Миша Бродский - Дорога сквозь мёртвую и живую
Нельзя сказать, что мы совсем ничего про это не знали. Мне Милка много чего нарассказала. А ещё я читал рукописи из библиотеки Захри.
Халеф же отучился в левитской школе при шатрах Иудовых и вырос в нормальной иудейской семье, где рассказы про мудрого и хитрого Иосифа были частью любого праздничного застолья. Всегда это были красивые назидательные или смешные сказки и легенды.
В изложении Ора всё выглядело зачастую не совсем так же, а иногда даже и совсем не так. Были ещё вещи совсем новые, мне и Халефу неизвестные.
Сокращая наши идиотские вопросы, всевозможные непонятные мне отклонения и многочисленные повторения, характерные для пьяных дискуссий, по Ору, история Египта и израильских племён в период переселения евреев в Египет и до наших дней выглядит приблизительно так:
Много поколений назад, во времена Иосифа, и Египет выглядел совсем не так, как сейчас, и израильтяне были совсем другим народом.
Жизнь людей в нашем мире держится на хлебе. Всё остальное имеет смысл, если есть хлеб. Есть хлеб – люди живут, рожают детей, выращивают скот, строят города. Нет хлеба – в мире голод. Не зря в египетском языке одно и то же слово означает и хлеб, и жизнь. Для осёдлого народа хлеб и жизнь – это одно и то же.
В любом месте, где есть вода и где земля может относительно стабильно родить хлеб, возникают города и появляются осёдлые люди, выращивающие этот хлеб. Эти города и эти люди образуют цивилизации – осёдлые городские культуры.
Из самых крупных мы знаем наш Египет – страну великой реки Нил, и ещё более древние цивилизации Месопотамии – страны великих рек Тигра и Ефрата.
Когда есть хлеб и сыт человек, хочется ему и другого. Хочется человеку множество разных съедобных и несъедобных вещей. Без которых можно обойтись, но которые так украшают жизнь.
Делает эти вещи человек частично сам, а частично обменивает на излишки выращенного хлеба.
И вот уже идут по всей земле караваны предприимчивых и отчаянных людей, и обменивают они одни товары на другие. Возникают другие города и другие цивилизации. Уже не на землях, где выращивают хлеб, а на пересечении великих караванных путей.
Но в основе жизни всё равно лежит хлеб, и все обмены заканчиваются на этом основном товаре, производимом осёдлым народом, обрабатывающим землю.
Все караванные пути идут из великих земледельческих держав или заканчиваются в них. Весь остальной мир работает на эти державы и основные богатства этого мира оседают в огромных городах этих стран.
На этом стабильном фоне живут другие племена – племена кочевых людей. Разнообразие форм этой зыбкой составляющей мира людей не поддаётся описанию. От небольших групп (иногда просто разрозненных семей) охотников и собирателей кореньев, мало отличающихся от зверей, до больших военных государств, живущих набегами или просто элементарным грабежом на дорогах.
Военные державы кочевников в свою очередь накапливают большие богатства. А ещё они абсорбируют в себя всё новое и передовое как из осёдлого мира, так и от других кочевых народов.
И это не только идеи и технологии, связанные с войной. Это и такие вещи, как поэзия и лицедейство, художество и скульптура, философия и науки, кулинария и ремесла. Вообще всё хорошее, что можно отобрать у побеждённых народов или подсмотреть у соседей.
Желанная добыча для кочевников – это золото, серебро и другие материальные ценности. Но не меньше ценятся умелые ремесленники, поэты, музыканты, мудрецы, учёные и строители. Их можно продать в те же земледельческие страны или сдать на время в наём. Всем нужно строить, и всем нужны умелые и знающие люди.
После победоносной войны с осёдлым народом, разграбив страну, вожди кочевых племён обычно становятся правителями побеждённой державы. Их командиры и солдаты образуют новую знать захваченных стран.
Язык, боги, обычаи побеждённых хорошо приспособлены для осёдлой жизни. Те же элементы культуры победителей ориентированы на кочевую жизнь и для осёдлой жизни чаще всего не подходят. Поэтому именно победители обычно перенимают культуру побеждённого народа. Со временем от победителей в объединённом народе остаётся только свежая кровь. Что тоже немало.
Перемены эти мало сказываются на крестьянах. Их не трогают. Кто-то же должен растить хлеб и кормить мир.
