Дон Пендлтон - Кошмар в Нью-Йорке
— Что-что?
— Она сидит, словно перед ней воздвигли Стену Плача; я целых три года не слышала, чтобы она так рыдала. Что вы такое с ней сделали?
— Черт возьми, — буркнул Болан.
— Объясните более внятно...
— Да ничего я с ней не делал! Совсем ничего! Это правда, Паула!
— Понятно. Вероятно, из-за этого она и плачет. Как вы думаете, мне позвонить в полицию насчет Эви?
— А она что, всегда ночует дома?
— Да нет, — ответила Паула с особой интонацией.
— Тогда и не паникуйте зря. И вот еще что...
— Я слушаю.
— Будет лучше, если вы с Рашель переедете на несколько дней в какую-нибудь гостиницу. Ну и, конечно, надо найти Эви.
Последовало молчание.
— Вы думаете, мы в опасности?
— Вы в опасности с того момента, как увидели меня, поэтому я считаю, что вам лучше переехать.
— Хорошо. Ваше мнение...
— Это не мнение, скорее — предчувствие.
— Тогда я вдвойне согласна с вами. Только бы удалось убедить Рашель.
— Скажите, что я ей приказал.
Паула натянуто рассмеялась:
— Лучше уж сами приходите и командуйте.
— Я не могу, Паула. Я на пределе и могу свалиться с ног.
— Только падайте осторожно, — сказала она и повесила трубку.
Мак взглянул на телефон, обдумывая, какие еще меры предосторожности следует предпринять. Он снова снял трубку и попросил телефонистку отеля соединить его с Питтсфилдом, своим родным городом, где он положил начало этой бесконечной войне. Он назвался сержантом Ла Манча, и ему пришлось дважды повторить телефонистке имя, чтобы она не ошиблась.
После второго гудка в трубке раздался мужской голос:
— Алло, я слушаю.
— По межгороду вас вызывает человек, назвавший себя сержантом Ла Манча. Будете говорить? — протараторила в трубку телефонистка.
— Кто-кто? Как вы сказали? — сонным голосом переспросил Лео Таррин.
— Абонент назвал себя Ла Манча.
— Нет, я не буду говорить с ним по межгороду. Скажите ему... Впрочем, подождите, я поищу другой номер.
Болан с улыбкой подумал об этом полицейском, который внедрился в мафию, стал одним из местных боссов и теперь, чтобы поговорить с ним, должен был искать номер телефонной кабины рядом со своим домом. Он услышал, как знакомый голос продиктовал телефонистке номер и затем добавил:
— Девушка, скажите ему, чтобы он запасся наличными.
Таррин положил трубку, а телефонистка спросила у Болана:
— Вы все слышали?
— Разумеется. Большое вам спасибо.
Все было сделано, как обычно. Голос Болана никогда не звучал по телефону в доме Лео, но таким образом они всегда договаривались о выходе на связь.
— Вы хотите, чтобы я набрала тот номер, который он продиктовал?
— Нет, спасибо. Я позвоню ему позже, — ответил Болан.
Он вернулся в комнату, снял рубашку и разбинтовал плечо, чтобы осмотреть рану. Рубец сильно покраснел и казался очень воспаленным.
— Вот ведь дрянь какая, — пробормотал Мак и принялся обрабатывать рану антисептической мазью.
Потом он перевязал плечо и надел кобуру «беретты» прямо на голое тело, после чего накинул рубашку и снова пошел к телефону.
Он набрал по коду нужный номер и тут же услышал обеспокоенный голос друга. Усталость у него словно рукой сняло.
— Извини, что пришлось разбудить тебя и вытащить из постели.
— К тому же в такую метель, — подхватил Лео. — В будке, где я стою, примерно минус восемьдесят. А у тебя там снег идет?
— Еще как. Но скоро здесь будет жарко.
— Я об этом догадываюсь. Кое-какие сведения о происходящем у вас долетают и сюда. Ты их серьезно подогрел, но скажи-ка... Нью-Йорк очень большой город, и пытаться штурмовать его — все равно, что организовать антикоммунистическую демонстрацию в Ханое.
Тебе нужно быть предельно осторожным. Зачем ты мне звонишь?
— Я подумал о Джоне О.
Мак говорил о своем младшем брате, единственном члене семьи, оставшемся в живых, и, следовательно, его единственном слабом месте.
— Я все беспокоюсь, действует ли его прикрытие?
— На сто процентов, — успокоил Мака Таррин. — Ему нравится военная школа. Я, правда, на дух ее не переношу, а он ее обожает.
— Прекрасно. Это единственная вещь, которая не давала мне покоя.
— Это... Это в три-то часа утра! Кончай болтать! Выкладывай, дружище, что тебя на самом деле беспокоит.
Болан рассмеялся.
— Давно ли ты видел Валентину?
— Несколько дней назад, когда я ездил к мальчишке. Она просила передать тебе уверения в своей неизменной любви. Не волнуйся, у нее все хорошо.
— А ее работа?
