Солдаты 21 века.Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай» - Негривода Андрей Алексеевич
«…Ага! Ну вот! Вот вы и нашлись!.. Теперь мы посмотрим, что будет дальше!..»
Всё-таки, что ни говори, а Бай был истинным сыном своего народа! Искренним, открытым, добродушным, жизнерадостным! И… По-иезуитски мстительным, когда кто-то умудрялся задеть его честь или гордость!.. Вот уж воистину «Восток — дело тонкое!»…
То, что он задумал сделать… До этого, поверьте мне на слово, никогда не додумался бы человек, родившийся где-нибудь поближе к Европе… Так, одним махом и всем, умеют мстить за свои обиды только выходцы из Азии…
«…Ага! Ну, вот и вы, „братья“!.. Хорошо!.. Теперь полетаем!..»
В комплект к гранатомёту РПГ-7 идёт подсумок, похожий на ранец, и гранатомётчик всегда имеет боекомплект из 4 гранат — одна заряжена в гранатомёт и ещё три, боевой частью вверх, за его спиной… Они похожи на стрелы в колчане, выглядывая из-за спины гранатомётчика…
Их было всего двое, и шли они в голове обеих цепочек. Видимо, у них была и ещё одна задача — поджечь выстрелами кусты в полукилометре впереди, чтобы потом всему отряду можно было передвигаться в этих горах хоть при каком-то освещении…
…Алишер несколько раз глубоко вздохнул, потом, затаив дыхание, почувствовал ритм биения собственного сердца и… Плавно нажал на курок… Дважды, между сердечными ударами!..
— Бах-бах! — Дважды толкнула его в плечо винтовка.
А через секунду…
Алишер чисто интуитивно вжал голову в предплечье, хотя и знал заранее, что ни один осколок не пролетит полкилометра…
— Б-ба-бах-х-х! Б-ба-бах-х-х!..
За спинами «духовских» гранатомётчиков, практически в самой гуще отряда, сдетонировали и взорвались все шесть гранат!.. Взрывы были такой мощности, что на многие десятки метров осветили всю округу…
Бай пролежал в своей засаде ещё несколько минут, ожидая, что кто-то опять пойдёт за ним… Но там, где раздались эти мощные взрывы, никаких движений небыло…
«…Ну, вот и хорошо! Теперь можно идти дальше…»
…28 апреля, 5.05 АМ…
… — Сом, ответь Баю!
Алишер устал… Устал так, словно разгрузил целый состав угля… Но… Он шёл к месту встречи…
— Сом, ответь Баю!
— Сом на связи! — прорезалось вдруг сквозь хрипы и трески радиоэфира. — Бай! Бай, мать твою! Ты жив?! Где ты?!!
— Иду к месту встречи, командир… — устало ответил Алишер, но на его смуглом лице заиграла улыбка. — Я уже скоро…
Через час с небольшим он, закрыв глаза, уткнулся затылком в вибрирующую стенку вертолёта и заснул крепким сном потрудившегося на славу мужика…
…«Разбор полётов» этого «поиска» происходил уже 29 апреля, когда все разведчики хоть немного отдохнули…
Алишера вызвал к себе командир роты капитан Латыпов. Здесь же был и старлей Сомин…
— Так ты, говоришь, хорошо стреляешь, младший сержант? — спросил Алишера командир.
— Так точно…
— Да уж… Кхм-м… Это точно — «так точно»… Сом мне уже подробно доложил в своём рапорте о всём произошедшем… А ещё мне доложили из штаба десантного полка, рота которого вылетела на вертолётах, чтобы провести зачистку того кишлака… — Капитан пристальным взглядом посмотрел на Алишера. — И мне доложили, что им там на самом деле уже делать было нечего… На склоне, у самого кишлака, были обнаружены десять трупов с точечными снайперскими выстрелами в голову, а в двух километрах, уже на гребне, ещё двадцать семь боевиков, поражённых осколками… Всего 37 трупов… Остальные разбежались… И ещё есть доклад «старшины роты» по боеприпасам… Ты использовал всего 12 патронов из 50 тебе выданных… Итого, получается, что ты, младший сержант, в среднем, каждым патроном умудрился уничтожить троих «духов»…
— Так получилось, товарищ капитан…
— Это хорошо, что именно так получилось… Пусть, Бай, и дальше так же получается…
…Потом, за то лето, были и другие «поиски», а в сентябре была большая армейская операция «Каньон» в Панджшерском ущелье… Было многое…
12 октября 1981 года Алишеру Шпекбаеву, уже к тому времени сержанту, вручили его самую первую награду — медаль «За Отвагу»…
Часть вторая
«Пожарная» рота
ТРЕТИЙ ТОСТ
Кто побывал в Афганистане,
Тот честен, прям и прост.
