Владимир Колычев - Брат, вспомни все!

К утру от этих «бешеных» бабок ничего не остается. Две бутылки водки, кусок дерьмовой ливерной колбасы, хлеб. Вот их ужин. Славик рад безумно. Да и Брат нос не воротит. Жрать что-то надо. И выпивка — тоже дело неплохое. Успокаивает. Только вот курить у него никак не получается. Тошнить начинает, голова кружится.

Сегодня Славик не только тормозок с суррогатной водкой и харчем принес. Он еще и в новой одежде пришел. Заношенные джинсы. Не первой свежести, понятное дело. Кроссовки не то чтобы уж очень древние — носки стерты до дыр, но подошва не отваливается. Рубаха байковая в клеточку. И темный от грязи свитер с вышитым «Бойс». Лет десять назад такие свитера были в моде… Ну откуда он все это знает?

— А твое шмотье где? — спросил Брат.

— Да выбросил.

— Мог бы и мне отдать.

Нужно быть очень смелым, чтобы напялить на себя грязное рванье Славика. Но Брату деваться некуда. Он в одних кальсонах, от апрельского холода его спасает какое-то вшивое одеяло.

— Да ну, дерьмо всякое носить, — интригующе подмигнул ему Славик. — Думаешь, я о тебе не позабочусь, да?

Он вышел из комнаты. Через несколько секунд вернулся. В руках узел. Он развернул его. И в Брата полетели точно такие же, как у него, джинсы. Только еще грязней. Старые стоптанные «Саламандры». Дырявая футболка. И свитер. Серый, вязаный свитер, молью трахнутый.

— Ничтяк, да? — лыбился Славик.

— Спасибо!

Брат был рад этому нищенскому тряпью.

— А еще у меня вот что есть! — Славик показал новенькую одноразовую бритву фирмы «Bic».

— Ты бреешься первым! — почему-то решил он.

— С чего бы это? — спросил Брат.

— Ну, в тебе точно никакой заразы… В смысле СПИД там…

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю, — пожал плечами Славик. — Это ты сейчас такой зачуханный. А когда я тебя подобрал, от тебя дорогим парфюмом тянуло.

— Ну и что?

— А то… Уж поверь мне. Раньше ты в дорогих костюмах хаживал, где-нибудь в элитном клубе спортом занимался, девочек дорогих имел…

— А дорогие девочки СПИДом не болеют?

— Да вообще-то, болеют. Но дешевки болеют чаще. А я с дешевками только дело и имею.

— Интересно? А ну расскажи.

— И расскажу. И покажу… Завтра.

Утром он проснулся раньше Славика. Походил по пустынной квартире с обвалившимися потолками. Нашел какой-то дырявый таз, кое-как набрал в него воды. Нашел кусок зеркала, засохший обмылок. Хотел побриться. Но к тому времени проснулся Славик. Он его и отговорил от этого дела.

— Намучаешься только, — покачал он головой. — У меня тут денег немного осталось. Сейчас в баньку сходим. Там и побреемся.

В бане, куда его привел Славик, на них смотрели с явным презрением. А мужик-банщик даже хотел погнать их прочь. И только билет на двоих, который протянул ему Славик, немного успокоил его.

— Ходят тут всякие уроды… — пробурчал он. — Сифилис разводят.

Перед тем как раздеться, Брат посмотрелся в зеркало. Одежда — рванье, волосы космами висят, кровь, налипшаяся на них, под глазами мешки. Сто лет не бритый. Словом, видок еще тот.

Правда, после баньки он стал куда приглядней. Совсем на бомжа не похож. Разве что одежда — старье. Но ведь она вроде как чистая — не воняет от нее. Только вот банщик все равно остался при своем мнении. Как были они для него бомжами, так ими и остались. В принципе он был прав.

Бомж — человек без определенного места жительства. У Брата своего жилья нет. Плюс к тому еще ни имени, ни фамилии. Он вообще не знает, кто он такой. Возможно, у него есть жена, дети, свой дом, свой бизнес. Но как ни пытался он что-либо вспомнить из старой своей жизни, это у него не получалось.

Ничего, может быть, когда-нибудь все встанет на свои места. А пока нужно бороться за свое, пусть и нищенское, существование.

Сначала на метро, а затем на трамвае Славик и Брат добрались до какого-то высокого дома. А там подвал. Обшарпанная дверь, и никакой вывески.

— Вот здесь я и работаю, — чуть ли не с гордостью сообщил Славик.

— А вот не угадал! — послышался вдруг грубый мужской голос. — Ты здесь больше не работаешь…

Брат обернулся и увидел здорового бородатого мужика. Рядом с ним девчонка лет двадцати. Короткая кожаная куртка, короткая юбка, ножки неплохие. И на мордашку очень даже ничего. Грива каштановых волос.

— Евгений! — обиженно протянул Славик. — Но ты же обещал!

