Скотт Мариани - Последнее пророчество
— Достаточно. О деньгах, о Кливере. И о нас. Не исключено, что-то еще.
Трубка долго молчала.
— Да, шуму много.
— Мы это уладим.
— Уж постарайтесь. Мне нужны имена. Выясните, что ему известно. Потом уберите. Тихо, не привлекая внимания. Не вынуждайте меня снова обращаться к Херцогу. Он слишком дорого обходится.
Закончив разговор, Каплан вернулась к напарнику.
— Собирайся, пойдем.
19
Из больницы Бен выписался не в самом лучшем состоянии, чувствуя опустошенность и подавленность. За стеклянными дверьми его встретило жаркое утреннее солнце, но его лучи не согревали. В голове было пусто. Он стоял у края тротуара и не знал, что делать дальше.
Обернуться заставили шаги за спиной. К нему подошли двое, один с камерой, другой с блокнотом. Репортеры.
— Это ведь вы спасли мальчика? — спросил тот, что с блокнотом. — Можно задать несколько вопросов?
— Не сейчас, — тихо ответил Бен.
— Попозже? Вот моя карточка.
Репортер вложил ему в ладонь визитку. Бен молча кивнул — разговаривать не было сил. Парень с камерой сделал несколько снимков. Бен даже не попытался его остановить.
Репортеры уже уходили, когда у тротуара, взвизгнув тормозами, остановилась полицейская машина. Из нее вышли двое, один в форме, другой в штатском. Тот, что в штатском, был невысокого роста, коренастый, лысоватый и с аккуратно подстриженной бородкой. Они сразу же подошли к нему.
— Мистер Хоуп? — осведомился на английском полицейский в штатском и, опустив руку в карман, достал и показал удостоверение. — Капитан Стефанидис, полиция Корфу. Проедемте, пожалуйста, со мной.
Бен снова ничего не сказал и покорно направился к джипу. Стефанидис сел рядом с ним сзади и, сказав что-то по-гречески водителю, повернулся к Бену.
— Может быть, стоило задержаться в больнице? Вообще-то я рассчитывал найти вас в палате.
— Я в порядке.
— Когда я видел вас в последний раз, вы лежали на носилках, весь в крови.
— Ничего серьезного, пара царапин. Другим повезло меньше.
Стефанидис хмуро кивнул.
Минут через десять джип, миновав пост охраны, остановился у служебного входа в большое здание полицейского управления. Стефанидис выбрался из машины и жестом предложил Бену следовать за ним. Пройдя по коридору, они вошли в уютный, прохладный кабинет.
— Пожалуйста, садитесь. — Капитан указал на стул.
— Чем могу помочь? — спросил Бен.
— У меня к вам несколько вопросов. — Стефанидис уселся на стол и улыбнулся. — Вас называют героем.
— Пустяки.
— Насколько я понимаю, перед тем как спасти Ариса, вы разговаривали на террасе с одним из погибших.
Бен кивнул.
— Позвольте спросить, не заметили ли вы чего-либо необычного, подозрительного?
— Ничего.
Стефанидис кивнул и, выдвинув ящик стола, достал блокнот.
— Погибший, о котором идет речь. Чарльз Палмер. Он был вашим другом?
— Мы вместе служили в армии. Сейчас я в отставке.
— С какой целью вы прибыли на Корфу?
Бен хорошо знал людей вроде Стефанидиса. Такие улыбаются, любезничают и изо всех сил стараются сойти за простачков, но на самом деле знают свое дело и провести себя не дадут. А раз так, то нужно сосредоточиться, чтобы не брякнуть лишнее.
— Я приехал по просьбе Чарли. Ему потребовался мой совет. Но до сути дела мы так и не дошли. Не успели из-за бомбы.
Капитан снова кивнул и записал что-то в блокнот.
— А разве вы не могли дать ему этот совет по телефону или почтой?
— Я предпочитаю разговаривать лично.
Полицейский хмыкнул.
— Получается, что вы прилетели в другую страну всего лишь ради разговора, даже не зная, о чем пойдет речь?
— Именно так.
— Довольно необычно.
— Люблю путешествовать.
— Чем вы занимаетесь, мистер Хоуп?
— Я студент. Изучаю теологию. Колледж Крайст-Черч, Оксфорд. Можете проверить.
Стефанидис поднял бровь и сделал очередную запись.
— Теперь понятно, почему вы носите с собой Библию. — Он отложил блокнот. — Что касается вашего друга… Меня вот что беспокоит. Он разыскивал здесь одну женщину, англичанку.
— Об этом я ничего не знаю.
Капитан снова вскинул брови, и в глазах у него промелькнуло выражение, перевести которое можно было бы одним словом — «попался».
— Это противоречит тому, что заявила вчера его жена, миссис Палмер. Она сказала, что мистер Палмер работал на вас и по вашему заданию разыскивал некую мисс Брэдбери.
