Сергей Анисимов - Кома

На часах было «час двадцать», и студенты сидели или на лекции, или по отделениям, поэтому у похожего на клетку с тиграми гардероба было пусто. На белый халат гардеробщица плевала – такие были у каждого задрипанного студента, поэтому на попытку оторвать её от кроссворда и стакана с чаем разговором, а не протягиваемой в окошко курткой, она попыталась нахамить. Николай не собирался обострять ситуацию, чтобы не развить её до того, что она просто посмотрит мимо фотографии, поэтому ответил обращением «Мадам!», после чего коротко обрисовал ситуацию. Тон оказался выбран вовремя, и сначала просто застывшая от его обращения тётка, закивала, взяла в руки фотографию, и потянулась за очками.

– Нет, – со вздохом сказала она, изучив фотографию тщательно, – так, что Николай уже начал надеяться, что сейчас она скажет что-то важное.

– Лицо знакомое, конечно, но в пятницу она здесь не выходила. Или просто не заметила: в 4.10 лекция закончилась, и здесь студенты толкались.

– Она позже должна была выйти. В 4.30, скажем. Или в 4.40.

– Нет… Всё равно не видела.

– Хм. Тогда такой вопрос, – Николай проводил глазами какую-то прошедшую мимо студентку, и когда она скрылась за ведущей на лестницу дверью, снова повернулся к стойке, за которую держался рукой.

– В ту же пятницу, – видели ли Вы молодого человека, идущего не на лекцию, а на отделение. Темноволосый, в сером костюме, – он должен был сидеть здесь на скамейке и надевать на ботинки бахилы: синие, пластиковые, какие в аптеках продают.

Гардеробщица укоризненно посмотрела исподлобья.

– Доктор, так ведь посетители на отделения с главного входа ходят. Здесь же задний вход, к аудитории, и сразу на наш этаж.

Это было не совсем так, на втором этаже обшарпанная лестница вела в маленький отсек с группой кабинетов, отделённых от «другой», не их терапии глухой перегородкой. Старшекурсникам там читали какой-то микроскопический цикл, да и больных тоже принимали, так что гардеробщица была не вполне права.

– Я знаю. Но мало ли, видели здесь?

– Нет, не припомню.

Гардеробщица опять вздохнула, и Николай с Артёмом, вполне искренне её поблагодарив, пошли обратно. В целом – да, это было логично. Помимо всего, у гардероба с главного входа была аптечная «стекляшка», в которой, в частности, и можно было купить те самые бахилы. То есть – туда в любом случае надо было идти.

– Коля, – сказал Дашин друг, когда они топали к той лестничной площадке, по которой можно было спуститься к «вертушке» главного входа. – А что это за парень?

Николай в который раз одобрил то, что Артём, несмотря на все свои нервы, собран, и чётко сечёт ситуацию, поэтому ответил без колебаний, внимательно на него посмотрев.

– Скажу. Когда проверим во втором месте.

У второго гардероба, обслуживающего сразу три отделения, была обычная толкучка: кто-то сдавал куртки, кто-то, кряхтя, натягивал на ноги сменные тапочки, человек пять разглядывали витрины аптечного киоска, полностью занимающего одну из стен вестибюля. «Бахилы – 2.50», – привлекла внимание Николая надпись на прикреплённой над окошечком аптеки бумажке. Вот-вот.

Несколько минут им пришлось терпеливо ждать даже хотя бы возможности обратиться к гардеробщице, пожилой женщине в очках с тяжёлыми пластиковыми дужками, без лишних людей в прямом соседстве. Прямо представившись, как врач с одной из «наших терапий», Николай попросил у неё разрешения зайти с парнем внутрь и поговорить не на виду. Гардеробщица явно удивилась, но кивнула.

Повторилась та же история: Дашина фотография, – да, лицо знакомо, но в пятницу – нет, не видела. Или не заметила. Не знаю. Много народу было. Про парня Николай спросил уже без всякой надежды. Да, конечно. Здесь сто человек таких за день проходит. Рада бы помочь, но…

Пару раз гардеробщица отвлекалась на принимаемые и выдаваемые куртки и плащи, потом у кого-то не оказалась петельки на воротнике, и она отошла в дальний угол за вешалкой.

Снова поблагодарив, Николай и Артём вышли и не торопясь начали подниматься вверх по серым ступеням. Между ступенями торчали вытертые латунные колечки – сто лет назад здесь, наверное, раскладывали ковёр. Одна лестничная площадка, потом другая. Короткий коридор. Вышедшая из одной из палат ассистент кафедры едва на них не наткнулась и посмотрела с неудовольствием, хотя сдержалась.

– Коля, я за тобой который час хожу, – сказал ему друг Даши. – Спасибо, конечно, но толку-то – нуль…

– А что, у нас есть выбор?

Артём достал из кармана брюк сотовый телефон, ткнул в пару кнопок.

