Крестная внучка мафии - Владимир Викторович Бабкин
Опозорил его на ровном месте. Не любил бы своего паршивца так сильно, уже бы пристрелил. А так приходится смотреть на второго себя в молодости, но при других обстоятельствах. И отлично зная себя, только такая жена как Сессилия и была в состоянии его образумить. Верная, мудрая не по годам, преданная, не задающая главе семьи никаких вопросов, если ей не положено знать, готовая мужу подавать патроны в момент опасности, ждать из тюрьмы или убить любого, кто будет против ее семьи.
— Ты уже нашел Викторию? — мрачно процедил сквозь зубы старик.
— Да, она направляется в районе Салерно, — кивнул Александр. — Маячок в туфле наконец-то определил ее местоположение.
Синьор Лукрезе вопросительно посмотрел на внука.
— Пока неясно, это семья Бальдини, с которой мы не так давно стали друзьями, или нас пытаются спровоцировать на конфликт с ними, — слегка пожал Александр плечами и достал телефон из кармана пиджака. — А это прислали мне через соцсети. Номер одноразовый, не итальянский, и пока не отследили владельца.
Молодой мужчина, подошел к дедушке и показал видео на телефоне, где Викторию схватили за волосы, светили в лицо фонариком, но едва похититель начал требовать выкуп, как синьор Лукрезе властно шевельнул пальцем, чтобы внук выключил.
— Дедушка, я не исключаю, что это еще одна «утка» вроде Луизы…
Услышав имя, из-за которого внука даже семь лет спустя коробят даже намеки на шантаж, синьор Лукрезе невольно поморщился.
Видит Бог, однажды терпение деда закончится, и он все-таки наймет своему паршивцу таких модных среди молодежи мозгоправов. Вот же угораздило единственного внука, умного парня и талантливого бизнесмена по молодости влюбиться в аферистку, которая развела его, как идиота…
Ну, спрашивается, с кем не бывает? Семь лет уже прошло! Женись и забудь! Но учеба в Гарварде не только дала знания, но и окончательно поставила Александра на дорожку, петляющую между легкодоступными, силиконовыми сороками, слетающимися на все похожее на «дорого-богато».
А жадные люди без принципов угробят их семью. Не в этом поколении, так в следующем.
Да, только вся нынешняя молодежь не то, что раньше… Что мужчины, что женщины… И такие, как Сессилия Лукрезе, больше не рождаются.
— Возможно, ее к нам пытаются подослать и…
— Сандро, это не имеет значения, — решил вернуться к делу старик. — Ты и сам знаешь, если кто-то смог похитить или обставить похищение человека, который сидел со мной за одним столом, то это публичное заявление, что Виктор Лукрезе ничего из себя не представляет.
Внук согласно закивал, но по глазам было видно, что он все равно остался при своем мнении.
— Я поговорю с нашим добрым другом Бальдини. А ты, либо хоть из-под земли достанешь Викторию и привезешь ко мне целой и невредимой, либо начнется новая война между кланами. Ты все понял?
Сандро закивал и решительно пошел к выходу, а синьор Лукрезе потушил сигару и неспешно достал из шкафчика пиджак.
— И кстати, мои предыдущие условия в силе, — бросил ему вслед синьор Лукрезе старший. — Алессандро, делай что хочешь, но, если Виктория не убедит меня лично в том, что САМА и ПО СВОЕЙ ВОЛЕ, хочет у нас погостить, как МОЯ ВНУЧКА — я закрою твой новенький отель ко всем чертям собачьим.
— Дедушка… Мало ли в каком она будет состоянии… — пытался торговаться Александр. — Мало ли кто это вообще!
— Это твои проблемы. Потому что ты поставил семью под удар из-за того, что плохо воспитан. А я, в отличие от тебя, людей по глазам читаю.
Видя, как внук уже открыл рот, чтобы спорить, синьор Лукрезе властно посмотрел на внука и тот, опустив глаза в пол, молча кивнул.
— Что стоишь? Дел нет?! Или Виктория уже в приемной сидит?!
2 апреля. В окрестностях города Сорренто. После полудня.
Синьор Виктор Лукрезе
В саду ресторана «Святая Анна», располагающемся на живописном берегу Средиземного моря, солнце красиво играло в свежей листве лимонных деревьев. Однако синьор Лукрезе был совершенно равнодушен к этой красоте.
— Лоренцо, мой добрый друг! Рад тебя видеть! Как поживаешь? Как твоя семья? Как здоровье?
Виктор Лукрезе приятно улыбнулся краешками губ, седоватому и полному мужчине лет шестидесяти на вид, показывая свои дружеские намерения.
— Виттор! Благодарю, мне грех жаловаться, — с улыбкой ответил глава семьи Бальдини из Салерно.
— Твои слова не могут не радовать меня, — искренне сказал Виктор Лукрезе. — Я был бы очень расстроен, если бы у тебя или твоей прекрасной семьи было бы что-то не в порядке.
— Дорогой друг, ты же знаешь, что это целиком и полностью взаимно.
Главы семейств, выразительно посмотрели друг на друга. Пока их наследники и приближенные также здоровались друг с другом.
Конечно, никакие они с Лоренцо не друзья. Разве пятнадцать лет дружбы — это достаточный срок, чтобы стать настоящими друзьями между семьями? Тем более с их-то бизнесом? Однако потенциал быть хотя бы приятелями определенно есть.
Синьор Лукрезе указал на столик на веранде и жестом пригласил товарища пройти к столу.
— Лоренцо, я тут поговорку одну русскую услышал: «В ногах правды — нет».
— Какая интересная поговорка… — задумчиво поджал губы синьор Бальдини. — Виттор, это случайно не аналог нашей поговорки «Кто ест один, умрет один»?
— Тебе тоже пришла на ум эта аналогия? — притворно удивился синьор Лукрезе. — Полагаю, чтобы узнать истину нам стоит пообщаться с кем-нибудь, кто хорошо разбирается в русском фольклоре и выражениях.
Стол уже накрыли, а потому уважаемые главы семейств, а также их наследники и приближенные сели за стол. Младшие, как положено молча ели, редко обмениваясь ничего не значащими короткими фразами, чтобы поддерживать дружескую атмосферу и в тоже самое время не мешать старшим разговаривать.
— Лоренцо, у меня появился один добрый друг по имени Виктория… — синьор Лукрезе слегка прищурился. — Признаюсь тебе, как другу, что я отношусь к ней с такой же теплотой, как своей внучатой племяннице — Летиции. Ты ведь помнишь успехи ее медиа-агентства?
— Разумеется, команда Летти сняла прекрасную рекламу для нашей обувной фабрики, — слегка закивал Бальдини.
— Вот к Виктории я также отношусь. Она тоже хорошая, воспитанная девушка, на фортепиано чудесно играет…
Старик слегка пожал плечами и будто само разумеющееся добавил:
— Но разве может быть иной дочь профессора русского языка и литературы? Полагаю, она могла бы нам пролить свет