— Что я тебе обещал? — небрежно усмехнулся бородач. — Я тебе говорил, что ты работаешь, пока ты мне нужен.

— Все время был нужен.

— А сейчас не нужен. Все сцены бомжацкой любви отсняты. Хватит.

— Ну, Евгений…

— Я сказал, все!

Бородач словно забыл о Славике. Но продолжал стоять на месте. И с интересом рассматривал Брата.

— Ты кто? — наконец спросил он.

— Конь в пальто! — невольно вырвалось у Брата.

— А как прыгает этот твой конь? — ничуть не смутился бородач.

— Не понял юмора…

— На девок член стоит?

— А это зачем?

И снова бородач посмотрел на Славика.

— Он что, не знает?

— Нет, — помотал головой Славик. — Но он согласится. Вот увидишь, Евгений, с ним все будет в порядке. Бери его, не пожалеешь.

И к Брату:

— Тут кино снимают. Порнофильмы… Знаешь, что это такое?

— Знаю.

— Актером хочешь быть? — с усмешкой спросил бородач. — Пацан ты вроде ничего, свежий. На бомжа не похож. Шмотки, правда, не фонтан. Но ничего, ты ведь голяком баб топтать будешь.

— Соглашайся, Брат, соглашайся, — подзуживал его Славик. — Сто рублей в день.

— Да нет, у нас все честно, — покачал головой бородач. — Это тебе, дубине, я сто рублей платил. Товар ты, скажем так, дерьмовый… А у дружка твоего рыло не свиное. Я ему двести рублей платить буду.

От радости Славик подпрыгнул на месте. И чуть ли не с мольбой посмотрел на Брата.

— Ну соглашайся… Я ведь тебя кормил. Теперь твоя очередь.

Да, Славик ему очень помог. Теперь, видимо, пора платить по счетам.

— А как же СПИД? — спросил Брат. — Ты же говорил.

— СПИД? — встрепенулась вдруг девка. — Да ты что, красавчик? У нас тут с этим полный порядок.

— А ты что, тоже актриса?

— И не просто актриса, — кивнул Евгений. — Наша Лелька — звезда.

— Восходящая, — с горькой иронией уточнила девка.

— Ну что, хочешь трахнуть «звезду»? — спросил бородач.

— Попробую… — пожал плечами Брат.

Надо же друга из беды выручать. Да и самому жрать надо что-то… Он вдруг понял, что идет на самопожертвование, вроде как из чувства долга. Странно. Другой бы на его месте только рад был бы добраться до этой Лельки. А ему не больно-то и хочется.

Славика оставили за порогом. А Евгений, Лелька и Брат спустились в подвал. Там уже были люди. Они ждали появления бородача. Он был здесь самым главным.

— Как тебя зовут? — спросил у Брата Евгений.

— Не знаю… Я память потерял. Амнезия у меня.

— Ты это серьезно?

— Серьезней не бывает.

— Ну-у, кино бесплатное… Кстати, о кино… Лелька, к снаряду!

Вместе с Лелькой Брат оказался в какой-то комнатушке. Широкая кровать, шкафчик у стены, стул в углу. Дверь закрывалась с внутренней стороны на защелку. Но Лелька не стала запирать ее. И Брату не позволила.

— Евгений должен прийти. Ему нужно посмотреть, какой ты работник… Ну чего стоишь? — спросила она. — Раздевайся.

Она первая стянула с себя куртку, сняла блузку, стащила через голову юбку. Осталась в одних трусиках. Брат и опомниться не успел, как и этот кусок ткани полетел вслед за всем остальным. Все так легко, непринужденно.

А сам он только свитер успел снять.

— Э-эх ты, недотепа! — вздохнула Лелька. — Придется помочь!

Она подошла к Брату. Стянула с него рубаху, джинсы, даже трусы. Он остался в чем мать родила.

Лелька отошла от него на пару шагов, осмотрела его оценивающим взглядом. И восхищенно:

— Какой ты!

Тело у него крепкое, мускулистое. Атлетическое сложение. Может, он в прошлой жизни очень активно тягал железо.

— Тебе только в сериале сниматься, — сказала Лелька. — «Спасатели Малибу».

Да, о таком сериале он слышал. И даже пару серий просмотрел. Только бы вот вспомнить, где и с кем это было.

— Красавчик ты, а тело у тебя класс! Только… — Лелька разочарованно покачала головой. — Только с пипиком у тебя проблема.

Брат понял, о чем речь. Пипик — это то, что висит у него между ног. Именно висит.

— Непорядок, — с какой-то даже обидой протянула она. — Ты что, не хочешь меня?

— Не знаю. — пожал плечами Брат. — Может, и хочу.

— Что-то непохоже. Слушай, а может, ты волнуешься? — спросила она. — От этого иногда бывает упадок сил.

На слове «упадок» она сделала особое ударение.

— Может, волнуюсь, — снова пожал плечами он.