Евгений Сухов - Матерый и скокарь
– Не сомневаюсь. Это в его характере.
Брови невольно сдвинулись к переносице. Заметив произошедшую в Кирилле перемену, Анастасия оценила ее по-своему:
– Не переживай, он не в моем вкусе.
– Очень рад… Я бы хотел побывать на твоем спектакле.
– Вот это новость! Совсем неожиданно… Знаешь, я бы, пожалуй, даже стала возражать.
– Отчего?
– Боюсь разволноваться.
– На тебя это не похоже.
– Разве ты не знаешь, что я очень чувствительная девушка?
Площадка понемногу заполнялась танцующими парами. Музыка была ненавязчивой и знакомой еще со времен юности, невольно навевала ностальгические воспоминания. Под нее хотелось любить. Когда он сегодня приведет Настю к себе в квартиру, так непременно поставит именно эту мелодию.
– Ты хочешь уйти? – неожиданно спросила девушка, подняв на него большие темно-серые глаза.
Анастасия обладала одной особенной чертой – она умела чувствовать его настроение, как ни одна из женщин, что когда-то были с ним рядом. Сейчас ему хотелось побыть с ней наедине в холостяцкой квартире. Каждая из подруг, что прошла через его квартиру, так или иначе оставляла в ней следы своего пребывания: от губной помады, закатившейся за шкаф, до женских тапочек, по забывчивости оставленных в прихожей. И надо отдать Насте должное – она ни разу не упрекнула его за призраки, что иной раз всплывали в квартире из его прежней бесшабашной и загульной жизни.
– Мне хорошо только с тобой… Наедине, – последнее слово отчего-то прозвучало хрипло.
Положив узкую ладошку на его руку, Настя спросила:
– Так что же мы сидим? – И кончиками пальцев потянула его за ладонь.
Глава 9
Придорожное кафе Со своими информаторами Георгий Волостнов привык общаться в салоне автомобиля где-нибудь на пустынной трассе. Благо, что затемненные стекла располагают к конфиденциальности. Не собирался изменять привычкам и в этот раз.
В стекло заднего вида Волостнов увидел, как к парковке, мигнув дальним светом, подъехала белая «девятка», а потом дверца со стороны водителя распахнулась, и из нее вышел Фомич.
Придорожное кафе являлось одновременно и местом встреч. В нем любили останавливаться на отдых дальнобойщики, из близлежащего поселка заезжали за провизией местные жители, были и такие, кто просто останавливался перекусить в недорогом кафе. Но самое главное, на прибывающих никто не обращал внимания, каждый из них был всего лишь транзитным пассажиром на длинной объездной дороге.
Место у кафе было обжитое. Дальнобойщики чувствовали себя здесь вполне уютно, кроме сытного и недорогого обеда, можно было договориться с плечевой, которая всегда готова разделить с водителем тяготы долгой дороги.
На Кирилла, вышедшего из машины, даже не посмотрели, лишь мазнули ленивыми взглядами и вновь вернулись к прерванному разговору. Он был одним из многих, кто в этот час сделал остановку у кафе. Твердой походкой уверенного в себе человека, не озираясь по сторонам, он подошел к припаркованному серебристому «Лексусу» и распахнул дверцу автомобиля.
Упав в кожаное кресло, сдержанно поздоровался:
– Привет. Я не опоздал?
Пожав протянутую руку, Георгий ответил:
– Ты вовремя. Как быстро они на тебя вышли?
– Через три дня после нашего разговора.
– И что было?
Губы Фомича неприязненно скривились:
– Устроили мне небольшое испытание.
– Что за испытание?
– Нужно было в течение двух часов взломать три укрепленные квартиры.
– Ого! – удивленно протянул Георгий, смотря прямо перед собой. – Это круто!
Метрах в пятидесяти остановился темно-серый «Мерседес», из которого, смеясь, вышла молодая женщина. Нежданно Георгия Волостнова резанула загрудинная боль – он еще раз убедился в том, что на трассе могут быть самые неожиданные встречи. Именно с этой девушкой он расстался пять лет назад, причинив ей немало огорчений.
В момент расставания она казалась ему материализованным воплощением печали, думалось о том, что он никогда не увидит на ее лице улыбку. Теперь он понимал, насколько был не прав. От той девушки, что ушла от него в дождливый сумрак, остался лишь точеный профиль. Сейчас ее лицо лучилось счастьем, она держала за руку белокурого карапуза и жалась худеньким плечиком к высокому статному мужчине.
