Евгений Сухов - Ассасин
За время работы частным детективом Анисимов занимался не одним десятком дел, которые теперь, сложенные в папки, занимали весь стеллаж. Привычка хранить каждую бумагу не раз сослужила ему хорошую службу. Порой давно завершенные дела странным образом вплетались в новые, где главными действующими лицами были одни и те же фигуранты, и ему оставалось только полистать свой архив, чтобы отыскать весьма ценные сведения.
Но сейчас что-то подсказывало Анисимову, что предстоящее дело не закончится для него даже тогда, когда он поставит его на полку.
Темное пятно на полу никак не выходило из головы. А может, известить об этом уголовный розыск, в конце концов, это по их части — пускай ломают себе голову!
Но, поразмыслив, он решил не торопиться. Следует сначала посоветоваться с клиенткой.
Кроме «Русского Размера», существовала еще одна вещь, которая поднимала его настроение, — коллекция масок из разных уголков мира. Масок у Анисимова насчитывалось около полусотни: одни были крохотные, величиной с детскую ладонь, другие — огромные, почти в человеческий рост, маски, выглядевшие вполне дружелюбно, и маски со страшными оскалами, внушающие ужас; маски старинные, ведущие свою историю из глубины веков, и рядом другие, те, что были вырезаны местными умельцами буквально у него на глазах.
Масками был увешан весь его кабинет. И в зависимости от настроения, подчиняясь какой-то внутренней потребности, он снимал со стены ту или иную личину и, разглядывая трещины и щербины на ее поверхности, получал ожидаемый заряд энергии.
В его коллекции имелась и настоящая жемчужина — старинная нефритовая погребальная маска. Человек, у которого Анисимов купил эту маску (дело было в Ираке), — утверждал, что прежде она принадлежала жрецу, который надевал ее перед каждым жертвоприношением. У Игоря не было оснований не верить этому человеку (он сам откопал ее в развалинах древнего города). Так и вправду может выглядеть только тысячелетняя вещь. Нефритовая поверхность маски была покрыта тонкими трещинами. Отполированная до блеска многими прикосновениями, она была осколком канувшей в небытие истории. Маска была украшена рогами. Рога были длинные, с многочисленными отростками. Вместо глаз вставлены хорошо обработанные раковины с перламутром. Неведомый резчик был настоящим мастером своего дела. От маски так и веяло какой-то потусторонней силой.
Словом, вид у маски был вполне угрожающим. Но что удивительно, неведомо откуда появлялась бодрость духа, стоило только подержать ее немного в руках.
Игорь снял маску со стены. Повертел в руках, разглядывая каждую трещинку, словно держал ее впервые. Маска сочетала в себе черты какого-то диковинного существа и человека, и, глядя на нее, охотно верилось, что она была свидетельницей многих самых страшных ритуальных убийств.
Анисимов невольно поежился. До чего только не додумаешься, глядя на такую красоту. Обратил внимание на то, что перламутр раковин, вставленных в глазницы, слегка потемнел, что, впрочем, не отразилось на красоте личины. Повесив маску на место, Игорь вернулся за стол. Взяв ручку, он раскрыл записную книжку.
В этом запутанном деле нужно действовать осторожно, с оглядкой, и первое, что следует сделать, — как можно больше узнать об этом Никитине. Подчеркнув запись, он поставил в ее конце восклицательный знак.
Ладно, можно и отдохнуть. Анисимов открыл холодильник и вытащил запотевшую бутылку. Налив водку в рюмку, он опрокинул ее в рот. Огненная ледяная струйка обожгла гортань. Анисимов хрустнул маринованным огурчиком. Приятное тепло разлилось по всему телу.
«Русский Размер» не подвел и в этот раз!
* * *Единственным человеком, которому разрешалось входить в его кабинет, был четырехлетний сын Мухаммед. Постояв у дверей, мальчик поднял руки и попросился на колени. Отложив в сторону книгу, Исрафил посадил сынишку рядом.
— Ты слушаешься свою маму?
Темноволосый, с невероятно синими глазами, доставшимися ему от русской матери, Мухаммед был любимцем всех родных.
— Она мне не мама, — неожиданно серьезно ответил мальчик.
Исрафил нахмурился — с подобным поведением ребенка он сталкивался впервые.
— Вот как… А кто же тогда твоя мама?
— Вот она. — Мальчик показал на небольшой портрет в рамке, стоящий на рабочем столе Исрафила.
— И кто же тебе это сказал?
— Ильмира, — назвал он имя младшей жены. — Это правда?
Исрафил дал себе слово никогда не лгать сыну. Не думалось, что это окажется так трудно.
