Александр Тамоников - Горный блокпост
— Значит, будем говорить, Бекетов?
— Будем. Я слушаю вас.
— Прекрасно. Вопрос первый: почему в момент возгорания вас не было в роте?
— А почему, собственно, я должен был находиться в подразделении. Меня никто не назначал страшим над бойцами, наводившими порядок в казарме!
— Да? А вот командир роты утверждает обратное. Что именно вы были оставлены в подразделении для контроля над личным составом, занимавшимся уборкой помещений!
Индюков обернулся к Фирсову:
— Я что-то путаю, Сергей Александрович?
Ротный ответил:
— Точнее будет сказать, я не настоял на том, чтобы Бекетов находился в парке!
Замполит произнес:
— Это одно и то же. Капитан Бекетов находился один из офицеров подразделения в казарме?
— Так точно, один!
— Один. Следовательно, отвечал за то, что происходит в роте.
Индюков вновь повернулся к Бекетову:
— Так что вас, капитан, заставило покинуть подразделение, оставив личный состав без присмотра?
Юрий отпил глоток воды из стакана, стоявшего на тумбочке:
— Это допрос, майор?
— Ну что вы? Официальное служебное расследование еще впереди. А сейчас я просто хочу понять, как случилось то, что случилось. У меня есть информация о том, что в момент возгорания казармы вы, капитан, мило беседовали на скамейке аллеи, ведущей к казарме роты связи. Беседовали с присутствующей здесь сержантом Родимцевой? Это правда?
— Правда, и что?
— Значит, вы покинули роту, чтобы встретиться с женщиной?
— Ну и что, майор?
— Замечу, встретиться с Родимцевой в служебное время?
И тут Кристина не выдержала:
— Да как вы смете, господин Индюков, подобным образом обращаться с человеком, спасшим жизнь своему подчиненному? Вокруг казармы находилось много народу, были в толпе и вы, но никто, кроме Бекетова, не пошел в огонь, рискуя жизнью, спасать погибающего солдата. Солдата, который пытался в одиночку бороться с пламенем?
Майор резко повернулся к Родимцевой. В его глазах блеснул холод:
— А ну молчать, сержант, когда разговаривают офицеры. Тоже мне, защитница нашлась. Я еще займусь вашим женским взводом. Развели в части не пойми что, разлагаете дисциплину! Вон отсюда! И доложите…
Договорить замполит не успел.
С кровати на него рванулся Бекетов:
— Да я тебя, сука, за такие слова…
Индюков вскочил со стула, дабы не попасть под руку разъяренного капитана. Отскочил к стене. Бекетова остановил Фирсов, удержав в кровати:
— Хорош, Юра! С ума спрыгнул? Успокойся!
— Отвали, Серега! Меня достал этот комиссар долбаный.
Замполит, продвигаясь на выход, взвизгнул:
— Ты у меня за все ответишь, Бекетов! По полной программе ответишь, герой хренов!
Капитан схватил графин, но Индюков успел выскочить в коридор, так что посудина разбилась о дверь, рассыпавшись в мелкие осколки. Ротный попытался уложить подчиненного, но Бекетов оттолкнул его от себя:
— Да отвали ты, сказал!
Фирсов отпустил взводного:
— Отвалю! Но теперь, Юра, хреново тебе придется!
— Конечно! Если даже собственный ротный готов сдать тебя с потрохами. Ради чего стараешься, майор? Повышения захотел? Получишь! Еще пару раз лизнешь задницу таким, как Индюк, обязательно получишь! Почему ты заявил, что оставил меня в роте старшим? Ведь этого же не было?
— Я не заявлял подобного!
— Так, с тобой все ясно! Купил тебя Индюков, непонятно чем, но купил. Беги вслед за ним, догоняй благодетеля. Пишите бумаги, что я поджег казарму! Только учти, если пойдут разборки, я молчать не буду! И крайнего из меня вам не сделать. Комиссия разберется, что к чему. Не эта, так другая! И вот тогда, Серега, замполит не меня, а тебя крайним выставит. Ему без разницы, кого подставлять, лишь бы себя прикрыть. А за все, что происходит в роте, отвечает ее командир. С тебя, в конце концов, и спросят. И никто тебе не поможет, никто из ребят руку не протянет. Потому что сукам продажным руки не подают. А меня вам не взять! Я не пацан, отобьюсь. Сумею защитить себя. Как бы замполит ни старался перевернуть все с головы на ноги. Поэтому и явился сюда, разведку провести, что можно от меня ждать! Провел! И узнал, что из меня стрелочник не получится. Значит, будет искать другого. А другой — это ты! Так что беги за Индюковым, убеждай прикрыть дело! Иначе… хотя чего я распинаюсь перед тобой? Уйди! Не хочу тебя видеть!
