Александр Тамоников - На линии огня
В 10.00 в пятницу 15 июля он, получив в бюро пропусков пропуск, поднялся на 6-й этаж здания штаба округа, где размещалось управление кадров. Встретил его полковник-автомобилист — пухленький, низкорослый, цветущий и пахнущий дорогим одеколоном штабист.
— Старший лейтенант Черников? Как же, как же, ждали. Я — полковник Гришин Эдуард Сергеевич. Смотрю, ты пунктуален, Александр Владимирович. Это хорошо, очень хорошо. Ты мне скажи, чеки обменять по хорошему курсу не желаешь? Я бы приобрел.
— Нет, не желаю.
— Тоже верно. В Москве за них больше дадут. Ты не подумай, я не щипач какой, просто дочке шубку обещал купить, а ее в обычных магазинах не достанешь. Даже за чеки.
— Тогда зачем вам здесь чеки?
— Так дочка в Москве живет. Замуж вышла и переехала. А чеки в «Березке» принимают, там есть все!
— Ясно.
— И еще, старлей, ты «Шарп» двухкассетный, случаем, не привез из Афгана?
— Нет.
— А вот это зря. Здесь мог бы за пару штук спихнуть… Но смотрю, ты не барахольщик. Молодец, уважаю таких. Я вчера в наградной отдел заходил. Хочу обрадовать: из Кабула на тебя представление пришло, к ордену «Красного Знамени». До этого чем награждали?
Черников, за какие-то десять минут уставший от живчика-полковника, ответил:
— Орденом «Красной Звезды» и медалью «За боевые заслуги».
— О, да ты у нас герой! Но «Знамя» вряд ли дадут, скорее «За службу Родине III степени» пришлют. Тоже неплохо, в твои-то годы…
— Товарищ полковник, может, делом займемся? Я контуженный в последнем бою, — солгал Александр. — Голова от переутомления начинает болеть. Да так, что хоть на стенку лезть.
— Может, в госпиталь позвонить? Туда тебя на некоторое время отправить отдохнуть, подлечиться?
— Не надо, в отпуске и отдохну, и подлечусь. Куда меня направляют?
Физиономия полковника-штабиста расплылась в довольной ухмылке:
— А тебе разве не сказали? В Центральную группу войск поедешь, в Чехословакию. Я там шесть лет отпахал, и до конца службы остался бы. Цивилизация! Магазины не то, что у нас. Все что захочешь, в избытке. Телевизоры наши цветные в цене, приемники «Альпинист», часы электронные, самовары — да все, короче, что из Союза припрешь, спихнешь влегкую — и с наваром. Только с особистами поаккуратней. Эти ребята карьеру в момент испортят.
Черников вздохнул. Его начало раздражать поведение штабиста.
— Когда я смогу убыть в отпуск и далее к новому месту службы?
— Да хоть завтра. Хотя, нет, впереди выходные, так что во вторник или среду. Можешь на среду смело билет до Москвы брать. Возникнут проблемы, помогу. А мы до среды в загранпаспорте визу в Чехию оформим, другие бумажки… Но с тебя, как ни крути, пузырь коньяка.
— Какие вопросы? Хоть сейчас.
— Э-э, нет, только после 18.00.
— А до 18.00 мне что, здесь в штабе торчать?
— Зачем? Ты представился, документы сдал, отметку на пропуске я тебе поставлю, печать в приемной — и гуляй на здоровье! Ташкент — город, как говорится, хлебный: шашлык, плов, шаурма — пальчики оближешь.
— Я могу быть свободным?
— Конечно! Давай пропуск.
Полковник подписал документ, протянул его старшему лейтенанту:
— Теперь иди в приемную, там прапорщик печать поставит; на понедельник я пропуск закажу, на 10.00. А вечером — не забудь: встречаемся после 18.00 у ворот забора. И еще: я больше армянский пятизвездочный коньяк уважаю. Как раз такой через дорогу в магазине продается.
— Я все понял.
— Вот и славненько. А насчет чеков подумай. Доброе дело сделаешь. Да и я в долгу не останусь. Мне надо всего на 200 рублей. По курсу 4 к 1. Подумай.
— Подумаю.
Черников поставил печать на пропуск, спустился в лифте на первый этаж, вышел из здания штаба. Решил посмотреть город. Когда он был здесь при отправлении в Афганистан, а затем пролетом в отпуск, это ему не удалось. Сейчас же у него была уйма времени — вся пятница, суббота и воскресенье. Город понравился: современный, большой, красивый. Проехался в метро, вышел в центре. Жару не замечал — «за речкой» было жарче. Купил новые часы. Отведал шашлыка, плов — все действительно оказалось вкусным. Затем вернулся в гостиницу. Вспомнил о просьбе Белоусова. Достал из сумки конверт с обратным адресом его невесты, обычную ученическую тетрадь, шариковую ручку. Сел за стол, задумался. Надо написать именно так, чтобы и не сильно ранить сердце молодой женщины, и в то же время изложить все подробности героической гибели Николая. Возможно ли это? Александр написал. Перечитал — вроде получилось.
