Владимир Угрюмов - Дикий
Вскакиваю и хватаюсь за пистолет. Раннее утро светится в окне. Встаю с пистолетом возле косяка — во дворе пусто. Скольжу по стене к двери и распахиваю ее. В соседней комнате Леха лежит на диване с журналом в руке. Жаворонок он — встает на заре.
— Привет, босс. Как спалось?
Не слушаю его, поскольку внутреннее беспокойство не отпускает. Какой-то привкус в начавшемся дне, какой-то запах. Перебегаю коридор и распахиваю дверь в комнату, в которую ночью положили оружейного мастера. Он лежит на узком диванчике, сложив руки на груди, будто покойник, и дымится. Похоже, закурил, засыпая. Плед на Женькином теле тлеет, дымится. Так дымится над костром мокрая одежда.
Выбегаю на кухню, черпаю из ведра ковшом воду, возвращаюсь, выливаю на плед.
— A-а! Не надо! — взвивается Женька из кошмаров сновидений. — Это не я! Они виноваты!
— Спокойно, спокойно, — стараюсь успокоить. — Ты нас чуть не спалил.
Парень просыпается наконец, крутит башкой, бормочет:
— Заснуть не мог никак.
Так и начинается новый день. Скоро во двор въезжает машина, и в доме появляется Анвер.
— Привет, — говорит. — Как съездили вчера?
Зазываю его к себе в комнату и рассказываю вкратце историю Женьки и наши, так сказать, ответные действия.
Анвер мрачнеет.
— Я б за такие их дела полгорода покосил, — отвечает он.
Мы выходим в сад и бродим под деревьями. Пахнет свежестью, вкусный запах увядающей листвы ласкает ноздри. Анвер рассказывает, как закончилась вчера встреча с красноканальскими. Оказывается, они решили почти все вопросы, а то, о чем не успели договориться, решат по ходу дела.
— Там уже бесполезно было базарить, — комментирует Анвер. — Соседи так набрались! У них был серьезный праздник, и я их понимаю. Ты ведь им жизнь подарил.
— Ничего я им не дарил, — отмахиваюсь. — Мы же не в тире. Если можно не стрелять, лучше не стрелять. Так ведь лучше получилось.
— Да, веселые времена начались, — кивает Анвер и задумывается.
Я ему объясняю про Женьку. Тому нельзя домой возвращаться. Ночную бойню с ним не должны связать, до вчерашнего дня парень был просто размазня. А когда он уехал — вчера, позавчера… Могут и не узнать. Но лучше ему не возвращаться.
— Найдешь ему работу в своей фирме? На какое-то время.
— Работы навалом, — кивает Анвер.
Леха кричит из дома, приглашает завтракать. Но мне не хочется есть. Смотрю на часы — вот-вот кафе откроется.
— Правильно, — понимает меня Анвер. — Вижу, ты не голоден. Съезди попей кофейку. Сестра вчера волновалась, спрашивала — куда ты поехал? опасно или нет? Я и сам не знал. Сказал ей, что ты просто долг поехал получить. Должник, мол, за бугор собрался.
— Спасибо, — говорю и отправляюсь в кафе пешком.
Приятно пройтись по утренним улицам. Людей не видно почти. В садах собирают яблоки и груши. Жгут кое-где мусор. Сладкая осень. Я иду по сухим дорожкам, асфальту и стараюсь радоваться жизни, представляя, как с Финского залива сейчас пронизывающий ветер гонит на Питер рваные облака и свинцовые волны. Лишь в разрывах между туч трассирующие чайки напоминают о жизни…
Мы сидим с Ликой за столиком, она говорит мне что-то ласковое и касается пальцами моей ладони. В нервных окончаниях загораются искорки. Никак не отделаться от картинок вчерашней бойни. Мертвые окровавленные женщины лежат вповалку — мясо, а не люди. Сегодня я с Ликой говорить не могу, но мне становится легче от ее живого лица… Не знаю, сколько проходит времени. Утром в кафе пусто. На стенах горят желтые лампы. Всегда здесь ощущение теплого вечера.
Появляется Леха, и мы уходим. Едем по улице, и неожиданно из-за поворота нам навстречу выруливает черный БМВ с симферопольскими номерами.
— Стоп! — приказываю бодигарду. — Разворачивайся и езжай за ними. Только чуть подожди. Пусть отъедут.
Леха понимает с полуслова. Джанкой — это город с пятачок. Тут не потеряешь и не потеряешься. Едем за БМВ, но по параллельной улице. Когда становится ясно, что БМВ едет к дому Анвера, я велю Лехе остановиться и выхожу.
— Следи дальше, а я пойду домой с ребятами побазарю.
Леха уезжает. Я ухожу.
У меня во дворе парни без дела маются. Объясняю им про симферопольскую тачку.
— Крутая машина, — говорю. — Кажется к Анверу поехала. А он сам-то где?