— Там тоже порядок. Конечно, сидеть в офисе — это не преподавать в школе, но теперь она с Малышом и... — Таррин рассмеялся, — она сказала, что раз уж нет другого выхода, то она подождет, пока он вырастет, и тогда выйдет за него замуж.
— Лео, ты просто не представляешь, как обрадовал меня...
— Слушай, брось болтать! Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что не сразу их нашел. Ну а сейчас не беспокойся, она в полной безопасности.
— А как у них с деньгами?
— Ты что, издеваешься?
— Нет, просто сегодня я получил приличную сумму и мог бы... — начал Болан.
— Да, об этом я тоже слышал. Угомонись, их деньги из того же кармана. Малыш и Валентина прекрасно устроены, не беспокойся!
— С чего ты взял? Я только хотел узнать, как они...
— Может, ты намерен навестить нас? — спросил Таррин. — Хочешь, мы организуем встречу?
— Сейчас это исключено. Я не смею даже думать об этом. Кстати, как ты выкрутился после Лондона?
— Прекрасно, — ответил Лео.
— Ты ведь единственный, кто остался в живых, — хмыкнул Болан.
Таррин со смехом отозвался:
— Это все детские штучки, сержант. Ладно, будь предельно осторожен. В Нью-Йорке затевается нечто грандиозное, и все пять семей очень нервничают. Будь осторожен!
— Что еще они затевают?
— Речь идет о большой политике, старик. Ты должен представлять, насколько это серьезно.
— Но ведь до выборов еще далеко, — возразил Болан, вместе с тем начиная кое о чем догадываться.
— У политиков нет выходных, — отозвался Таррин.
— Тут ты, конечно, прав...
— Правда, я не уверен, что в Нью-Йорке идет предвыборная кампания. Кстати... Когда голосуют в Нью-Йорке?
— Вероятно, в то же время, что и в других штатах, — ответил Болан. — Но, как подсказывает мне интуиция, на сей раз они и впрямь затевают что-то необычное.
— Ладно, я попробую навести справки. Ты сам перезвонишь или мне связаться с тобой? Тогда давай координаты.
— Я позвоню тебе, Лео... Спасибо!
— Да пошел ты, придурок чертов!..
В трубке раздался щелчок и послышались короткие гудки, означавшие конец связи. Болан улыбнулся и вернулся в комнату. Но улыбка мигом сошла с его лица, когда вдруг ноги у него подкосились и, чтобы не упасть, он был вынужден ухватиться за спинку кровати. «Ты слишком много работаешь, — сказал он себе. — Нужно отдохнуть».
Болан рухнул на кровать, не раздеваясь. Его голова еще не коснулась подушки, а он уже спал. Ладонь привычно лежала на рукоятке «беретты», и даже во сне он продолжал думать о тех, чья жизнь зависела от него.
Глава 11
Как раз в тот момент, когда Мак Болан входил в кафе со своими молодыми друзьями, капо Фредди Гамбеллу подняли с постели по весьма важному делу.
— Томми «Доктор» ждет вас, — прошептал на ухо боссу один из телохранителей. — Он приехал с какой-то стервой и говорит, что она знает Болана.
Гамбелла взглянул на свою супругу, спавшую на другой кровати, и буркнул:
— Сейчас спущусь.
Командира телохранителей звали «Ангел» Палеотти, и он оберегал сон Фредди вот уже двенадцать лет подряд. «Ангелом» его прозвали за то, что он был удивительно похож на профессионального борца, выступавшего под псевдонимом «Шведский Ангел». Хотя, если их поставить рядом, нельзя было бы не заметить, что «Шведский Ангел» — просто прекрасный принц по сравнению с Палеотти.
Марию Гамбелла буквально передергивало от отвращения от одного его вида, и она категорически запрещала телохранителю подходить к спальне ближе чем на пушечный выстрел. Она поставила условие: если хоть раз, проснувшись, она увидит лицо «Ангела», склонившегося над ее кроватью, в этом доме она не останется ни на минуту. Фредди очень уважал женскую чувствительность, поэтому он раздвинул кровати и предупредил «Ангела», чтобы тот, если уж понадобится войти в спальню, ступал на цыпочках и разговаривал шепотом. Вот почему «Ангел» ждал его в маленькой комнате, примыкавшей к спальне.
Гамбелла вышел к нему в халате, неся костюм на плече.
— Ну, рассказывай, в чем дело, — спокойно произнес он.
— Томми с этой заразой ждет вас на улице. Он думает, вам самому лучше поговорить с ней. Впустить их?
— Ты же сам знаешь, что нет. Скажи Томми, что я через несколько минут выйду к нему.
— Одевайтесь теплее, босс. На улице чертовски холодно.
Палеотти на цыпочках вышел из комнаты, и Фредди начал неспеша одеваться, раздумывая, поможет ли эта встреча выйти на след сукина сына Болана. Он был совершенно уверен, что Мака найдут. В городе не могло произойти ни одного мало-мальски значительного события, о котором не стало бы известно настоящему главе империи. Это ведь была его столица! Гамбелла и его друзья управляли городом уже давно, потому что в их руках сосредоточивалась реальная власть. Когда-нибудь эту власть признают все, и не исключено, это произойдет очень скоро...