Запечатав конверт и оставив его на столе, Александр прилег на кровать двухместного номера. Его сосед, вертолетчик, только отправляющийся в Афган, лишь оформился в гостинице, а сам устроился где-то в городе. Поэтому в номере Черников был один. Он задремал под кондиционером. Проснулся в 17.00. Умылся, оделся, вышел из гостиницы. В магазине купил дорогой армянский коньяк, к шести часам подошел к контрольно-пропускному пункту штаба округа. Полковник вышел в 18.05 вместе с толпой старших офицеров штаба. Штабисты строго соблюдали распорядок дня. Увидев Черникова, Гришин что-то сказал сослуживцам и подошел к старшему лейтенанту. Александр хотел достать из пакета коробку с коньяком, но полковник остановил его:
— Ну что ты, Черников, не здесь. Пройдем в машину.
Офицеры отошли к стоянке, где стоял личный транспорт сотрудников штаба. Гришин открыл дверь новой белой «шестерки»:
— Садись!
Александр устроился на переднем пассажирском сиденье.
— Хорошая машина.
Полковник улыбнулся:
— Нравится? А уж как я хлопотал, чтобы белого цвета «Жигуль» взять, кто бы знал… Но взял. Пришлось, правда, переплатить, но это ерунда. Зато теперь у меня одного такая красавица.
— Да, служба у вас непыльная!
— Надо, Черников, знать, когда, где и с кем дружбу водить. Тогда и служить легко станет. Это тебе на будущее. Ну, давай коньяк, посмотрим, что ты там купил.
Осмотрев бутылку, сказал:
— Хороший коньяк! То, что надо. Ну, а насчет чеков подумал?
Черников кивнул:
— Подумал. — Достал чеки, протянул Гришину: — Столько, сколько вам не хватает.
— Отлично! Я знал, что ты не откажешь, в обед взял из дома восемьсот наших рублей. Держи — как и обещал, по хорошему курсу меняю.
Александр положил деньги в карман брюк. Спросил:
— Мои дела движутся?
— Конечно. А теперь они втрое быстрее пойдут. В среду уедешь. Я тебе и проездные документы уже выписал.
Полковник передал старшему лейтенанту конверт.
— Там отпускной билет и проездные.
— В аэропорту, наверное, придется расплачиваться наличными?
— Нет. Пойдешь прямо к воинский кассе, сунешь в окошко документы, скажешь, что от Гришина, от меня то есть, и тут же получишь билет на самолет. Система отлажена. Захочешь кассира отблагодарить — вложи в удостоверение червонец. Не больше.
— А где именно я буду служить в ЦГВ?
— В одной из дивизий армейского корпуса. Да там, Александр Владимирович, везде хорошо, если с умом служить. И приоденешься, и хрусталя с коврами столько привезешь, что, продав, не только кооперативную квартиру построишь, но и тачку купишь! А может, и оттуда пригонишь. Сейчас, правда, пошлину большую ввели, нет резона гнать подержанные машины в Союз, как раньше, года четыре назад. А то двадцать первую «Волжану» в Чехии можно и на цветной телевизор обменять. По крайней мере, при мне меняли. Я тоже «Волгу» оттуда пригнал и сразу местным продал, хороший навар получил.
Черникову не хотелось общаться с полковником. Он распрощался с ним и вышел из машины.
…Выходные пролетели быстро. В субботу Черников взял билет на утренний рейс до Москвы, в понедельник проведал полковника. За эти дни он отдохнул и выспался. Во вторник Гришин выдал ему все, необходимые для следования в отпуск и далее к новому месту службы, документы, и 20 июля Александр вылетел в Москву. Получив в аэропорту «Домодедово» багаж, состоящий из двух десантных сумок, он вышел на площадь перед зданием аэровокзала. Ощущалась разница температуры с Ташкентом. Там утром было 32 градуса, здесь 22. Лето в этом году в центре России выдалось прохладным, запоздалым. Но сейчас пока было сухо. Александр поставил сумки на асфальт, закурил.
К нему подошел водитель, занимавшийся частным извозом. За умеренную плату он согласился довезти старшего лейтенанта до Переслава.
…«Жигули» остановились у первого подъезда пятиэтажного дома. Водитель открыл багажник, выставил на тротуар сумки.
Александр поднялся на второй этаж, позвонил в знакомую дверь. Услышал голос отца:
— Кто там?
— Участковый!
— Кто?.. Сашка! — Дверь распахнулась: — Сашка, черт бы тебя побрал! Ты что хочешь нас с матерью до инфаркта довести?
Отец обнял сына:
— Все, Сань?
