Максим Шахов - Взорвать «Москву»
Похожие воспоминания прошли перед мысленным взором полковника: это было заметно по его глазам.
– Помнишь небось нашу давнюю свару в кабинете командующего? Насчет того, как чичей бить – с правой или с левой? – чуть покривив уголки губ, спросил Мезенцев. – Слава богу, его самого тогда не было – загудели б мы оба на гауптвахту… Ты ведь тогда прав был, а я заартачился: как это – лейтенант подполковника воевать учит!
Артем усмехнулся, кивнул и продолжал рассматривать свои скованные наручниками запястья.
– Раз помнишь, значит, поговорим по душам, – продолжал полковник. – Я не мент, мне раскрываемость ни к чему. Меня совсем другое интересует… Хочешь знать, куда тебя Савельев так поспешно вез?
– Хочу, – отозвался Тарасов.
– Вез он тебя в одно нехорошее место, куда мои коллеги из Второго управления засаду поместили. Сдать он тебя решил по-быстрому. Это в его привычках: за то и держали его при себе. Грязную работу умел делать Савельев; да зарвался, тяжелой фигурой себя вообразил, конек недоделанный! То хохлы харьковские, то чичи московские, то бандюки екатеринбургские, то прочая сволочь стала возле него ошиваться… И все при деньгах! Вот и купился.
Артем принял эту новость внешне спокойно, хотя сердце забухало, как африканский барабан. Гад, добраться бы до тебя! Раз подставил, два подставил – достаточно, чтобы сделать выводы. Правильные!
– Он сказал, что моя помощь еще потребуется, – заметил Артем. – А я послушался боевого товарища, и вот – временно утерял бдительность…
Мезенцев покачал головой:
– Врал тебе Пашка бессовестно: ничего такого не планировалось. Но все удобство твоей профессиональной помощи он просек быстро. Пока ничего не планировалось, но кто знает, что придет в голову бойцам невидимого фронта завтра?.. Одного только Савельев не сказал: того, что поначалу лично вызвался провести любую опасную и сомнительную операцию, которую ФСБ было бы угодно провести чужими руками. Он тогда, сукин сын, еще не знал, что ему встретится на жизненном пути вот такой отставной капитан Тарасов…
– Я здесь по какому поводу? – спросил Тарасов, хотя знал ответ.
– Повторяю: я не мент, я гораздо хуже, – насупился полковник. – Ловили мы Савельева, а ты под руку попал, и удачно… Что такое «фоторобот», знаешь? Если знаешь, то взгляни на это… – Мезенцев бросил на стол перед Артемом лист бумаги, бледно распечатанный на принтере. – Узнаешь?
С листа смотрел несомненный Тарасов, только на вид чуть постарше и пошире в скулах.
– И не отвечай ничего! – предостерегающе поднял ладонь полковник. – Соврешь ведь… Этот фоторобот получен от железнодорожных ментов. Такой вот красавец мужчина ворвался в купе поезда Казань – Москва… Дальше продолжать?
– Не надо, – ответил Артем.
– А если не надо, то отправляйся-ка ты в камеру до завтра, – взглянув на часы, украшающие его правое запястье, проговорил Мезенцев. – Завтра продолжим. И я заодно с мыслями соберусь.
– Что будет с Савельевым? – спросил Артем.
– Не знаю! И тебе это знать ни к чему, – с раздражением ответил полковник. – Нужен он Второму управлению – пусть забирают к чертовой матери! Моя задача была – пугануть козла наглого, и все… Уведите задержанного! – буркнул Мезенцев в трубку внутренней связи.
Через минуту в коридоре раздались приглушенные шаги. Конвой всегда появляется вовремя.
* * *Спокойный, как стена, прыщавый конвойный вел Тарасова лубянскими коридорами. Крашеные стены. Ниши, куда прячут арестованного, когда мимо проводят другого арестованного. Так и выглядит дорога в никуда: зеленая краска коридоров, пахнущий дезинфекцией воздух, тусклый свет, пробивающийся откуда-то сверху.
– Стоять, лицом к стене, – гнусаво скомандовал конвойный, повозился с ключами.
Замок открылся неожиданно тихо.
– Пошел!
Странная дверь – вместо решетчатого окошка на ней пластиковое оконце, прикрытое снаружи заслонкой.
Лубянская спецкамера Артему понравилась с первого взгляда: она напоминала манипуляционный кабинет в поликлинике или даже операционную. Серый пластик. Белые лампы под потолком. Кушетка. Солдатское одеяло, сложенное конвертом…
«Солдат, война! Не будь куском говна!» – скандировали солдаты-первогодки, только что прибывшие из России и спешно выгруженные на вокзале в Грозном. Артем в гражданке, с чемоданом в руке, пробирался сквозь нетрезвую орущую толпу: машина, собиравшая секретно прибывших военных специалистов, стояла рядом, в проулке. А солдаты продолжали радостно орать…
Оптимизм и энтузиазм сейчас не помешают. Артем прилег на кушетку, прикрыл глаза, и тут только вспомнил, что при обыске у него отобрали сигареты. Курить в чистом заведении, видимо, не полагалось.
