Их было десять - Александр Александрович Тамоников
Носилки с Волченко подхватили крепкие руки, кто-то накрыл больного теплой дохой. Виктор застонал и вдруг открыл глаза, нашел среди окруживших его бойцов Алтына. Губы его зашевелились, едва слышно Волченко прошептал:
– Спасибо, друг. Спас, не бросил.
Оспанов схватил его за руку:
– Витька, поправляйся! Напиши мне из госпиталя! Напиши обязательно, встретимся! Найди меня!
Он шел рядом с носилками, пока кто-то не окликнул разведчика:
– Эй, младший лейтенант, тебя командир ждет! В штаб пора идти, на доклад.
В теплом помещении штаба капитан Шубин принялся детально излагать полученные сведения:
– В направлении Бельцов прибыли пять 75-миллиметровых противотанковых орудий Rack, рота бронированных полугусеничных бронетранспортеров «Ханомаг», две роты пехоты, десять грузовиков предположительно с боеприпасами и снаряжением для создания узла обороны.
Дежурный офицер торопливо, слово в слово, записал доклад капитана, чтобы потом передать шифровкой дальше по команде.
После доклада подполковник принялся горячо благодарить разведчиков, попросил принести горячий чай:
– Спасибо за службу, товарищи. Трудная была вылазка. Мне доложили, что есть заболевший. А еще, что вы с собой целый отряд пленных немцев привели. Как же вы умудрились-то?
На его вопросы отвечал уже Алтын Оспанов, рассказывал подробно, как они чуть не попались в укрытии и что только благодаря дерзкому решению капитана Шубина смогли выкрутиться в сложившихся обстоятельствах. Вокруг собрались штабные и командиры подразделений – все с интересом слушали младшего лейтенанта.
А Шубин тем временем, укрывшись шинелью, свернулся клубком на лавке. Оказавшись в тепле и выпив горячего чая, он, наконец, разрешил себе расслабиться. Сейчас ему не грозила опасность, он был у своих, вокруг не шумели выстрелы, не завывал пронизывающий ветер – мирно гудела жаркая печь, да шелестели обычные солдатские разговоры. Никто не будил измотанного тяжелым рейдом разведчика.
Глава 4
Глеб смотрел вниз – прямо под его ногами беззвучно раззевались огромные пасти немецких овчарок. Он видел их огромные клыки в клочьях превратившейся в пену слюны. Тут же в него целились черные отверстия немецких стволов, такие огромные, что за ними не было видно лиц фашистов.
«Только не упасть, только удержаться», – мысленно приказывал себе Шубин.
Он вцепился что было сил в ветку, подтянулся всем телом, пытаясь спастись от смерти, которая ждала его внизу. Ноги заскользили по обледенелой коре, начали бить по воздуху, разведчик в ужасе впился в мягкие еловые лапы – нет, он не выпустит их, не упадет на оскаленные пасти. Нет! Он не сдастся!
Кто-то вдруг тронул Глеба за плечо, мягко и осторожно. Он закрутил головой в темноте, взмахнул рукой, защищаясь. Девичий тонкий голосок ойкнул от боли.
И капитан вдруг вспомнил – он в штабе, а не в рейде. Разведка уже завершена, он вернулся назад.
Глеб прищурился на тусклый свет и вдруг заметил тоненький женский силуэт. Женщина гремела рукомойником и всхлипывала.
– Извините, что напугал вас.
Глеб поднялся с лавки и в ужасе увидел, что девушка смывает с лица кровь. Он, наверное, ударил ее во сне, когда ему приснился кошмар!
Смущенный разведчик пробормотал:
– Простите, ради бога. Извините. Давайте приложим что-нибудь холодное.
Он заметался в незнакомом пространстве, пытаясь найти что-нибудь подходящее.
– Ничего. – Девушка снова всхлипнула. – Не винитесь. Я сама виновата. Вы так стонали. Ну, я подбежала, хотела вас разбудить тихонечко. А вы как махнули рукой, ну и задели немного по носу. Ничего, сейчас пройдет.
– Да как же «ничего». – Глеб не находил себе места. Ударил незнакомую девушку, скорее всего дежурную радистку из узла связи, да еще так сильно, что у нее пошла носом кровь. – Вы же плачете! Простите, мне очень стыдно. Мне и вправду кошмар приснился.
– Да я не из-за носа, – снова всхлипнула дежурная. – Из-за шали.
Глеб закрутил головой и разглядел на полу у лавки темную пуховую шаль. Вернее, то, что от нее осталось – два разлохмаченных куска. Наверное, это он порвал ее платок, когда во сне отчаянно хватался за мягкие еловые лапы.
– Это вы меня укрыли платком, а я вам его порвал? Ох, даже не знаю, как и прощения попросить за такое.
Глеб был сам не свой от того, что натворил спросонья. Давно ему не было так стыдно!
Девушка, наконец, вышла на свет керосиновой лампы, вздохнула тяжело, махнула рукой – не надо переживать:
– Да не обращайте внимания. Обратно сошью, заштопаю. Мне просто бабушка эту шаль с собой на фронт дала. Бабули нет уже, она умерла через год, как я добровольцем пошла. Мне соседка письмо прислала, что похоронили. Здоровье у нее и так было не очень, а тут еще голод, холод, за меня переживала, вот и не выдержало сердце. Обычно с фронта в тыл похоронки шлют, а у меня наоборот – из тыла весточка о смерти пришла. Вот я храню ее, бабушка вязала. А вы так замерзли, ну прямо в калачик свернулись на этой лавке, я пожалела и накрыла вас. Она такая мягкая, хоть и старенькая. Повяжешь, и кажется, будто меня снова бабушка обнимает. А когда вы ее порвали, а потом мне еще рукой по носу стукнули, я прямо расстроилась. Не на вас, что вы! Я понимаю, человек из разведки, нервы шалят. Всякое бывает. Просто грустно стало, что бабушки уже нет. Она меня всегда утешала, если я, бывало, коленку разобью или поранюсь до крови. Вот и сейчас кровь, а бабушки нет, некому пожалеть…
У девушки хлынули слезы ручьем, она закрыла руками лицо:
– Простите меня, я такая глупая. Не боец, а девчонка маленькая – все плачу и плачу, никак не могу остановиться.
Шубин ничего не смог придумать лучше. От безутешных рыданий и огромного чувства стыда он сгреб в охапку хрупкую фигурку и прижал к себе:
– Ну ничего, все хорошо. Война скоро кончится, обязательно. Все хорошо будет. Все хорошо.
Он не знал, как еще утешить эту несчастную девушку. Не словами, а нутром понимал, что плачет она не из-за шали или разбитого носа, а от того, что накопилось горе внутри, боль и страх, которые каждый день испытывает человек на войне.
И все-таки его объятия подействовали – девушка еще несколько раз всхлипнула и затихла. Потом выскользнула из крепких объятий и тихо предложила:
– Вы, наверное, есть хотите? Вы ведь трое суток в разведке были.
– Это откуда такие сведения? – удивился капитан. Он только утром прибыл с оккупированной территории, а уже весь штаб в курсе, как прошла разведка.
Радистка смутилась:
– Да ведь вы герой, все знают. Пятнадцать человек немцев в плен взяли
