Ричард Сэпир - Старомодная война
Он принимал от родителей традиционные заверения, что они отдают свою дочь Ремо девственницей.
— Конечно же, она девственница, — взорвался Ремо. — Кто же лишит её невинности по собственной воле?
— Помни, что ты говоришь о женщине, которая скоро станет твоей женой и матерью твоих детей, — сказал Чиун.
— Не напоминай мне об этом, — огрызнулся Ремо.
В этот момент вошла Пу, и под ней заскрипел пол. Мать улыбнулась Ремо. Чиун улыбнулся всем троим.
В этот момент в доме появился священник. Его запястья тоже были обмотаны белой тканью.
Пу отличалась послушанием и хорошим характером, и это было почти всё, что она приносила в приданое. Ремо наконец сказал:
— Я готов.
Так как Ремо был родом с Запада, они все решили, что Ромо должен последовать западным обычаям и поцеловать невесту. Пу подняла своё похожее на полную луну лицо и закрыла глаза. Ремо прикоснулся губами к её щеке.
— Но это не западный поцелуй, — сказала она.
— Откуда ты знаешь? Ты же никогда не уезжала из Синанджу? — спросил Ремо.
— Я покажу тебе западный поцелуй, — сказала Пу, обняла Ремо за шею, приблизив к нему своё лицо.
Ощущение было такое, как будто к дёснам Ремо приклеился гигантский моллюск. Он с трудом освободился, и его уважение к свадебным традициям сменилось злостью.
— Где ты научилась этому? — спросил Ремо.
— Я много читала, — ответила Пу.
— В этом вопросе необходимо практиковаться. Я должен работать. Свадьба закончена?
— Но есть ещё одно дело, о котором ты забыл, Ремо. Ещё один свадебный обряд, на который я имею право, — сказала Пу.
— Ты имеешь в вид какое-то предсвадебное соглашение? — спросил Ремо.
— Я говорю о том, что ты прекрасно знаешь, — сказала она. — Это вещь, о которой обычно не упоминают.
— По-моему, говорить можно обо всём, — сказал Ремо. — Что касается сотни кусков шёлка, то они будут доставлены через пару дней.
— Она права, Ремо. У тебя есть обязательства перед ней, — подтвердил Чиун.
— Ты вмешиваешься в мой брак, — сказал Ремо.
— Как ты можешь думать, что я способен на это? — ответил Чиун. Он был озадачен. Он знал Ремо более двадцати лет. Поэтому то, что сказал Ремо, было глупостью. Кто же ещё, кроме него, мог вмешиваться в этот брак, если именно он приложил столько усилий, чтобы сын пошёл по правильному пути. И Ремо должен понять это.
— Если тебе не нравится моё вмешательство, ты должен полностью исполнить свои супружеские обязанности. Я выполнил свой долг перед синанджу. Теперь ты вернулся, Ромо, — сказал Чиун и повернулся к гостям, терпеливо говоря:
— Он знал только белых женщин, и обычно это были наихудшие представительницы женского рода. Они повлияли на его рассудок. Но я уверен, что сейчас, когда он встретил нашу драгоценную Пу, он вернётся на естественный и правильный путь.
— Может быть, он полагает сделать это в брачную ночь? — спросила Пу.
— Об этом не говорилось в контракте.
— Каждый брачный договор включает это, — сказала Пу.
Среди гостей послышался ропот. Но этот ропот был заглушён звуком шагов Пу. У неё была привычка топать ногами, когда она начинала сердиться.
— Я всегда стремился к этому браку, — сказал Чиун, — и не могу теперь пожаловаться на судьбу.
— Мастер никогда не жалуется, — подхватил пекарь, отец Пу. Кроме того, всем было известно, что Чиун никогда не жаловался.
— Кто-то может сказать, что у меня есть причины для жалоб, но я утверждаю, что это не так. Да и, кроме того, что хорошего может быть в жалобах? — спросил он у присутствующих.
Все согласились с этим, кроме Ремо.
— Ты очень любишь жаловаться, Маленький Отец. Твой день без жалоб превратится в ад, — сказал Ремо.
Все присутствующие, и в первую очередь Пу, решили, что Ремо неблагодарный сын.
— Вы можете верить мне или не верить, — продолжал Ремо, — но он очень любит жаловаться и прекрасно знает это. А в день, когда я стану единственным Мастером синанджу, вы придёте ко мне и скажете, что я был прав.
Чиун открыл рот от изумления и схватился за сердце. Какая неблагодарность! Какое злорадство! Но что действительно поразило Чиуна, как ничто и никогда не поражало, так это то, что Ремо объявил, что приехал в Синанджу работать.