– Алексей Юрьевич… Я… Нет, ничего. Хожу, спрашиваю. Никто… Да. Конечно. Приду. Да, не по телефону.

Щёлкнув ногтем по какой-то ещё кнопке, и сунув овал телефона на место, он вдруг саданул по подоконнику так, что звякнуло намертво заклеенное по контуру стекло.

– Ну?

Это слово Николай слышал сегодня уже достаточно, и оно перестало нравиться ему окончательно. Хотя парень, конечно был прав. Пора.

Они остановились в тупике коридора – перед закрытой дверью не часто используемого кабинета, в котором иногда вели семинары для аспирантов и ординаторов. Распрямившись, Николай посмотрел ему в лицо. Он был здорово ниже, но зато старше Артёма, возможно, на целый год.

– Значит так, парень. Всё что ты делал до сих пор – это всё было нужно и правильно. И что ничего ты из этого не добыл, это огорчает не только тебя. Нам всем здесь больно и страшно от того, что произошло. Так что не надо. Мы честно стараемся помочь. И если здесь никто до сих пор не бегает с перекошенными лицами, то это только оттого, что этим не поможешь.

Николай помолчал, продолжая смотреть в лицо Артёма и держась на самом краю его «личного пространства». На сантиметр ближе, и у Артёма могли не выдержать нервы, но так он ещё держался. Шевелил мышцами под кожей щёк, и молчал.

– Я дежурил ночью с пятницы на субботу. Даша к этому времени давно должна была уйти, и пока нет никаких деталей за то, что этого не случилось. Где-то в начале десятого я захожу в ординаторскую и вижу, что какой-то мужик копается во врачебном сейфе. Я спросил, что ему надо, и чуть не получил по морде.

– Что, в сером костюме и бахилах?

– Нет, – Николай не стал объяснять. – Это другой. Я не о нём.

– А о ком?

– Блин, да перестанешь ты перебивать или нет!?

Артём вздрогнул и дёрнулся, – то ли не ожидал такого после нескольких, вразбивку, часов более-менее вежливого общения, то ли решил, что сейчас, чуть ли не сразу, последует удар.

– Тот вёл себя странно, как наркоман. Нелогично. Я ему руку ломаю, а он так надменно пытается мне указания давать. Потом убежал. Оставил – вот.

Николай протянул ему на ладони тёплый ключ.

– На сейфовый похож, но не подходит. Ни к чему другому тоже. А лез он, скорее всего, в поисках чего-нибудь сильнодействующего. Наркотиков. Дорогих лекарств, которые можно продать. Ничего у него не вышло, и не думаю, что он ещё придет, но даже просто совпадение такого с тем, что пропала Даша, мне кажется нехорошим.

– А тот…

– Парня в бахилах, и всё такое, я видел на отделении в тот же день, он сунулся в пару палат. Мне показалось, что если не считать одежды, они здорово похожи с тем типом, который скорее всего наркоман. Поэтому сегодня я прошёлся по этим палатам и спросил у больных, кто это такой. Ответили мне, что никогда его не видели, так что скорее всего это был просто глюк. В пиджаке, пластиковых бахилах за 2.50, и с фруктами в пакете.

Артём, явно удивлённый, молчал.

– И что? – спросил он, наконец, после паузы.

– А я знаю? Ничего. Просто не нравится мне всё это.

– Значит так, – сказал Артём, снова доставая из кармана телефон. – У тебя есть сотовый?

– Нет.

– Плохо.

Николай пожал плечами. Особой нужды быть всегда с кем-нибудь на связи он не испытывал, а тратить деньги на статусную игрушку небедных тинэйджеров не хотел.

– Запиши мой. Если что-то… Позвони. И извини, если я…

– Ладно…

Николай махнул рукой, не дав ему договорить. Почему-то было неловко.

Записав номер на чистую страницу того же блокнота, он дал телефон родителей, – точнее, свой и родителей.

– Если надо, звони ночью, я возьму, – сказал он. – Хоть какая-то зацепка будет, – можешь на меня рассчитывать.

Артём мрачно кивнул, лицо его на глазах становилось суровым и злым. Он снова рассчитывал только на себя.

– Я возьму ключ?

– Возьми. Хотя не знаю, чем он может помочь. Скорее всего, всё это никакого отношения к Даше не имеет.

– Точно никому он не нужен?

– Да. Тому парню тоже. Он сейчас наверняка суставы лечит.

Они крепко пожали друг другу руки, ладонь у Артёма оказалась длинная, сухая, и покрытая царапающими кожу корками мозолей.

– Удачи.

Дашин друг не ответил, только прикрыл глаза. На секунду его лицо стало смертельно усталым от боли, и тут же снова покрылось невидимой жёсткой маской. Николаю отчаянно хотелось уйти с ним, что-нибудь делать, искать Дашу по подвалам и чердакам, жутко, без жалости бить тех, кто будет во всём этом виноват, но Артём ушёл, а он остался. Ничего тут сделать было нельзя.