Джордж Бейкер - Тюряга

— Грейвс, скотина! — крикнул Джон, — Фрэнк, они играют не по правилам!

Но Фрэнк не расслышал. Он снова поднялся и снова устремился вперед, сжав зубы: «Леоне вам еще покажет».

Игра продолжалась уже минут пятнадцать, и за это время Фрэнка сбили уже несколько раз. Но все же ему удалось продемонстрировать свое мастерство. Один раз он даже красиво сделал «драп-гол», ударяя по мячу с отскока, а еще через несколько минут, пользуясь своим скоростным рывком, он прорвался-таки к воротам противника, «свечой» посылая мяч через перекладину в «зачетный город». Болельщики явно симпатизировали Леоне.

Вновь встали в розыгрыш, и снова Грейвс и «центровой» сбили Леоне. На этот раз Грейвс бросился на него плечом, вкладывая в удар всю свою массу.

— Все равно долго ты не протянешь, Леоне! — успел сказать ему Грейвс. — В этой игре ты подохнешь!

Фрэнк поднялся с трудом. В спине ломило, дико болела нога. Он побежал, прихрамывая, ему все же удалось сделать несколько удачных финтов, когда он опять получил передачу от вертлявого. Но не успел он пробежать всего несколько метров, как Грейвс снова настиг его, откровенно толкая под удар «центрового» двумя руками.

— Все равно тебе крышка, Леоне, — снова сказал ему Грейвс.

Болельщики стали свистеть. То тут, то там раздавались гневные выкрики в защиту Леоне. На беговую дорожку, где столпились зрители, вышли Брэйдон и Майснер. Они тоже видели, как откровенно толкают и сбивают Леоне. А Грейвс уже не стеснялся. Он вел себя все наглее. Те, кто были на поле, слышали, как он говорил своим громилам: «Приготовьтесь и сразу хватайте его». Долго так продолжаться не могло. Все ждали развязки. Силы покидали Леоне. Каждый раз, стоило ему поймать мяч или вбросить мяч в «коридор», как кто-нибудь или толкал, или сбивал его, нанося очередной удар.

— Ну, что же мы стоим, — закричал Джон, — ведь они же искалечат Леоне!

Он хотел броситься на поле, но огромная рука остановила его.

— Погоди, сынок.

Громадный мулат уже сбрасывал с себя куртку, готовясь вступить в схватку. Это был Здоровяк, он тоже больше не мог смотреть на это откровенное издевательство. Он схватил за локоть одного из игроков команды Фрэнка, оттаскивая его назад, и с возгласом: «Замена!» — устремился на поле. Леоне как раз сбили опять.

— Что-то ты задержался, — еле улыбнулся Леоне Здоровяку, поднимаясь из грязи.

— Тебе нужна помощь, а мне нужно расслабиться, — подал ему руку Здоровяк.

Подняв Леоне, он побежал поперек поля к пятиметровой зоне, настигая того, кто только что сбил Леоне, и, вкладывая в толчок всю массу своего многопудового тела, опрокинул его навзничь и ударил ногой.

Толпа зрителей удовлетворенно заревела. Игроки разыграли «коридор» и мяч попал к Здоровяку. Он устремился вперед, словно танк, сметая всех на своем пути. Грейвс еле успел отскочить.

— Пас! Пас! — кричал Леоне, он бежал по левому флангу и был открыт для передачи.

— Давай, малыш! — крикнул, передавая ему мяч, Здоровяк.

Фрэнк побежал, резко меняя направление бега и увертываясь с помощью финтов от пытавшихся остановить его защитников. Но неожиданно поскользнулся и упал.

— Вот теперь не время, — сказал, снова подавая ему руку, Здоровяк.

Они отступили. Игра продолжалась на половине команды Фрэнка. Грейвс попробовал сделать «дроп-гол», но у него не получилось. Он попытался передать мяч своему партнеру, но Здоровяк и вертлявый блокировали того в «мол», мяч упал на землю, упал и «ловилыцик» и борьба продолжалась теперь на земле, в «раке», как говорят регбисты. Подоспев как раз вовремя, Фрэнк выхватил мяч.

— Прикрой меня, — негромко сказал он Здоровяку. — Сейчас, я пойду в атаку.

— Давай Леоне, не подведи, — ответил Здоровяк. Фрэнк побежал. Слева набегали «стягивающий» и

полузащитник схватки, Фрэнк бросился вправо, наперерез ему бежал «центровой». Казалось столкновение с «центровым» было уже неминуемо, как вдруг из-за плеча Леоне выскочил Здоровяк, на полной скорости врезаясь в «центрового» и сбивая его с ног.

— Отлично! — крикнул в азарте Фрэнк и передал мяч своему полузащитнику, устремляясь сам в брешь в линии нападения противника.

Удачно разыграв с полузащитником «стенку», Фрэнк снова получил мяч и, обманув набегающего крайнего левого трехчетверного, снова устремился вперед. До ворот было совсем немного и Фрэнк уже замахнулся, чтобы крюком послать мяч через перекладину, как вдруг огромная фигура Грейвса буквально выросла перед ним.