Всё это повторяется время от времени. Новые правители и новая знать через несколько поколений деградируют в сытой и спокойной жизни.
Появляются новые орды кочевников, сильные, свирепые, бесстрашные и жадные. В кочевой жизни выживают только такие. И снова вожди кочевников стремятся поработить богатые земледельческие народы и стать их правителями.
Так и шло. Век от века. Кочевники отбирали и накапливали у себя всё хорошее из окружающего мира, росли и становились сильными.
Став сильными, захватывали осёдлые земледельческие державы. Вливались в них с накопленными знаниями и растворялись в побеждённом народе, давая ему свежую кровь.
Перемены обычно затрагивают только верхушку народа – знать. У крестьян-земледельцев жизнь монотоная и всегда убогая. Основная часть осёдлого народа отличается тупостью. Большинство крестьян никогда не покидает родных мест. Поход в ближайший город на священные праздники – самое удивительное приключение в их жизни.
То, что время от времени меняются правители, их мало трогает. Единственное, что волнует крестьянина, какие теперь надо будет платить налоги.
Всё это мы можем наблюдать у нас в Египте. Египетский крестьянин рождается и умирает в родном селении, зачастую не подозревая о существовании других мест даже в Египте, не говоря уже о внешнем мире.
Обычное дело – близкородственные браки. В поселениях крестьян все близкие родственники. Это – прямой путь к физическому вырождению.
Поэтому любой путник издалека всегда был желанным гостем в доме крестьянина. И предоставлял хозяин гостю свою любимую жену на ночь.
Если повезёт, то появится в семье хозяина ребёнок со свежей кровью. Поиметь жену хозяина – это то, чем может и обязан гость отблагодарить за оказанное ему гостеприимство.
Тем же целям служит и право первой ночи. Это скорее обязанность суверена, чем право. Должен суверен влить своё семя в невесту вассала в первую её брачную ночь. И опять, если повезет конечно, то родится от этого ребёнок с хорошей кровью.
Браки между родными братьями и сёстрами широко практикуются и среди знати. Из династических соображений. Что тоже ни к чему хорошему не приводит.
Пока нет сильных внешних врагов, всё так и идет.
Растут города, накапливая несметные богатства. Охраняют эти города наёмные солдаты – кочевники. В городах возводятся роскошные дворцы для знати. Строят эти дворцы строители – кочевники. Со всего мира приходят в города поэты и музыканты, художники и скульпторы, лицедеи и артисты, учёные и мыслители. Почти всегда это тоже представители кочевых племён.
А в поселениях живут крестьяне, поколение за поколением производящие хлеб в неизменной последовательности действий.
В осёдлой жизни нет места для учёных и мыслителей. Та же грамотность ни знати, ни крестьянам не нужна: им нечего записывать, и они не читают старые книги. Всё это удел кочевников, да и то не всяких.
Закон жизни и природы: в стоячей воде заводится гниль. Вот и гниют. Человек осёдлый не живёт долго. Города обеспечивают безопасность жителям, но большая скученность и грязь – это раздолье для эпидемий и различных болезней.
К этому же ведут и сексуальные обряды, входящие во все культы всех богов. Проказа и венерические инфекции даже не считаются болезнями. Ведь от них человек не погибает сразу. Может с этим жить долго.
Соизмеримо долго, если сравнивать с обычной продолжительностью жизни в городах. Быстро вырождается осёдлый народ.
Но всё равно люди стремятся в города и поселения. Ведь это стабильность, защищённость. Относительные, конечно. Относительные по сравнению с жизнью людей шатров.
Существование в городах спокойней и безопасней, чем кочевая жизнь. Но потому-то осёдлые люди городов и селений во всех смыслах намного мельче кочевников.
Это общие законы и правила. Если есть общие правила, то должны быть и исключения. Случаются удивительные вещи. Как исключение из правил, мир кочевников иногда порождает странные, «неправильные» образования – сообщества, основное занятия которых не война и разрушения, а созидание.
Как это получается, неизвестно, но появляются среди кочевников отдельные люди, семьи или даже кланы людей, которым интереснее строить новые города других народов, чем разрушать старые, и интереснее придумывать новые технологии и новые вещи, чем отнимать или подсматривать их у других.
Такие образования обычно не очень устойчивы. Ломать всегда легче, чем строить. Подсмотреть легче, чем придумать. Трудно такому образованию защитить себя. Трудно, потому что надо одновременно уметь и строить, и сражаться.