Бен закрыл глаза и потер виски. Так и вышло — сам шагнул в ловушку.
— У меня в морге семь тел, — продолжал Стефанидис. — Еще одиннадцать человек получили серьезные ранения. Один навсегда лишился зрения. Другой никогда не сможет ходить. Кто-то заложил бомбу прямо в сердце моего города, и я намерен узнать, кто и почему.
Бен молчал.
Капитан улыбнулся, но уже не так, как раньше, — холодно.
— Вы перенесли шок. Возможно, вам не следовало так рано выходить из больницы. Возможно, вам еще нужно какое-то время — скажем, день-два, — чтобы прийти в себя и все как следует обдумать. Когда будете готовы говорить, мы встретимся еще раз, и я задам вам эти же вопросы. А пока я хочу, чтобы вы задержались на Корфу. И пожалуйста, отдайте мне свой паспорт. Он останется пока у нас. Вернем, когда нужда в вашей помощи отпадет.
— Паспорта у меня нет.
— Где он?
— Когда взорвалась бомба, паспорт лежал в кармане пиджака. Как и билет на самолет. Пиджак висел на спинке стула. Все сгорело.
Несколько секунд Стефанидис молча смотрел ему в глаза, не давая отвести взгляд.
— Я заметил, что вы носите бумажник в заднем кармане брюк. Позвольте взглянуть?
Бен подал бумажник, и капитан быстро его просмотрел. Задержался на водительском удостоверении. Покачал головой, обнаружив толстую пачку банкнот.
— Вы носите с собой большую сумму наличными. Не слишком ли большую для студента?
— Я не пользуюсь кредитками. В любом случае, паспорта там нет.
— Вы весьма необычный человек. Летите за тысячу миль только для того, чтобы поговорить, хотя это проще сделать по телефону. Имеете при себе несколько тысяч евро наличными. Не пользуетесь кредитками. И уходите из больницы, не дождавшись, пока заживут раны. Моя работа заключается, в частности, в том, чтобы подмечать все необычное. Вот я и задаю себе вопрос: куда вы так торопитесь?
— Думаете, я имею к этому какое-то отношение?
— Думаю, вы не все мне говорите. А еще я думаю, что вам нужно как следует поразмыслить над тем, что вы скажете мне в следующий раз. Мы еще поговорим. А сейчас можете идти.
Бен уже открывал дверь, когда капитан окликнул его.
— Ваши вещи. — Он протянул большой черный пакет для мусора. — Те, что не сгорели.
Бен взял пакет и вышел.
Прижимая к себе пакет, он брел по улице, как во сне, ничего не замечая. Брел, опустив голову и просто переставляя бездумно ноги. Он не думал о разговоре с капитаном, о том, что тот загнал его в ловушку своими вопросами, о том, что он по уши в дерьме. Он даже не отдавал себе отчета, куда бредет. Другие мысли бились в голове.
«У моего ребенка уже никогда не будет отца».
«Гребаный убийца!»
«Да проклянет тебя Бог, если ты сможешь и дальше жить с этим на совести».
Слова эти, словно кинжалы, втыкались в мозг. Бен шел, отчаянно стараясь не слышать их, забыть. Выйдя из города, он оказался на берегу, у причала, под которым лениво покачивались на волнах несколько рыбацких лодок. Он спустился по крошащимся каменным ступенькам и пошел вдоль воды по мягкому, горячему песку. Берег заворачивался дугой, и впереди уже растянулся вдаль, до самого горизонта, густой лес.
Наконец он прислонился к камню и бросил под ноги пакет. Закрыл глаза. Силы ушли, осталась пустота. Его захлестнуло отчаяние. Перед глазами стояло лицо Чарли. В голове кричал голос Ронды. Она права. Чарли погиб из-за него. Он втянул его в это дело, пообещав, что все будет легко и просто.
«Почему ты так решил? Когда что-то бывает легко и просто? Уж ты-то должен это знать. И вот теперь Чарли мертв».
Пот щипал лицо. В горле пересохло, страшно хотелось пить. Он нагнулся и потянул за шнурок, которым перевязали пакет. Среди обугленных лохмотьев нашелся телефон, но ему нужна была фляжка. Пальцы нащупали что-то твердое.
Только это была не фляжка, а Библия. Та, в кожаном переплете, с обгоревшими уголками. Он посмотрел на нее и отшвырнул в песок. Снова засунул руку в мешок. На этот раз ему действительно попалась фляжка. Он отвернул крышку и с жадностью припал к горлышку. Теплое виски обожгло язык, но эффект проявился почти мгновенно. Напряжение ослабло. Но не сильно. Он закрыл глаза и вздохнул, а когда открыл, то увидел лежащую на песке Библию. Поднял ее, подержал в руке, потом встал. Каждое движение отдавалось болью в шее и плече — раны еще не затянулись, и швы с трудом удерживали расходящиеся края. Вертя в руках Библию, он подошел к воде.