В какой-то момент Волостнов испытал нешуточную тоску по безвозвратно ушедшему времени. Помнится, им вдвоем было здорово. В какой-то момент ему захотелось выйти из машины и своим присутствием напомнить о днях, проведенных вместе. Понаблюдать за тем, как ее лицо исказится от душевной боли при неожиданной встрече, прочитать в ее глазах нечто похожее на реквием по несостоявшимся надеждам и мстительно потопать дальше, не сказав и слова.
Можно ручаться, что последующую ночь женщина не уснет.
В какой-то момент лицо Волостнова дрогнуло, выдавая внутреннее напряжение. Правая рука крепче обычного вцепилась в плетенку руля.
Перемены в настроении Волостнова не ускользнули от Фомича. Несколько тише, как если бы он сумел докопаться до его затаенных мыслей, продолжил:
– Пришлось помучиться, но ничего, открыл. Что-то не так?
Женщина и карапуз уже скрылись за фургоном автомобиля, и Волостнов почувствовал некоторое облегчение.
– Все в порядке, – кивнул Георгий. – Они назвали тебе хату, которую ты должен вскрыть?
Кирилл едва кивнул:
– Назвали. Крепкий такой домишко на Рублевском шоссе. Придется подумать, что с ним делать.
– Адрес с собой?
– Вот, – протянул Кирилл клочок бумаги, – здесь написано.
Волостнов взял листок. Внимательно прочитал адрес, после чего, сложив его вчетверо, положил в нагрудный карман.
– Что они хотят получить?
– Сказали, что это дом какого-то коллекционера. Их в этом доме интересует наконечник копья.
– Копья? – подивился Волостнов.
– Вот именно. Человек, который со мной встречался, даже показал мне фотографию этого копья.
– И что же это за копье?
Пожав плечом, продолжил:
– Ничего такого в нем не было, самое что ни на есть обыкновенное. Со следами давней ржавчины. Я бы такое даже поднимать не стал. Ну, может, только из любопытства.
– Странно, однако, – протянул Волостнов, продолжая смотреть в сторону грузовика.
Девушка более не появлялась. Счастливая семья, похожая на многие другие. По всей видимости, направлялись куда-то за город на выходные и, не удержавшись от соблазна, решили перекусить в придорожном кафе.
– Мне тоже так показалось, – охотно согласился Фомич. – Тем более что в его коллекции находятся настоящие шедевры.
– Откуда ты это знаешь?
– Заказчик об этом рассказал. Но он добавил, что остальное его не интересует. И наказал, что брать их не следует.
– У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
Фомич отрицательно покачал головой.
– Абсолютно не представляю.
– Когда ты с ним встречаешься?
– Договорились созвониться сегодня вечером.
– Хорошо. Расскажешь, как пройдет с ним встреча. И еще вот что, возьми вот это, – протянул он небольшую коробочку.
– Что это?
– Здесь крохотная видеокамера. Попробуй его заснять.
– А он не заметит? – насторожился Кирилл.
Волостнов улыбнулся:
– Не переживай, она очень маленькая, сработана под обычную зажигалку. Но имеет большую разрешающую способность. Положишь, предположим, на колени, и она снимет все. А можешь пристроить куда-нибудь в сумку, так, чтобы глазок торчал наружу. – И, предвосхищая возможный вопрос, добавил: – Глазок не больше спичечной головки. Так что он ничего не заподозрит.
– Хорошо, – взял коробочку Кирилл. – Ну что, я пойду?
– Давай, ступай!
Кивнув на прощание, Фомич распахнул дверцу и вышел из машины. Серебристый «Лексус», включив поворотник, выехал на трассу.
Глава 10
Священная реликвия Наконечник копья покоился под бронированным стеклом, которое несколько увеличивало его размеры. Если прикинуть все то время, какое в общей сложности Савва Платонович Саторпин простоял перед копьем, то оно легко перевалило бы за год. Он помнил каждую царапинку, каждую щербинку на неровной металлической поверхности. И все-таки всякий раз его охватывало невольное волнение, как только он подходил к витрине.
Савва Платонович редко брал копье в руки. Опасался, что даже легкое прикосновение может принести реликвии непоправимый вред. Последний раз он взял копье в руки в день похорон жены. Нужно было заглушить навалившееся горе, а для этого потребовалось нечто большее, чем традиционный стакан водки. Неосознанно, подчиняясь зову, который прятался внутри него, Савва Платонович подошел к витрине и, открыв ее, вытащил наконечник копья.
Позабыв о времени, он держал его в руках, внимательно разглядывая. Странное дело, но боль от утраты близкого человека как-то незаметно притупилась. Нельзя было сказать, что горе ушло, он продолжал размышлять о почившей супруге, вспоминать ее теплые руки, ласковые слова, которые она всегда находила для него в минуты горести. Но вместе с тем случившаяся утрата не чувствовалась столь остро.