— Все равно ты мертвец, Леоне! — выкрикнул на бегу Грейвс, пытаясь сделать Фрэнку подножку, но Фрэнк удачно перепрыгнул и рванул, что было сил, вперед.

На какое-то мгновение Фрэнк оглянулся, чтобы удостовериться, что опасность больше не грозит ему, и увидел, как Здоровяк на полном ходу сбивает Грейвса. Теперь уже ничто не могло помешать Леоне. С победным кличем он выпрыгнул высоко вверх и послал мяч через перекладину в «зачетный город», принося своей команде победные четыре очка. Болельщики взревели.

— Мо-ло-дец!! — сложив рупором ладони, выкрикнул Джон, потом он несколько раз подпрыгнул, выкидывая вверх кулак.

Брэйдон и капитан Майснер тоже улыбались, они явно болели за Леоне. Здоровяк подбежал и буквально сгреб Фрэнка в охапку от радости. Капитан Майснер посмотрел на часы, наступало уже время обеда, он засвистел в свисток, давая понять, что игра окончена. Фрэнк еле держался на ногах. Сейчас, когда азарт борьбы, придававший ему силы, прошел, травмы и ушибы, нанесенные ему, словно разом вцепились в его тело. Болела спина, голова. Ныло «под ложечкой». Острая боль не давала наступить на ногу. Неожиданный толчок в спину снова сбил его с ног. Падая и почти теряя сознание, Леоне решил оглянуться. Разъяренное лицо Грейвса наклонилось над ним.

— Тебе дорого придется заплатить за сегодняшний матч, Леоне! — злобно выкрикнул Грейвс.

Он схватил цепочку на шее у Фрэнка и сорвал ее вместе с крестиком.

Несколько дней Леоне провалялся на нарах, выходя только к завтраку, обеду и ужину, да еще — на проверки. Джон в котельной работал за двоих. Иногда он успевал забежать в камеру к Леоне, перекинуться парой фраз. Заходил и Даллас. Фрэнк старался держаться бодро, хотя все тело его буквально разламывало на части.

Вечером того же дня, когда случился этот матч, Фрэнк лежал в камере, повернувшись к стене. Какие-то странные постукивания заставили его, превозмогая боль, повернуться. Смотровое окошечко в камеру было открыто и чья-то холеная белая рука с перстнем на указательном пальце сжимала металлический прут решетки. Палец размеренно складывался и раскладывался, ударяя кольцом перстня о прут. Стоило Леоне повернуться, как в окошечке появилось белое лицо Драмгула. Этот холеный лик был, казалось, рекламным воплощением здоровья и благополучия. Леоне сразу бросилось это в глаза. Седые усы Драмгула слегка отсвечивали, он вынул маленькую щеточку и аккуратно их расчесал.

— Привет, Фрэнк, — как ни в чем не бывало, проговорил Драмгул.

Но Фрэнк все же заметил, что за этим движением с расческой Драмгул прячет и злорадную торжествующую улыбку.

— Тебе не сломить меня, — сказал ему Фрэнк.

— Ты в этом уверен?

— Ты можешь убить мое тело, но ты не можешь убить мой дух.

— Неплохо сказано, но это все литература, Фрэнк. А жизнь — штука жестокая.

— Ты пользуешься тем, что я в твоей власти и что тебе все позволено. Посмотрел бы я, как ты разговаривал бы со мной на воле.

— Ты же знаешь, Фрэнк, — сказал Драмгул, — что надо принимать жизнь такой, какая ока есть. Я начальник, а ты заключенный. Или что, ты хочешь, чтобы я сел в клетку, а ты стал начальником здесь?

Драмгул довольно засмеялся.

— Это все софизмы, — ответил Фрэнк. — Ты понимаешь, что я говорю не об этом.

— Софизмы, — усмехнулся Драмгул. — Красивое словечко, не я ли научил ему тебя на своих уроках?

— Может быть, и ты, но с тех пор я его не употреблял.

— Боюсь, что ты много потерял, не используя свой словарный запас и умение говорить, которому я вас учил. А ведь тогда, в школе, мне казалось, что ты можешь многого достичь. Впрочем, и сейчас еще не поздно. Мое предложение насчет чтения вслух остается в силе. Данте еще не дочитан. Там еще много прекрасных отрывков. Вот, например: «Копна кишок между колен свисала, виднелось сердце с мерзостной мошной, где съеденное переходит в кало». Ты знаешь, что такое кало, Фрэнк? Это — кал. В угоду рифме Данте даже изменяет слова. Не правда ли, забавно?

Фрэнк отвернулся к стене и ничего не ответил.

— Ты молчишь, Леоне, на этот вопрос ты можешь пока не отвечать, — проговорил Драмгул. — Но я задам тебе другой вопрос. Скажи, тебе не кажется, что это судьба, я имею ввиду то, что ты попал ко мне в лапы во второй раз?

Фрэнк снова повернулся к Драмгулу.