Без лишних слов он, молча, встанет,
Когда предложат третий тост.
Мы знаем всё, за что мы выпьем.
Мы помним всех, кого уж нет —
Тех, кто безвременно погибли,
Оставив в жизни скромный след.
Они ушли без громкой славы —
Такой уж, видно, их удел.
После себя другим оставить
Не каждый что-нибудь успел.
Они своё недолюбили,
Не спели песню до конца.
Детей своих не поженили…
По ним у нас болят сердца.
Мы пьем за честно долг отдавших.
От них до нас проложен мост.
Мы пьем за то, чтоб как, за павших,
За нас не пили «Третий тост»!
Ноябрь 1981 г. Афганистан. Кабул
«…Здравствуй, брат!..»
…Они встретились вновь только через год с лишним, в самом конце ноября… В Кабуле…
…23 ноября, ближе к вечеру, на кабульском аэродроме приземлился «транспортник» «Ан-12», прилетевший сюда из Чирчика… Из зияющей дыры открывшейся рампы, словно это была рваная рана от разрыва какого-нибудь «Стингера», в самой заднице самолёта, на бетон аэродрома под командой какого-то ухаря-прапорщика спустилось около двух десятков юных мальчишек в новенькой форме… На аэродроме, как всегда, стоял гул, на который они, ещё к нему не привыкшие, озирались и втягивали головы в воротники бушлатов… Было уже довольно холодно. В конце ноября в этих местах уже частенько выпадает снег, но в этом году снега пока не было. Зато был мелкий, как пыль, холодный дождь. Да даже и не дождь, как таковой, а противная мерзкая морось, висевшая сизой пеленой над Кабулом…
И уже через час, когда новое «пополнение» прибыло в казарму, они встретились… Алишер и Абдулло, два названых брата, Бай и Мулла…
…Вместе с «пионерами» в виде пополнения прибыл и прапорщик Авдеев. Теперь он на ближайшие два года, если повезет, конечно, должен был стать «старшиной роты», сменив на этой должности уезжавшего в Союз «старого старшину».
…Этот «старый старшина»…
Он пользовался непререкаемым авторитетом не только в этой роте спецназа, но и во всём кабульском гарнизоне, а воинских частей здесь было ого-го сколько! Его так все и называли Старик. Даже полковники и кое-кто из генералов штаба 40-й армии… Просто Старик… Его уважали и прислушивались к его мнению. И всегда замолкали, чтобы услышать то, что скажет этот прапорщик своим тихим, хриплым, прокуренным «Беломором» и напрочь посаженным медицинским спиртом голосом…
Суровое, словно вытесанное из тёмно-бордового куска базальта, лицо с таким глубоким афганским горным загаром, что даже смуглые таджики по сравнению с ним казались белыми поганками. Это лицо… Сплошь в сеточке белых паутинок — морщины и складки на этом лице не загорали, оставаясь белыми… Он так сильно напоминал известного и популярного в те годы, да и до сегодняшнего дня, киноактёра Николая Олялина, что его иногда даже спрашивали, а не брат ли он ему… На что Старик только загадочно улыбался… Высокий, сухой, жилистый, выносливый, с крепкими, сильными, умелыми руками… С двумя орденами «Красной Звезды»!.. И абсолютно седой!!! То есть, просто белый, как лунь!!! Старик!..
Каково же было у Бая в своё время даже не просто удивление, а настоящий шок, когда он узнал случайно, что Старику, старшему прапорщику… Олялину!!! Да-да!!! Именно! Просто он был однофамильцем актёра, да ещё и похож, как брат-близнец!.. Что ему всего-то двадцать пять лет от роду!.. ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ!..
