Зловещий рубеж - Сергей Иванович Зверев
– Товарищ лейтенант, приказ выдвигаться в сторону Лоева. – Омаев сдвинул наушники с черных кудрей.
– Перерыв на тридцать минут. Командирам танков прибыть на совещание к немецкому блиндажу, доложить о потерях, – скомандовал Соколов в ларингофон, отцепил разъем ТПУ и отточенным движением выбрался на броню танка.
– Товарищ лейтенант! Петр Максимович! – крикнул он в глубину окопов. – Приказ из штаба.
Высокий Завьялов выбрался из окопа, устало прислонился к теплой броне танка. Логунов уже выбрасывал из люка брезент, чтобы накрыть танк маскировочным чехлом. Если будет артналет, то танки не должны быть видны сверху.
Ротный штрафников потер красные от грязи и пороха глаза:
– Полчаса отдыху и выдвинемся. Пленных я оставлю с ранеными здесь под наблюдением часовых, передайте координаты нахождения в штаб.
– Много раненых, Петр Максимович? – уточнил Алексей.
– Восемь погибли, с зачистки огневых точек ни один не вернулся. По раненым сейчас доложу. Взводные! – Голос его зычно раздался над траншеей. – Доложить о потерях! Немецкие автоматы учесть и раздать бойцам! – Он снова повернулся к Соколову: – И давай по-простому, Петр! Я тебе равный и по званию, и по возрасту. Мне двадцать семь лет, какой я тебе Максимович.
Алексей с удивлением взглянул на лейтенанта, он даже и не предполагал, что тот старше его всего на пару лет. Из-за глубоких борозд на массивном лбу, тяжелого усталого взгляда он казался парню совсем взрослым мужчиной, старше его на добрый десяток лет. А вот как оказалось. Может, дело в его трудной должности, ведь командовать штрафной ротой – это значит отправлять почти каждый день людей в бой, зная, что у них нет шансов выжить, да и состав рядовых в части меняется со страшной скоростью. Так сколько же надо внутренней силы, чтобы подчинить себе такой разношерстный и не всегда приятный личный состав из судимых военных, уголовников. Но силы духа и умения командовать людьми у Петра более чем достаточно. Настоящий советский командир!
С двух сторон от танков спешили Радченко, Русановы, Коробов, Буренков, все его командиры отделений, в черных комбинезонах. Лица у танкистов были все еще нахмурены, напряжены после боя. Обошлось без потерь, все экипажи живы, «тридцатьчетверки» на ходу. Но как же пробивает холодный пот от страха, когда выполняешь приказ и идешь прямо на стреляющее в твою сторону орудие, пускай и в бронированной машине. Алексей сам испытал такие ощущения, когда хотелось спрятаться, закопаться в землю от накрывшей паники, но приходилось брать волю в кулак – ведь он образцовый советский командир.
Соколов развернул карту местности:
– Плацдарм заканчивается леском, потом идет рокадная дорога. Танки срочно перебрасывайте в лес, не стоит провоцировать люфтваффе на бомбежку. Потом жду ваш доклад о потерях и неисправностях машин.
Танкисты разошлись по машинам, на ходу выкрикивая указания своим механикам-водителям. И вот уже ходкие Т-34 резво проехали остаток равнины и, нырнув в реденький лесок, затаились между деревьями.
Лейтенант Соколов внутрь танка спускаться не стал, доехал на броне. Парень не отрывался от карты, рассматривал, как же дальше его взводу добираться до Лоева.
Вот на карте обозначен небольшой проселок, он уходит чуть вниз и поворачивает в обход слева небольшого пригорка с лесом, куда сейчас заедут танки. Проселочная дорога извивается большой петлей, огибает поля, тянется во всю длину до самой деревни. Видимо, проселок использовали для сельской техники до войны. А вправо вдоль тех же полей идет серая широкая линия – дорога на Лоев. Чтобы поменьше привлекать внимание с неба, его боевая группа сейчас может срезать путь через лесок, как раз деревья выстроились не густо. И так окажутся на нешироком полотне, что зажато между полем и реденькой лесной полосой, по нему можно сделать марш-бросок до пункта назначения. Будем идти ближе к краю лесу, чтобы в случае воздушной тревоги танки и люди могли нырнуть под защиту деревьев.
В лесу, когда командиры собрались возле «семерки», Соколов пояснил:
– Приказ из штаба – продолжать наступление. Танковая группа с пехотным прикрытием направляется к левому флангу немецких позиций в Лоеве. Потерь личного состава нет?
– Нет, товарищ лейтенант, – ответил за всех Русанов-старший.
– По техническому состоянию есть вопросы? Семен Михайлович, наш механик, может помочь, осмотреть машину.
В ответ командиры экипажей отрицательно закрутили головами.
– Боеприпасов сколько осталось?
– У нас все в порядке, бронебойные есть, половину фугасных отстреляли, – практически хором отчитались Русановы.
Коробов скромно стоял рядом, ожидая своей очереди для доклада. А неопытный Кравченко бросился назад к танку, узнавать у мехвода о состоянии танка и считать оставшиеся снаряды.
– Полчаса на передышку – и выдвигаемся, – сказал Соколов и отпустил танкистов.
Обратно уже спешил суетливый Кравченко, рядом с ним вышагивал такой же, как и он, юноша, – видимо, наводчик.
– Товарищ командир, остались два подкалиберных снаряда, – бодро отрапортовал Кравченко.
Алексей со строгим видом покачал головой и сказал наводчику:
– Иди к двум «пятеркам», скажи, что я приказал отдать вам половину фугасов. Когда парень удалился, командир уже выговорил молодому танкисту за такой неразумный расход боеприпасов: – Мы сейчас выдвигаемся на марш-бросок, потом будет скорее всего еще атака, а у тебя ни одного снаряда. Прицельно стреляйте, экономно. Мы же отрезаны от тыловой службы, им полдня потребуется, чтобы до нас добраться, понимаешь? А без снарядов танк – это же просто бронированное мобильное укрытие, а не действующая огневая точка.
– Я понял, – поник от выговора Кравченко и уставился на кончики своих сапог. – Мы просто старались, чтобы немец драл от нашего огня.
– Я понимаю, что в школе танкистов вам не объясняли подобных вещей. Сам там тоже учился, а война от учебы отличается, – смягчил тон Алексей. Все-таки и он тоже виноват, как командир танковой роты, должен был объяснить парню, что необходимо экономно расходовать боеприпасы. А он в спешке совсем забыл, насколько теория в голове танкиста может разниться с реальностью. – Сейчас от других экипажей перекинем тебе снаряды. Но запомните, каждый ваш выстрел должен попасть в конкретную вражескую цель.
– Есть, товарищ командир, попадать в цели! – От досады на самого себя Кравченко закусил губу, а румянец на его щеках проступил даже через слой пыли.
– Вольно, возвращайтесь к экипажу.
Алексей отпустил Кравченко, а сам задумался. К кому же можно прикрепить парня, чтобы набрался военной науки? Он не может присматривать за ним постоянно, да и неопытный танкист может постесняться