— Правда.
— А почему ее нет с нами?
Стараясь не показать своей растерянности, Исрафил отвечал как можно спокойнее:
— Потому что она сейчас далеко и не может быть с нами.
В дверь заглянула старшая жена и по каким-то ей одной известным признакам догадалась, что муж сердит и нуждается в ее помощи. Она вошла и, взяв у Исрафила мальчика, вынесла его из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Закрыв глаза, Исрафил некоторое время сидел молча, стараясь отыскать себя прежнего. Никто из ближних не должен видеть, что его губы перекошены от злобы. И только успокоившись, он негромко позвал:
— Хамид!
Дверь открылась сразу, и в комнату ступил мужчина лет сорока и, застыв у порога, слегка поклонился.
— Где сейчас Ангелина?
— Она в Москве, хозяин.
— Она одна?
Хамид прекрасно понимал, какой смысл Исрафил вкладывает в свой вопрос, и кротко ответил, чтобы даже нечаянной интонацией не обидеть хозяина:
— Она собирается разводиться с мужем.
— Он, кажется, у нее дипломат?
— Да! — Хамид склонился в почтительном поклоне.
— Почему она разводится?
— Он гомосексуалист.
— Ах, вот оно как, — брезгливо поморщился Исрафил.
— Сейчас у нее появился новый друг.
— Как его зовут?
— Его зовут Александр Стрельников.
— Насколько у них серьезные отношения?
— Очень серьезные. Они собираются пожениться.
Исрафил задумался:
— Даже так… Вот что, Хамид, сделай так, чтобы я никогда не слышал об этом Стрельникове.
Слуга невозмутимо поклонился.
— Слушаюсь, хозяин.
— И чтобы его никогда и нигде не нашли.
— У нас в Москве есть русский друг, который поможет нам сделать все чисто, хозяин.
— И еще вот что, отправь Ильмиру к родителям. Больше она мне не жена.
— Хорошо, хозяин.
Хамид ушел. Утраченное настроение понемногу возвращалось. Подняв со стола портрет Ангелины, Исрафил с досадой швырнул его в стол. Нужно будет распорядиться, чтобы по всему дому убрали ее фотографии. Может, тогда мальчик не будет задавать ненужных вопросов.
* * *Исрафил — это имя одного из четырех наиболее приближенных к Аллаху ангелов. В его обязанности входит зачитывать божественные решения о судьбах людей и мира и передавать их другим ангелам для исполнения.
Космическое творение, Исрафил был покрыт волосами, имел множество ртов и языков. Каждый правоверный от подобного зрелища просто обязан был умереть от страха, но имам Амир, набравшись храбрости, продолжал смотреть в глаза повелителю, показывая свою преданность. Оба они были в стране неверных, в России, и это сближало их.
— Наш путь лежит от джихада малого к джихаду великому, — напомнил Исрафил, поигрывая четками.
— Именно так, повелитель, — еще ниже наклонил голову Амир, коснувшись лбом жестковатого ковра.
Родом Амир был из одной мусульманской республики, входящей в состав СССР. Его уже давно завербовали спецслужбы Ближнего Востока, и он всем сердцем принял заветы древних учителей. Он был готов беспрекословно выполнять все приказания Исрафила.
Ангелу положено знать все, а потому Амир нисколько не сомневался в том, что Исрафил был осведомлен о его «джихаде сердца». Несколько дней назад в одной студенческой компании он познакомился с девушкой. Как выяснилось в разговоре, она оказалась неверной, но, несмотря на это, с тех пор он обивал ее порог, как какой-то безусый юнец.
Амир слегка приподнял голову. На Исрафиле был европейский костюм, в котором он выглядел на редкость элегантно, тонкая ткань подчеркивала его безупречную фигуру, широкие плечи. Неудивительно, ангелы могут принимать любое обличие и просто не могут выглядеть плохо, где-то там под шелковой тканью скрывались его многочисленные уста. Поговаривают, что божественный Исрафил трижды за ночь спускается к джаханнам, чтобы поскорбеть о грешниках.
Вот только чего Амир никогда не мог представить, так это Великого магистра плачущим.
— Ты по-прежнему сгораешь от страсти к этой неверной? — словно угадав его мысли, спросил повелитель.
— Я сдерживаюсь, борюсь с этим, — признался Амир.
Исрафил слегка улыбнулся:
— Я знаю, тебе делать это непросто, она ведь очень хороша. В свое время мне тоже пришлось отказаться от русской женщины, — неожиданно признался Исрафил. — Как идет твоя учеба?