Анвер, оказывается, еще к себе не уезжал. Нахожу его в доме и повторяю информацию. Анвер мнет пальцы, проводит ладонью по щеке, думает.
— Не волнуйся, — говорит и смотрит мне в лицо с новым интересом. — Ты мне ничего не рассказывал про Симферополь. Значит, так надо. Все, что я узнаю, — узнаешь ты. Если на симферопольских менты не работают, то они про тебя не узнают.
Подлетает к дому Леха и выскакивает из «Жигулей». БМВ, по его словам, стоит возле дома Анвера, ждет.
Анвер и несколько парней уезжают на встречу. Мне становится неуютно. Одно дело бежать с пистолетом в руке и мочить гадов, другое дело сидеть и ждать, когда тебя самого пристрелят. О чем они там добазарятся? Может, симферопольские меня уже вычислили, и Анверу теперь не отмазаться, придется сдать меня, чужака, чтобы спасти себя и Лику… Разговариваю с Женькой, чтобы отвлечься. Тот не в норме еще и, возможно, никогда в норму не вернется. Но человек, который может дюжину зараз завалить, представляет ценность. Приказываю Лехе, чтобы приставил Женьку к делу, познакомил с местными, подобрал для Женьки звено. Леха начинает Женьку знакомить. Я же нервно брожу по двору, саду. Прикидываю — чем стрелять? сколько обойм при мне? куда валить, если что? Но вывод один — отсюда не свалишь… Теплится надежда на то, что симферопольские появились в Джанкое просто по своим рэкетирским делам и наркомафия здесь не завязана…
Анвер появляется только часа через два. И вот каким образом: во двор въезжает та самая БМВ, из нее и вылезает Анвер. Я уже изготовился к стрельбе, спрятавшись за фруктовым деревом… С радостью убираю ствол, засовываю за брючный ремень. Выхожу из сада. Анвер видит меня и приветственно машет рукой.
— С обновкой тебя, — улыбаюсь навстречу.
— Ребята в центре узнали о наших неприятностях, о том, что мою тачку расстреляли и сожгли… Вот привезли подарок! — Анвер счастлив, будто ребенок, которому машинку подарили с дистанционным управлением. Да, дистанционное управление.
Я сажусь за руль и разглядываю то, как она изнутри наворочена. Анвер садится рядом.
— Классная игрушка, — говорю ему искренне. — Но меня больше интересует ваш разговор.
Улыбку с лица Анвера словно стерли. На его скуластом смуглом лице сразу же проявляется напряжение, и Анвер предлагает сухо:
— Пойдем, брат, я тебе кое-что расскажу.
Мы уходим в сад и садимся на скамейку. Чтобы как-то занять паузу, я закуриваю, зажмуриваюсь, пускаю дым.
— В Симферополе весь рэкет держат Каблуки — братья Каблуковы, — начинает Анвер.
Голос у него глухой, кажется, цедит он слова — слог за слогом.
— Парни приезжали от Каблуков и машину в подарок привезли, — продолжает брат Лики, мой брат теперь тоже. — Выразили соболезнования по поводу погибших ребят. В принципе это все… Но! Говорили о новостях в центре. Местных наркодельцов кто-то круто наказал. А им даже Каблуки не перечат. Сейчас идет выяснение, пытаются нащупать следы. У одного из «почтовых ящиков» взяли крупную партию наркоты. Разговор идет чуть ли не о полутора миллионах долларов! Представляешь? — Да, я представлял, но о моих представлениях еще рано говорить. Только киваю Анверу в ответ. — «Почтовика» кто-то грохнул, но нарковоротилы скрыли следы от ментов и сами ведут расследование. Говорят, будто нащупали что-то вроде следа в Евпатории. Только собирались туда приехать крутые и сами провести расследование, как кто-то устроил бойню. Но все равно, так сказали, в Евпатории остались люди и они выведут на след… Такая, брат, песня. — Анвер смотрит на меня задумчиво и по-новому. Каждый раз он смотрит на меня по-новому, да я и сам себя каждый день нахожу другим. Даже лицо становится другим день ото дня.
Мы курим и молчим некоторое время. Какой красивый день вокруг! От дома доносится запах дымка — это парни от безделья затеяли шашлыки.
— Дело действительно серьезное, — продолжает Анвер. — Надо парней готовить. Станем тебя отбивать.
За спиной раздается шорох, и мы с Анвером резко оборачиваемся. Это Леха стоит за нашими спинами, переминается с ноги на ногу.
— Ты почему подслушиваешь? — спрашивает Анвер зло.
— Так шашлыки готовы… Хотел позвать, — мямлит бодигард, продолжая вдруг с возмущением, даже с яростью: — Да мы их, блядей! Босс! Они кровью захлебнутся — хер у них что выйдет!
Я только криво усмехаюсь:
— Если б у меня имелось человек двадцать таких, как ты, то мы б половину охотников выбрали… — Леха улыбается, услышав комплимент. — А вторая половина нас убрала б, — заканчиваю фразу. — Ты иди пока. Мы договорим.
