Правила выживания в Джакарте - Арина Цимеринг
— Подождите, — поспешно говорит он, поднимая руки, — не стреляйте.
— Ахмед, избавься от не…
— У вас есть причина не убивать меня! — Потом одергивает себя: нашел, кого перебивать; потом одергивает себя еще раз: вот сдохнет — точно никого перебивать не будет, а пока можно!
Дуло пялится на Кирихару так же, как и сам Басир, — с раздраженным нетерпением:
— Удиви меня.
Он выглядит так, словно прикажет стрелять, даже не дав Кирихаре договорить.
Так, дыши. Пока можешь, конечно. Дыши и думай. Сейчас Басир сбежит с тем, за чем гонялся. Потеряв все, он взлетит на этом самолете и окажется в большем выигрыше, чем все, кто останется на земле. Что Кирихара может ему предложить? Что будет заботить Басира вне зависимости от того, выиграет он или проиграет?
Только одна вещь.
— Я знаю местонахождение Карла Гринберга, — выпаливает Кирихара.
Прости, дядя Карл. Ты сам виноват. Ну серьезно.
Дуло пистолета смотрит все так же сурово, но вот в глазах самого Басира проскальзывает что-то, что можно трактовать как интерес. По крайней мере, увалень Басира до сих пор не выстрелил. Это можно считать успехом? Или он хочет оставить Кирихару в живых, чтобы весь полет наблюдать, как тот будет жрать собственные кишки просто за то, что упомянул это имя?
— Ахмед, в кабину. Быстро, — хрипит Басир. — Оставь мне второй пистолет.
Кирихара решает даже не смотреть на Ахмеда — только делает короткий и медленный шаг в сторону, чтобы тому легче было пройти. Смотрите, пак Басир, я не в отчаянии, я решительно настроен на сотрудничество. Достаточно внушаю доверие?
Шаги Ахмеда заглушает новенький ковролин в проходе между креслами. Кирихара стоически выдерживает гляделки с Басиром — настолько сложную игру, что в какой-то момент становится совсем просто.
Тот молчит. Отсутствие дырки в форме сорок пятого калибра в своей голове Кирихара воспринимает как предложение говорить дальше.
— Возможно, пустив в оборот оттиски Гринберга, вы захотите добраться и до самого…
— По делу, щенок, — обрывает тот его блеяние. Он звучит… грубовато. Кирихара малодушно надеется, что не станет боксерской грушей, на которой старик выместит накопившийся за день стресс. — Как только мне становится неинтересно — я стреляю.
Дверь самолета позади Басира закрыта на металлический стопор. Чтобы открыть, понадобится четыре-пять движений. Много. Только если не…
— Я хотел бы выменять свою жизнь на эту информацию, — лаконично говорит Кирихара.
— Как ты думаешь, — господи, как же Кирихаре не хочется участвовать в интерактиве «Злодейские загадки», — если бы я верил на слово каждому никчемному проходимцу, я бы чего-то добился?
Кирихара волевым усилием создает эффект уважительного трепета на лице, а сам думает: «чего-то» — это чего? Сожженной Хамайма-Тауэр? Перестрелянных подчиненных, трупами которых завалено все шоссе на подъезде? Такие себе победы.
— Нет, пак Басир, — коротко отвечает Кирихара.
— Тогда с чего мне тебе вообще верить? — Басир качает головой. — Я ведь наслышан про тебя, Эллиот Кирихара… обманувший Секретную службу США.
Его так и дальше будут называть? Эллиот Обманувший Секретную службу США Кирихара?
— Человек, не умеющий сохранить преданность своим господам, веры не заслуживает.
Для таких, как Басир, очень важно, чтобы мусор не мешался под ногами. Старательно и безукоризненно выполнял свою работу. И каждую секунду, каждую секунду помнил, где его место, — и Кирихара знает, кто он в его глазах. И поэтому решает говорить на его языке:
— Среди людей, которых я предал, никогда не было моих господ.
Двигатель самолета оживает — салон начинает слегка вибрировать, и Кирихаре нужно как следует ускориться, иначе Басир и правда заберет его с собой. Будь он Эйданом Ридом, он бы смог угнать его в процессе, но Кирихара не Эйдан Рид.
— И на кого же ты работаешь?
Выдумывать приходится на ходу.
— Не будем сразу раскрывать карты, пак Басир, — отвечает он. — Потому что пока только информация оставляет меня в живых.
И, как и любое вранье на ходу, звучит оно не очень убедительно.
— Ты пытаешься меня обмануть, иностранец? Я теряю терпение.
В салоне становится шумно — это начинают оживать лопасти турбин. Самолет вот-вот выедет из ангара.
— Мои наниматели помогли Гринбергу пробраться в ваш город. — Кирихара прикидывает расстояние до выхода. — Мои наниматели помогли Гринбергу здесь обустроиться. — Оценивает свои шансы. — Мои наниматели дали мне поддельные оттиски, которыми я заменил настоящие. — Ему нужно еще несколько секунд подумать! — Мои наниматели работают с Гринбергом.
— Имя, — приказывает Басир. — Говори имя.
Ага, и паспортные данные всех Кирихар, чтобы ты перерезал всю родню и затоптал мамин палисадник.
Времени на умные планы не остается, и Кирихара решает прибегнуть к самому примитивному.
— Я скажу вам его, если вы… Вот черт! — Кирихара резко поворачивает голову к окну, меняется в лице и подается назад.
И на удивление, это работает.
Басир отвлекается: делает шаг к окну, перестает фокусироваться на оружии. Он старый и низкий, а Кирихара — молодой, высокий и только что его развел, как пятилетку.
Тех двух секунд, что Басир смотрит в окно, достаточно для Кирихары, чтобы выхватить с сиденья свой отложенный пистолет и развернуться боком в проходе.
Заметив это, Басир злобно рявкает:
— Ахме…
— Не думаю, что это здравая идея, — предупреждает Кирихара, краем глаза следя за кабиной пилота. — Я хороший стрелок. Я выстрелю в вас раньше, чем он в меня попадет. Потом он меня, конечно, убьет. Но будет уже поздно.
И говорит он это так уверенно, будто да, действительно — трижды «ха»! — хороший стрелок, будто попадет, а не промажет, будто успеет сделать хоть что-то, если Ахмед решит его убить. Выходит почти скучающим тоном… Да и, если честно, Кирихара почти не боится. Как будто Джакарта его чем-то заразила.
— Просто выпустите меня отсюда, пак Басир, — предлагает он, кивая на дверь, — и улетите со своими оттисками туда, куда вам нужно. Разойдемся каждый при своем.
Басир злится: это видно по сжатым челюстям, по раздувающимся крыльям
