Сергей Самаров - Умри в одиночку

Следующий звонок подполковнику Стропилину дал прежний результат, то есть не дал никакого результата. Тогда капитан Матроскин по «подснежнику» вызвал лейтенанта Черкашина:

– Черемша, слышишь меня?

– Да, Аврал, слышимость нормальная…

– Ты послал парней к «краповым»?

– Двоих… Они первый осмотр и проводили…

– Они меня слышат?

Последовала продолжительная пауза.

– Похоже, нет… – сказал лейтенант Черкашин. – Сопка мешает… Сдвинься по склону…

– Поработай переводчиком… Что там происходит?

– Муромец, что там у тебя? Капитан запрашивает…

Видимо, младший сержант Игумнов объяснял долго и подробно, потому что многократно слышалось лейтенантское: «Так… Так… Понял… Дальше… Так… Так… Понял… Дальше…» Игумнов, несмотря на слегка или даже не слегка грубоватую внешность, предполагающую на первый взгляд даже тупость, в жизни был парнем смекалистым и сообразительным. И Матроскин считал, что на такого вполне можно положиться. Наверное, больше чем на любого другого из солдат группы. И потому терпеливо ждал, не слыша, чтобы лейтенант Черкашин переспрашивал, и потому не имея возможности задать собственный наводящий или уточняющий вопрос.

– Аврал, они тебя не слышат… – сообщил наконец лейтенант.

– Я уже понял. Что там?

– Всё, как хотелось. Непонятно, для чего была нужна собака. Собаку привезли. След она не взяла. Может быть, применили какой-то препарат, чтобы собаку со следа сбить, и испытывали его?

– Разве мало таких препаратов? И для чего сюда везти препарат на испытания? Ненужный риск. Здесь что-то другое. Может быть, собака должна была себя повести как-то по-особенному? Попроси парней, пусть у участкового поспрашивают. Не было ли среди собак каких-то странных случаев? Что ещё?

– Сейчас пойдут сами след смотреть по снежному насту. Минуя наст, туда не пробраться. И дальше по следу двинут… Куда приведёт… Есть надежда, что собака там работать начнёт. Там след должен быть более явственный…

– Понял. Попроси участкового потормошить…

– Что подполковник?

– Не отвечает… Ещё раз попробую…

Отключив микрофон «подснежника», но оставив включёнными наушники, капитан Матроскин снова хотел было позвонить подполковнику Стропилину, только теперь уже не повтором последнего разговора, а набором номера, но после половины набранных цифр трубка в руках характерно завибрировала. Александр Алексеевич объявился сам.

– Слушаю, товарищ подполковник…

– Ты звонил…

– Да… Снайпер потерял Гойтемира из виду. Хотел спросить, где он, чтобы не нарваться сразу… Я планировал отследить его до базы, где Берсанака прячется…

– Уже поздно… – голос подполковника Стропилина не обещал ничего хорошего, и говорил он торопливо. – Берсанака увидел вас и предупредил Гойтемира. Гойтемир уходит по противоположному от тебя склону. И выбросил по требованию Гайрбекова sim-карту своей трубки. Наши сейчас пробуют поймать и Гойтемира, и Берсанаку в режиме on-linе, но не знаю, что получится… Над вами облачность, и у спутника нет прямой видимости. Шансов на удачу почти нет, но парни попробуют… Ты одновременно попробуй сам преследовать… Теперь можно в открытую… Пусть снайпер включается. Разрешено работать на уничтожение… Подключай все силы. Я сейчас передам приказ начальству «краповых», их включают в операцию по полной программе. Всё прочесать, из-под земли достать…

– Понял, работаем … – коротко ответил капитан Матроскин.