Недовольный ропот стих. Пу начала плакать, а Ремо быстро вышел из дома пекаря на грязную улицу и направился в сторону холмов к великому Дому синанджу.
Там было пусто. Ремо помнил его битком набитым, с сокровищами, размещёнными по всем углам, связками жемчуга, прекрасными статуями и золотом в монетах различных стран и в тяжёлых безликих слитках. Он поразился, когда впервые увидел всё это, и был похож на рыбу, вытащенную из воды. Какими совершенными были статуи, собранные здесь! Они имели огромную историческую и художественную ценность и стояли здесь без движения, недоступные для глаз большинства людей. Ремо почувствовал, что его долгом было вернуть сокровища на их привычное место, и в то же время он знал, что не сможет этого сделать. Но он помнил, что Чиун и другие Мастера развили его природный дар и довели его до совершенства. Это было наследие синанджу. И это было действительно сокровище. Он знал об этом, и об этом знало его тело.
Свитки лежали перед Ремо. Он был уверен, что найдёт сведения о мистере Арисоне в шведском свитке, хотя было не совсем ясно, какой нации он принадлежал — шведам или, может быть, датчанам.
Но нордического свитка, в котором рассказывалось о помощи Мастеров синанджу королям викингов, нигде не было видно. Вместо этого ему под руку попались свитки римский и греческий, один был датирован двухтысячным годом до нашей эры, а другой — двухсотым годом нашей эры. Ремо снова пересмотрел их, выискивая упоминание об Арисоне. Но в них были увековечены оказанные услуги, выплаченная дань, полученные призы, была описана новая религиозная церемония, принесённая из Иудеи, про которую Мастер, присутствовавший на ней, сказал, что у неё нет будущего, потому что она призывает к рабству. Он предложил одному из последователей этой секты несколько усовершенствований, которые могут принести им популярность. Он посоветовал взывать к богатым, а не к бедным. Но тот человек не прислушался к его словам, говоря: «Благословение Божие пребывает с бедняками».
В этом месте свитка был обширный комментарий, сделанный Чиуном, который содержал анализ хороших и плохих религий.
«Религия Рабби Иисуса никогда не достигнет цели, потому что:
Во-первых, она не обращается к богатым и влиятельным людям.
Во-вторых, её последователям не обещали власти и богатства.
В-третьих, в этой религии не было места для хорошего наёмника. В конце концов, зачем нужна была секта, которая призывала любить своих врагов?»
К счастью, как показывали следующие свитки, христиане предоставляли такое же широкое поле деятельности для наёмников, как и все остальные. Но при этом, в особенности во время восстаний второго столетия, христиане принесли в Синанджу ужас.
Здесь, кроме того, отмечались старинные культы Дионисия, Исис, Михрайсм, которые тоже принесли в Синанджу ужас, но даже в этом свитке не было ни одного слова о мистере Арисоне или даже любого упоминания о человеке, который мог пропустить через себя пули. Никто не мог сделать этого. Но всё же Ремо видел это собственными глазами в индейском лагере.
Тут Ремо увидел Чиуна, идущего по тропинке к великому Дому синанджу.
Движения его тела были лёгкими, а шаги — неслышными. Так же бесшумно он появился на пороге пустого здания.
— Сокровища синанджу, — сказал Чиун.
— Я знаю, — ответил Ремо. — Они исчезли.
— Только когда мы вернём их назад, мы сможем справиться с мистером Арисоном, а до тех пор мир должен быть настороже.
— С каких это пор ты стал беспокоиться о всём человечестве, Маленький Отец?
— Я беспокоюсь о всём человечестве только потому, что мы не сможем выполнить свою работу.
— Это обычная работа наёмника.
— Не обычная, — ответил Чиун и не добавил ничего, кроме того, что звонил Гарольд В. Смит и разыскивал Ремо и Чиуна, и Чиун ответил ему, что не собирается больше покидать Синанджу.
— Я думаю, что я поеду, — ответил Ремо.
— Ты в некотором роде в долгу перед Пу, прекрасной Пу. Пу Кайянг Вильямс. Последнее имя особенно прекрасно. Она сказала, что она обязательно сохранит его.
— Передай ей, что она не обязана сохранять что— либо.
Телефон находился в доме пекаря, и когда Ремо вошёл туда, то оказался в окружении враждебно настроенных новых родственников. Он улыбнулся родителям. Они холодно отвернулись от него. Он улыбнулся Пу. Она разразилась слезами. Телефон висел на стене.
— Хелло, Смитти, это Ремо. Если бы ты не позвонил, я бы сам сделал это.
— Благодарю. Твои планы изменились, Ремо?
— Планы не изменились, но долг превыше всего.