Тарасов был уверен, что сейчас из угла за ним наблюдает спрятанный глазок видеокамеры, а эксперты-психологи изучают психологический портрет нового заключенного.
Статья висит конкретная: умышленное убийство. Странно, что Мезенцев ничего не записывал. Да-да, все записывала видеокамера. Она зафиксировала спокойный, но невеселый вид задержанного Тарасова, сложенные на коленях руки в наручниках. Для лубянской Фемиды достаточно. Да, его не искали с фотороботом – фоторобот сам его нашел. Соврал полковник, что вели они исключительно Савельева – откуда тогда эта бумажка с несомненной тарасовской рожей?..
Вопросов было, как всегда, больше, чем ответов. Выполнив пару упражнений на релаксацию, которые не раз выручали в передышках между боевыми операциями, Артем уснул. Лампа под потолком продолжала светить вполнакала…
– Скажу честно: тех двух казанских бандюков мне не жаль, – так начал утренний разговор Мезенцев.
– Оба, что ли? – спросил Артем, намеренно не закончив вопрос.
– Только один, – без паузы отозвался понятливый полковник. – Второй уже очухивается. В больничке он, при следственном изоляторе, – «хвост» за ним аж из Казани тянется, менты очень заинтересовались… – Мезенцев выдвинул ящик стола, черкнул что-то карандашом, будто птичку поставил, и продолжил: – Выход у тебя один, Тарасов: передаем убийцу – тебя, то есть – ментам, и они раскручивают дело на полную катушку. У них висяков много – ты очень пригодишься…
– Говорил, что не мент, – заметил Артем. – А разговор у нас с тобой самый ментовский получается…
– Вот мы и на «ты» перешли! – сердечно проговорил Мезенцев. – С чего бы это, а?
– Я с боевым полковником на «вы» говорить привык, а с ментом иначе как на «ты» не полагается. Потеряю уважение к себе.
Мезенцев нахмурился, но сдержался. После минутного раздумья он сказал:
– Ладно, открываю карты: выхода у тебя два. Первый тебе известен. Второй – работать на меня.
– На ФСБ? – спросил Тарасов.
– На меня, а не на ФСБ, – внушительно сказал полковник.
Такого поворота Артем не ожидал. Он разглядывал лицо полковника, обшитую фальшивым деревом стенку за его спиной, портрет «ВВП» в скромной рамке. Не ослышался ли?..
– Я ведь недаром сказал, что на убитого бандюка и на второго – искалеченного – мне насрать, – пояснил Мезенцев. – Попутчика казанских пацанов – ну, гражданина, который с фотороботом помог, – попросим помолчать лет тридцать. Больше у ментов на тебя ничего нет. Спишут на разборку между своими. Проводница тебя плохо запомнила – или запоминать не захотела. Савельев молчать будет – наверное, и рот себе зашьет, станет собачек-кошечек пропавших со своей «Армадой» разыскивать да адюльтеры на видео снимать; словом, займется своими прямыми обязанностями. Больше на тебя ничего нет: ты чисто сработал, молодец… Времени на размышления не даю: говори сразу – да или нет?
– Да, – глухо ответил Артем. – Как там сказано у классика? «Черт с вами, банкуйте!»
Глава пятая
Перед грозой
Die Straße frei Den braunen Bataillonen,
Die Straße frei Dem Sturmabteilungsmann!
Es schau’n aufs Hakenkreuz Voll Hoffnung
schon Millionen
Der Tag für Freiheit Und für Brot bricht an.
«Horst Wessel Lied»[12]Убрались из вагона российские таможенники с каменным выражением лиц, унося в потайных кармашках скромную дань от киевских мешочников с полным грузом московского трикотажа.
Хорунжего Бузько задержала родная украинская таможня. Не то чтобы задержала, но крови попила изрядно. Нежными материнскими руками взяла за горло, слегка сдавила, заглядывая в меркнущие глаза пустыми свинцовыми зенками.
Ожидание неприятностей, которое появилось у Бузько еще на вокзале в Белокаменной, крепло. Он выглядел совершенно спокойным, но сердце его бешено стучало. Угадать в нем диверсанта, пустившего ко дну «Золотую луну», мог только тот, кто имеет реальную информацию. Хорунжий излишне не светился, но все же пенсионер-оружейник мог вломить покупателя ментам по полной программе. Тем более, чеченец… ФСБ будет искать горбоносых, говорящих с акцентом диверсантов – это на первых порах. Не сидит ли сейчас Хамид на железном стуле, прикрученный к ножкам и спинке железной проволокой, не стоит ли над ним сейчас свинцовомордый палач с резиновой дубинкой в волосатом кулаке?
