«Пипец этой вашей Омерике, или линия фронта проходит… Везде!» - Андрей Арсланович Мансуров
А странные дела творятся у них в семье. Она – отпадно выглядящая и чертовски сексапильная козочка, которую не прочь бы трахнуть даже козлы из школы её дочери. А муж, эта похотливая мразь, что ещё три года назад пытался сходить налево к этой стерве Изабель, соседке через два дома, чтоб потешить своё хреново либидо, не то, что – не хочет её, а даже позволяет себе задрыхнуть в тот момент, когда она уже не намёками, а – в лоб сказала ему, что сейчас вернётся, и ему не будет скучно и одиноко!..
(Кстати, интересно бы спросить у Изабель – понравилось ли ей «использование» мужика, которого дома заставляют исполнять супружеский долг регулярно, и иногда – по два-три раза за ночь?! Вероятно, нет – поскольку где-то с неделю у Гектора был крайне сконфуженный вид: надо думать, помогло ещё её предупреждение, что если «дорогой» завернёт хвост налево, она даст ему снотворного, и утром он обнаружит свой … прибитым над головой огромным гвоздём!..)
Может, он переработал, или перетрахался выше меры на работе?
Вряд ли. Она чует всем нутром: её муж ни с кем не…
Не-ет, тут что-то другое.
Но что?!
Она подошла к дивану, и встала над тем, что на нём лежало.
Да, это – её муж. Гектор. Предмет её гордости в течении двадцать лет. Потому что это только в последние три года он позволил пивному животику, вначале выглядевшему так мило и пикантно, вырасти в огромный безобразный барабан! Да и вообще: складки-валики на рёбрах, заплывшие глазёнки, одутловатое лицо, шея… Старость?!
Но ведь ему – только сорок семь! Другие – она знает! – остаются в строю до шестидесяти пяти! Ну, или хотя бы до шестидесяти…
Ведь он – она прекрасно видела! – что вплоть до последнего месяца похотливо пялился, и только что не облизывался, стоило только чуть повыше как бы невзначай приподнять подол форменной юбки!
Нет, тут придётся подумать. Так, как она делает на работе.
Жестоко, жёстко, и аналитически.
Муж – не стар. Только вот в последние две недели всячески отлынивает от исполнения супружеского долга: не заставишь – так и не подумает на неё… Хм. И – она только что видела в зеркале! – дело тут не в ней. Просто…
Просто в именно вот последние две-три недели он стал какой-то…
Странно равнодушный. Ко всему. Даже к футболу: бывало, раньше мог смотреть игру команды «Янкуз лепард», за которую болел, хоть до трёх ночи – даже если ему утром как всегда вставать в семь – на работу.
А сейчас: нате! Заснул под этих самых «Янкуз»!.. Причём – спит, гад такой, мирно и глубоко: словно младенец, сон которого и совесть ничего не тревожит! Хотя бы – тот же супружеский долг!
Да, кстати о сне: и на работу Гектор теперь встаёт только после того, как будильник прозвонит с добрую минуту.
И то – только после того, как она даст ему здоровенного тумака, и не заставит выключить гнусный зуммер, который пришлось поставить вместо обычного радио: под него дражайшая скотина её муж тоже приспособился отлично дрыхнуть!
Она подошла ближе. Наклонилась. Понюхала дыхание из оскалившегося в непроизвольной гримасе рта.
О-о!!!
Не-ет, это – не пиво! Это, это…
Наркота?!
Этот гад пристрастился к шмали?! Но…
Но она отлично знает, как пахнут десятки нарковеществ: это всё-таки её работа! Запах, похож, конечно… Но – нет.
Но – тогда что это?!
Чего нажрался или нанюхался её сволочь, что не хочет её, и не смотрит даже футбол?!
Кстати: сейчас она вспомнила, что только два дня назад в супермаркете слышала разговор двух соседок: одна пеняла другой, что та плохо выглядит, «лицо какое-то недовольное – словно зубы болят!», и что надо бы сходить к врачу, или хотя бы заняться оздоровительными упражнениями с мужем или любовником, повышающими иммунитет… А та отвечала с кривой усмешкой, что муж, дрянь поганая, уже с месяц не желает и слышать о сексе, предпочитая спать в гостиной, у телевизора. А любовник вообще обнаглел: не появляется уже недели три, ссылаясь на крайнюю занятость на работе.
Любовника Терезы по тому же долгу службы Дайана знала: тот ещё мачо. Ведущий менеджер фирмы по продаже бытовой техники. Тридцать шесть лет. Рост – метр восемьдесят пять, поджарая фигура, мужественное лицо, белозубая открытая улыбка на тридцать восемь зубов… (Она и сама пару раз… Взглянула на него – не без задних мыслей!) Как знала и то, что ни на какой работе он не перегружен. Как и муж. Что – её, что – Терезы.
Неужели и эти двое – трое! – мужиков заниматься сексом просто… Ленятся?!
Нет, дело, похоже, в другом. Летняя жара ли, всеобщее ли внезапное «обленение», или глобальное потепление, или новое климатическое оружие, но что-то тут – не так.
Неужели настала пора пойти на крайние меры?!
А ведь настала.
И чем быстрее она будет точно знать, тем быстрее найдёт выход из ситуации.
Она ушла назад в ванну. Прикрыла за собой дверь. Набрала номер, которым пользовалась только на работе.
– Алло. Доктор Расмуссен?
– Да, миссис Парсонс. Слушаю вас.
– Мне нужна ваша помощь, Рассмуссен. Приношу извинения, что в нерабочее время, но это – важно.
– Разумеется, миссис Парсонс. Что нужно сделать?
– Захватите ваш рабочий кейс и подъезжайте прямо ко мне домой. Адрес помните?
– Разумеется, миссис Парсонс. Сейчас буду.
А молодец. Не стал задавать идиотских вопросов, или кобениться, что, типа, работа – в рабочее время…
Машина доктора подъехала через двадцать минут – он жил достаточно далеко от «спального» района престижных двухэтажных коттеджей, похожих, скорее, на виллы. И которые семья Парсонсов могла себе позволить, а неженатый молодой доктор нейрофармакологии и психиатрии – пока нет.
Доктор припарковался на противоположной стороне улицы – молодец! – и открыл багажник. Достал кейс, багажник закрыл аккуратно – чтоб не хлопнуть. Тоже молодец.
«Кейс» напоминал, скорее, добрый чемодан, и весил, наверное, не меньше посудомоечной машины – Расмуссен даже треснул пару раз его углами о дверной косяк:
– Добрый вечер, миссис Парсонс. Куда идти?
– Никуда. Вот он, объект для анализа: прямо на диване.
– Э-э… Простите, не понял, миссис Парсонс. Это же – ваш муж?
– Совершенно верно. – она напустила на себя тот собранно-деловой вид, что «носила» на работе, поскольку знала, что так ей лишних вопросов не больно-то позадаёшь, – Приступайте.
– Слушаюсь, мэм.
Глядеть, как споро тонкие искусные пальцы отбирают пробу слюны, помещают её в портативный анализатор, и