Но ротный не ушел. Тяжело вздохнув, он опустился на стул рядом с кроватью:
— Вот ты, значит, как обо мне?
— А что ты ждал? Что кланяться буду за то, что подставляешь меня?
— Да не подставлял я никого! А то, что здесь Индюков заявил, и для меня неожиданность. Когда шли сюда, он словом не обмолвился, для чего хочет увидеть тебя! И ничего не спрашивал. Кто старшим в роте был, отчего могла загореться казарма! И только здесь раскрылся. Сам не ожидал подобного поворота. Так что не продавал я никого и за прошедшее отвечу лично. Зря ты поддался на его провокацию! Он злопамятный!
Бекетов проговорил:
— У меня тоже память хорошая! И я плевал на него с высокой колокольни! Его давно пора на место поставить.
Кристина подошла к кровати, присела на краешек между офицерами:
— Ну, все, хватит вам ерундой заниматься! Ничего и никому Индюков плохого сделать не сможет! Не та ситуация. И осознавая это, он бесится. С него же тоже спросят. Так что успокойтесь и не ссорьтесь! Все будет нормально.
Ротный поблагодарил женщину:
— Спасибо тебе, Кристина.
И обратился к Бекетову:
— А ты, Юра, не вини меня.
— Да ладно, командир, проехали. Надоело, на самом деле!
От дверей прозвучал густой баритон комбата:
— Это кому и что здесь надоело?
Увидев Белянина, Фирсов встал:
— Да замполит тут, товарищ подполковник, натворил такого, что ни в какие рамки не лезет.
Комбат указал на осколки стекла у двери:
— А это что, реакция на его слова?
— Так точно!
— Понятно! И чего, если не секрет, наш политрук выдал такого, что чуть по макушке графином не получил?
Бекетов махнул рукой, но Фирсов доложил о том, что произошло. Комбат выслушал.
Укоризненно покачал головой:
— Что-то в последнее время Индюков излишне нервным стал. По любому поводу раздражается, срывается на офицерах. Придется, видимо, заняться им.
Юрий проговорил:
— Давно пора, а то как заноза, портит жизнь.
— Ладно! Не обращай внимания. Как сам-то чувствуешь себя?
— Нормально! Я-то нормально, а вот как Люлин?
— Ничего. Встанет!
— Теперь комиссия все мозги продолбит пожаром этим!
— В первый раз, что ли? Отобьемся. А тебя, Бекетов, я к награде представил. Сегодня начальник штаба документы оформит и отправит в Ростов! А пока хочу выразить тебе благодарность за солдата. И от себя лично, и от лица, как говорится, Службы!
— Мне отвечать, как положено?
— Не надо! Слова пустое, а вот поступок, это… это поступок. Далеко не многие решились бы на то, на что решился ты, Юра! Но… пора идти! Семенов сказал, что осмотрит тебя и, возможно, отпустит домой, в смысле, в общагу. Трое суток, считай, восстановления я тебе предоставляю. Надо будет больше, продлю освобождение. Ну и Кристине твоей то же самое. Командир роты связи получил уже все необходимые указания, хотя он, оказывается, и так предоставил отпуск сержанту! Выздоравливай, Бекетов, а об Индюкове не думай! Не дам ему развернуться.
Комбат взглянул на Фирсова:
— Пойдем, майор! Определимся, где палатки для личного состава поставить. Да надо будет и руины разобрать, очистить территорию.
Бекетов обратился к командиру батальона:
— А как же с выходом на блокпост? Ведь следующая неделя моя.
— Третий взвод Арбашева заступит. Ты же потом сменишь его!
— Понятно!
— Ну, давай, Юра! Всего вам с Кристиной!
— Идем, Фирсов, а то Семенову надо нашего героя обследовать! Бывай, капитан!
— До свидания, товарищ подполковник. Спасибо вам!
— Кушай на здоровье!
Комбат с ротным вышли. Кристина посмотрела на Бекетова:
— Хороший человек Белянин!
Капитан согласился:
— Да! Нормальный мужик!
Кристина улыбнулась:
— А ты, оказывается, задиристый!
— В этом есть что-то странное?
— Не знаю! Но теперь понимаю, почему ты до сих пор в командирах взвода ходишь.
Родимцева быстро привела палату в порядок. И закончила уборку как раз в момент, когда в палату вошел начальник медицинской службы батальона капитан Семенов. Он находился в хорошем настроении:
— Здравствуйте, люди добрые! Как наши дела?
Бекетов обратился к нему:
— Семеныч, прошу, ради всего святого, выпиши меня из своего лазарета! В долгу не останусь!
— Ну о чем ты, Юра? Какой может быть долг? Слышал, с замполитом цепанулся?
