Николай Мороз - Прыжок тигра
В город Максим соваться не стал, вышел из электрички, не доезжая одну станцию до конечной и направился к стоянке такси.
– Комната нужна или квартира, недели на две или на три, – сказал он водиле.
– Сколько платишь?
– С хозяином разговаривать буду. Твое дело – отвезти.
– Ладно, садись. Только от города далеко, зато на природе, – предупредил таксист.
– Очень далеко? – перспектива таскаться каждый день за несколько десятков километров Максима не устраивала.
– Километров семь. Да там маршрутка ходит, доедешь, если что.
Выбора не было, пришлось тащиться за город. На горнолыжной базе отдыха, практически вымершей с наступлением весны, Максим оказался единственным туристом. Зато и выбор был – любая из комнат на двух этажах новенького корпуса. Максим выбрал ту, что окнами выходила к заросшему травой склону. Прорубленная в лесу широкая просека спускалась к узкой тихой речке с заросшими цветущей черемухой берегами, вокруг тишина и покой. Из персонала – только охранник со старой, полуслепой овчаркой, администратор и горничная.
– Столовая не работает, – предупредила она Максима и замерла в ожидании реакции туриста. «Кто бы сомневался» – Максим расплатился наличными за две недели вперед и пошел в свою комнату. С наступлением теплого времени года на турбазе вымирал не только персонал, но и горячая вода в кранах.
– Отключили на все лето, – сообщила администратор. В голосе ее звучал сарказм: что ж ты, дружок, не в России, что ли живешь? Посмотрите на него – летом горячей воды захотел, обалдеть можно!
– Понятно. Но хоть справочник-то у вас есть? Телефонов местных, городских? – спросил администратора Максим. «Про интернет я даже не заикаюсь» – этого говорить он не стал.
– Пожалуйста, – на стол легла тоненькая книжечка размером в половину стандартного листа. Максим взял брошюрку, пролистал ее – все не то. Здесь только телефоны магазинов, салонов красоты, нотариальных и ритуальных контор.
– А нормального справочника нет? – Максим вернул книжку администратору. Она швырнула ее в ящик стола и спросила зло:
– Что значит – нормального? Этот вам чем не угодил? Ведь все есть, все написано…
«Не все» – Максим вернулся в комнату, закрылся, подошел к окну. Ладно, черт с ним, со справочником, звонить он все равно никуда не собирался. Знать хотя бы адрес, где находится эта опека, чтобы завтра с утра туда двинуть. А сначала поесть где-нибудь… И уже в полусне, после ледяного душа, перебирая мысленно все, что узнал, слышал и видел за последние дни, вспомнил фразу: «из исполкома». Исполком, понятное дело, давно сгинул, как пережиток прошлого, а вот в заведение-преемник надо заглянуть.
Сколько Максим себя помнил, каждый раз, когда ему приходилось посещать подобные учреждения, испытывал он одно и то же чувство – брезгливость и смешанную с отвращением тоску. Страх наступить в дурно пахнущую субстанцию, испачкать в ней одежду или обувь были сродни ощущениям при виде мерзкого насекомого или животного. Максиму всегда казалось, что в этих конторах пахнет содержимым давно прохудившейся канализации, и потоки нечистот вольно льются по полу. Но чиновники – крупные, помельче и самая незначительная сошка – ни вони, ни грязи не замечают. Они уже привыкли, или не представляют, что бывает по-другому. Максим побродил немного вдоль серого, увешанного наружными блоками кондиционеров фасада и вошел внутрь. Странное чувство, будто вернулся на три месяца назад – обстановка, нездоровая суета, взаимная злость и ненависть посетителей и чиновников напоминали Стрелковский гадюшник. И планировка здания похожа – холл, лестница в центре и два бесконечных коридора, уходящих в обе стороны. А над головой еще два этажа, бродить тут можно до вечера.
Максим вернулся к посту охраны – застекленной дыре в стене. Молодой человек в синей форме оторвался от «Косынки» на мониторе, и, не дослушав посетителя, буркнул:
– Второй этаж налево, в конце коридора. Там спросите, – и захлопнул окно перед носом Максима.
«Второй, так второй» – хоть какая-то определенность. Максим поднимался вверх по лестнице, прикидывая, хватит ли ему наличных. Сколько может запросить чиновник за информацию о том, в какой детский дом отправили Василису Логинову и где он находится? Да сколько бы ни запросил, если надо – в Москву придется смотаться и вытрясти из банковской ячейки все деньги. Сейчас все узнаем. Максим свернул налево и пошел вдоль череды белых дверей. На них только номера кабинетов, а таблички с названиями отделов отсутствуют. Коридор закончился окном в торцевой стене, за ним площадь с торговым центром и толчеей у его входа. Максим двинулся назад, прошелся по коридору еще раз. «Может, не налево, а направо?» – прогулка вдоль безымянных дверей завершилась у глухой торцевой стены. Максим вернулся в холл, обошел его по периметру, поглядывая на мелких служащих. С чайниками, пластиковыми бутылками с водой, с папками и просто с бумагами в руках они носились взад-вперед и на Максима даже не смотрели. Очередной проситель заблудился в чиновничьем термитнике, один из тысяч. Тут таких сегодня человек сто пройдет, и завтра сто, и послезавтра.
