Сергей Самаров - Оплавленный орден
Как ни странно, но с улиц поселка еще не убрали свидетельства нападения бандитов. Улица, проходящая через район строящихся домов, была перекрыта останками двух сгоревших бронетранспортеров, и весь этот участок был огорожен полосатой лентой, никому не рекомендующей приближаться к объекту. Вывезли, естественно, тела погибших. А сгоревшую технику, видимо, должны дополнительно осматривать на месте эксперты, которым необходимо дать оценку действиям начальника караула базы. Эта оценка должна даваться не для осуждения уже погибшего, а для классификации ситуации, чтобы не допустить подобного впредь. И эксперты всегда делают выводы. Однако выводы эти в виде отчетов почему-то по большей части оседают в архивах, хотя должны были бы обобщаться и в качестве рекомендаций уходить в войска.
Перекрывшие дорогу бронетранспортеры объехать по узким тротуарам было невозможно, и потому пришлось вернуться и сделать круг, огибая целый квартал, и въехать на прилегающую к зданию пожарной охраны небольшую площадь сбоку. Площадь тоже заставлена останками сгоревших машин, только уже не бронетранспортеров, а пожарных. И здесь по периметру протянута полосатая ограждающая лента. Значит, эксперты намеревались и здесь поработать, что-то поискать.
– Куда мне встать? – спросил Ахунд Гафурович.
– Вон там, слева… – показал Устюжанин.
Слева между зданием самой «пожарки» и высоким кирпичным забором частного владения был небольшой тупиковый проулок, где, судя по следам, время от времени ставились машины. Заехали благополучно. Виталий Владиславович и водитель вышли из машины.
– Товарищ подполковник, – Ахунд Гафурович посмотрел на наручные часы. – Сегодня заехать в полицию все равно уже не успеем. У них рабочий день кончается. Может, пока вы беседуете, я сбегаю туда? Товарища навещу. Это недалеко, я спрашивал…
– Не задерживайся долго. Я могу и быстро разговор завершить.
– Я специально машину здесь оставлю, – пообещал Ахунд Гафурович, включая громко «мяукнувшую» сигнализацию – редкий атрибут для армейских «уазиков». – Если раньше освободитесь, просто колесо пните, сигнализация сработает, я прибегу.
– За колесо не боишься? – усмехнулся Устюжанин. – Я могу ногой сильно ударить.
– У меня резина новая, выдержит.
– Иди… – разрешил Виталий Владиславович.
Сам он двинулся к дверям пожарной части и вошел в здание через выломанные и наспех восстановленные кусками фанеры двери. Ворота были выбиты, и створки просто прислонены и подперты кольями, чтобы не вывалились из проема. Выбитое окно было просто заклеено поверху целлофаном и скотчем. Даже внешний вид говорил о недавнем штурме здания. Тут и там на стенах виднелись следы от пуль.
Как боевой офицер, подполковник Устюжанин сразу определил, что бандиты наступали, прикрываясь стоящими на площади перед «пожаркой» машинами, и только после завершения штурма, должно быть, подожгли их. Сам Устюжанин действовал бы точно так же, поскольку не использовать словно специально подготовленные укрытия было бы так же смешно, как идти в атаку через простреливаемое место. Тем более, согласно данным протокола, здание охраняли трое омоновцев. А они обычно бывают злы и неуступчивы в бою. Может быть, толком провести боевую операцию сами не смогут, не обучены этому, потому что для другого предназначены, но вот держать оборону – это им вполне по силам. Но, видимо, силы действительно были неравны, и удержать свою позицию омоновцы не сумели.
Сразу за дверью Устюжанину встретился капитан пожарной службы, засовывающий в кожаную папочку пачку каких-то документов. Капитан посмотрел на старшего офицера спецназа сердито и с откровенной неприязнью.
– Где можно найти полковника Исмаилова? – спросил Виталий Владиславович.
Капитан, не привыкший жить по армейским уставам, почему-то плечами пожал, думая, видимо, о чем-то своем, потом спохватился и махнул рукой:
– Вон там, за машинами, дверь. Лестница на второй этаж. Поднимитесь, на двери написано. Он у себя. Извините…
Документы наконец-то поместились в папочку, и капитан так стремительно вышел, словно спешил за получением жалованья. А подполковник спецназа ГРУ, проводив его взглядом до двери, двинулся дальше. У противоположной стены стояли две машины. «Уазик», похожий на военный, точно такого же цвета, как тот, на котором сам Виталий Владиславович приехал, и второй «уазик», окрашенный в традиционный для всех пожарных машин цвет. А собственно пожарных машин в «пожарке» не оказалось, и это выглядело как-то странно, несмотря на то что Устюжанин знал уже о несчастье, постигшем пожарную службу района. Четыре машины были получены накануне нападения. Три из них угнали и использовали при нападении на базу. Четвертая машина из тех, что применяли бандиты, была угнана с улицы. А одна из новых выведена на улицу и сожжена вместе со старыми пожарными машинами. Непонятен тот факт, что одну из новых машин выгнали на улицу, хотя поджечь ее можно было бы прямо в гараже. Складывалось впечатление, что кто-то желал сберечь помещение «пожарки» для каких-то своих нужд.
