из своих собратьев обструкции, деятельностью направления, руководимого профессором Филом Кошарски, заинтересовалось ЦРУ. В пятницу вечером некий старший агент Джон Джонс позвонил и напросился на разговор. Естественно, сотрудник ЦРУ и должен был иметь такое неприметное имя. И сегодня человек из этой одиозной даже для американцев организации должен был приехать. С какими-то вопросами он приедет? Не хотелось бы, чтобы этого Джона Джонса интересовал проект «Жара», хотя думалось, что именно это его и интересует, как и многих сейчас. Но гадать Фил Кошарски не любил и предпочитал ждать…