– Хорошо, мы пойдем другим путем, – Максим отступать не собирался. Пролетел по коридору в первоначальном направлении, рванул на себя одну дверь, другую, но все они оказались закрыты. Зато третья поддалась, распахнулась, и Максим замер на пороге кабинета.
– Простите, мне сказали, что здесь находится отдел опеки и попечительства, – начал он, но замолк на полуслове – кабинет был пуст, разговаривать не с кем. Все тесное помещение занимал стол, вернее, два стола, поставленных друг к другу буквой «Т», три стула и два набитых разноцветными папками шкафа. У противоположной от двери стены стояло кресло, и на его высокой спинке висел цветастый платок с бахромой. И что-то перевешивалось через подлокотник – то ли еще один платок, то ли забытая уборщицей тряпка.
– Понятно, – Максим шагнул уже назад, когда кресло заговорило:
– Слушаю вас. Вы по какому вопросу?
То, что висело на подлокотнике, выпрямилось, уселось в кресле поудобнее и посмотрело на Максима через очки. Женщина лет пятидесяти или около того, с длинными бесцветными волосами и недовольным выражением лица. Она протянула руку, схватила что-то со стола и бросила себе в рот. Раздался характерный щелчок, женщина снова перегнулась через подлокотник и выплюнула шелуху от семечки в стоящую рядом корзинку для мусора. Вернулась в исходное, подцепила следующее семечко, и все повторилось.
– Простите, мне внизу охранник сказал, что здесь находится отдел опеки и попечительства, – Максим не сводил с чиновницы взгляд, она же на посетителя реагировала с тем же интересом, как на муху. Цапнула из полного, с горкой блюдечка еще один плод подсолнечника и ловко разделалась с ним.
– Переехали, – невнятно сообщила чиновница из-под стола, снова вернулась на рабочее место и, наконец, взглянула на Максима.
– Простите? – сохранять спокойствие стало невозможно. К нижней губе женщины прилипла шелуха, пол и стол были усеяны мелкими остатками трапезы.
– Переехали, говорю. Чего тут непонятного? – тетенька уже копалась в своей сумке. Нашла зеркало, оглядела обклеенную шелухой физиономию и невозмутимо, легким движением руки устранила неполадки.
– Адрес не подскажете? – Максим держался из последних сил, но уйти просто так, в никуда, он не имел права. Желание рассмеяться в голос смешивалось с потребность сейчас же, не сходя с места пристрелить оборзевшую чиновничью тварь. «Хорошо, что я налоги на содержание этой сволочи не плачу. Если она сейчас начнет выделываться… Ох, держите меня трое» – Максим вошел, наконец, в кабинет и закрыл за собой дверь.
– Мне нужен их новый адрес.
Что-то в голосе посетителя заставило чиновницу оторваться от пожирания семечек. Она глянула на Максима из-под очков, порылась в бумагах и выкопала из-под них авторучку. Нацарапала несколько слов на обрывке бумаги и подала его Максиму.
– Вот, возьмите. Насколько мне известно, у них приемные дни два раза в месяц, так что уточните…
– Благодарю вас, – Максим вырвал из руки чиновницы клочок бумаги и вылетел за дверь. «Уточню, обязательно уточню» – от злости свело челюсти. В коридоре он остановился, чтобы разобрать каракули на обрывке листа. Прочел название улицы и номер дома, прикинул, где бы это могло быть. Выходило так, что топать придется почти на другой конец города. Ничего, по сравнению с тем, какие расстояния уже пришлось преодолеть, это так, прогулка перед завтраком. Кстати, о завтраке – от него осталось только воспоминание, а здесь на первом этаже была кафешка…
Максим съел пару бутербродов, запил их горячим кофе. Заодно прослушал политинформацию – приемник орал так, что слышно было в огромном гулком холле первого этажа.
– Сегодня ночью рядом с нашей планетой пролетит гигантский астероид весом около пятидесяти миллионов тонн. Глыба, имеющая триста метров в диаметре, пролетит между Землей и Луной на расстоянии в двести пятьдесят тысяч километров и будет видна через любительские телескопы. Ученые подсчитали, что крупный астероид сталкивается с Землей каждые несколько сотен тысяч лет, – радостно вещал о приближающемся конце света ведущий выпуска. В его голосе было столько радости, и он так щедро делился ею с радиослушателями, что невольно закрадывались сомнения в душевном здоровье ведущего. Впрочем, нет, он прав. Да, во всем мире на астероид, пролетающий рядом с землей, смотрят с опаской. И только в России – с надеждой. Может, на Кремль упадет? А может, с астероида подарки на парашютах сбросят? И что характерно – каждый последующий астероид все ближе к Земле пролетает… Пристреливаются, гады. Что-то больно долго, скорее бы уж. Максим бросил смятый стаканчик в мусорное ведро и вышел из здания администрации. Хорошо-то, как солнышко светит, птички поют – весна вернулась, жизнь налаживается.