Угнанные машины были обнаружены неподалеку от поселка рядом с лесным горным массивом. Тоже, конечно же, сожженные. Герострат перестал бы быть Геростратом, если бы не пользовался огнем для уничтожения того, что он желал уничтожить. Зимний лес от машин почему-то не загорелся, хотя он был совсем не заснеженным и машины стояли вплотную к деревьям. Словно кто-то все рассчитал – и направление ветра, и возможность распространения пламени, и поберег лес, как свое возможное укрытие. Но следы людей вели не в лес, а в обратную сторону, к дороге, где банду, возможно, поджидали машины. Вообще вся эта история с нападением на пожарную охрану вызывала недоумение. В первую очередь возникал закономерный вопрос о целесообразности такого нападения. Хотя ответ мог быть простым. Герострат – поджигатель, следовательно, все пожарные – его потенциальные враги. Но и в другом, и в большом и в малом, вопросы были, однако, чтобы задать их, следовало хорошо подготовиться к беседе, просидев несколько часов над протоколами допросов и над описанием самого происшествия. Да и, скорее всего, эти вопросы не остались без внимания следователей и они уже задавали их Исмаилову. Например, каким образом бандиты на пожарных машинах, встретившись с бронетранспортерами на улице неподалеку от ворот базы, пропустили их и дали возможность проникнуть на территорию без боя. Как ворота базы оказались целыми, кто открыл их. Чудом спасшийся, многократно раненный солдат с КПП начал было давать показания и успел сообщить, что машины выехали с той же улицы, на которую заехали бронетранспортеры, и потому никак не могли не встретиться, но не успел сказать, кто впустил на базу машины, вдруг потерял сознание. И больше к солдату следователей не допускают. Врачи на это имеют право. Конечно, и следователи заговорили бы на другом языке, и врачи по-другому бы запели, окажись показания принципиально важными для поимки и обезвреживания Герострата. Но пока ничто на важность этих показаний не указывало, и, возможно, нет необходимости торопиться.
Устюжанин прошагал через весь полупустой гараж пожарных, удивляясь безлюдью, прошел мимо машин, но потом остановился на пороге, задумался и вернулся. Что толкнуло его вернуться, Виталий Владиславович и сам бы не сказал. Тем не менее что-то толкнуло, он заглянул в пространство между двумя «уазиками». И сразу увидел ободранную краску на левом крыле зеленого внедорожника. Само крыло было не помято, но краска содрана так, что это было сразу заметно. Это заставило подполковника на пару секунд замереть в раздумье. Потом осторожность взяла верх и он оглядел вокруг себя пространство. Никто за ним не наблюдал. И тут же Устюжанин двинулся дальше.
Лестница на второй этаж была узкая и, как казалось, грязная. И вообще появилось ощущение, что после нападения в «пожарке» люди еще не пришли в себя, не оправились и никак не могут войти в свой обычный ритм. Где находились сами пожарные, было непонятно, где находились водители сожженных машин, тоже не ясно. И вообще, если бы не встреча сразу за дверью с капитаном пожарной охраны, можно было бы подумать, что это заброшенное здание, в котором кто-то просто ставит свои машины.
Дверь с надписью под треснувшим стеклом: «Начальник управления пожарной охраны района» нашлась сразу. Виталий Владиславович смело постучал в дверь и, услышав в ответ вялое «войдите», открыл дверь и шагнул за порог.
Хозяин кабинета в мундире с полковничьими погонами сидел, развалившись в офисном кресле. На полу валялись какие-то бумаги, и, почти перегораживая кабинет пополам, – несгораемый шкаф, обычно называемый сейфом. Настоящий сейф стоял справа от стола хозяина кабинета, и дверца его была распахнута. Два стула, предназначенные, скорее всего, для посетителей, были сломаны и лежали на полу. Сесть Виталию Владиславовичу было не на что. Да и садиться желания не возникло, и даже появилось сомнение относительно возможности разговора. Вид полковник имел нездоровый, да и с чего ему было быть здоровым, если перед Исмаиловым стояла початая бутылка коньяка, как и полагается дагестанцу, дагестанского, фарфоровая чайная чашка вместо рюмки, и наполовину съеденное яблоко, используемое в качестве закуски, лежало прямо на настольном стекле. Полковник Исмаилов был не то чтобы пьян, но основательно выпивши. А беспорядок в его кабинете был, как понял Устюжанин, следствием нападения на «пожарку». Времени после нападения уже прошло немало, но никто не постарался навести в здании порядок. И сам начальник пожарной охраны района, кажется, совсем не хотел заботиться о выполнении своих прямых обязанностей.