– Если будут данные, я сообщу. Не будут – ведите самостоятельный поиск… Подчинить тебе «краповых» права не имею, но они получат приказ к согласованию действий. Работай…

Резкая утрата надежды на близкий благоприятный исход всего дела и уверенности в том, что существуют чуть ли не высшие силы в лице управления космической разведки ГРУ, которые всегда помогут и подстрахуют, потому что от спутника спрятаться невозможно, явилась существенным ударом. Человека со слабыми нервами это могло бы и сломать. Но со слабыми нервами в спецназе ГРУ не служат, и капитан Матроскин своими нервами мог бы гордиться. Конечно, и он удар ощутил так, что к голове горячая волна прилила, но капитан быстро взял себя в руки. Не получилось одно – следует переориентироваться на другое и начинать всё сначала. Вернее, даже не сначала, а просто вести преследование человека, который только что был рядом, но получил небольшую фору, чтобы иметь возможность уйти. Матроскин не медлил и сразу включил микрофон «подснежника»:

– Внимание! Всем! Объект покинул зону наблюдения. Мы его не видим, спутник его не видит. Срочный поиск. Где-то в стороне сидят Берсанака с Доком. Они нас заметили и предупредили Гойтемира. Охватываем всю зону, идём веером в пределах видимости. Черемша, ты ближе всех к «краповым». Они участвуют в поиске. Согласуй с ними действия. Направление поиска – северо-запад, хотя я иду на юго-восток. Гойтемир мог уйти только в эту сторону. Работаем! Если не будет со мной связи, команду принимает Транзит. Со всеми полномочиями… Транзит, понял?

– Можешь развлекаться спокойно… – отозвался старший лейтенант Викторов.

– Мы пошли… Развлекаться… Тенор, догоняй… Осторожно, чтобы тебя не подстрелили… Они видели нас, значит, и тебя увидят…

– Они не захотят выдать своё местопребывание, – здраво рассудил снайпер. – Не стреляли в вас, не будут и в меня стрелять… Я надеюсь…

Последнее добавление было существенным. Все хорошо знали, что снайпер противника подлежит первоочередному уничтожению, как наибольшая потенциальная опасность.

– Догоняй… Но будь осторожен…

Вообще-то старшего прапорщика Соловейко следовало бы оставить в помощь остальным группам, которые займутся поиском норы самого Берсанаки. Берсанака и Док – это главное. Всё-таки, используя тепловизор оптического прицела, обнаружить нору легче. Но капитан исходил из обстоятельств и здраво рассудил, что, если Берсанака с Доком сидят в норе, они никуда не двинутся, пока вокруг бродят поисковики. Кроме того, если удастся захватить Гойтемира, то с помощью так называемого экстремального допроса можно установить месторасположение самой норы. Потому Гойтемира следовало брать в первую очередь, и брать живым. И уже от его показаний плясать дальше. И потому снайпер мог оказаться необходимым именно в этом поиске больше, чем в другом.

Солдаты, что дожидались приказа капитана, замерли на своих местах. Понимая, что сейчас уже маскировка не настолько важна, насколько важна скорость действий, Матроскин двинулся в их сторону в открытую, даже не пытаясь прятаться и пригибаться за кустами. Более того, он тешил себя надеждой, что Гойтемир не ушёл далеко, а где-то здесь, рядом, дожидается активизации действий преследователей, чтобы встретить их несколькими очередями. И капитан умышленно вызывал в этот момент огонь на себя, надеясь, что выстрел последует в грудь и бронежилет выдержит удар пули. Но таким выстрелом Гойтемир выдал бы себя. И даже при том, что командир обязательно упадёт от такого выстрела, солдаты не бросятся оказать ему помощь, потому что они будут ждать появления бандита в зоне видимости их прицелов. Парни обучены достаточно хорошо, Матроскин сам на занятиях по боевой подготовке многократно задевал непосредственно эту самую тему, и солдаты, не зная, жив командир или убит, ранен или просто умышленно разыгрывает раненого, останутся в засаде.

Но встречного выстрела не последовало. Капитан обошёл одного из солдат, чуть не наступил на второго и выбрался на вершину холма. Местность с трёх сторон просматривалась достаточно хорошо, и только один из склонов был практически закрыт для обзора, и сомневаться не приходилось – Гойтемир двинулся именно в эту сторону. Трудность состояла только в том, чтобы вычислить конкретное направление, потому что заросли кустов и молодых деревьев чем дальше вниз, тем сильнее расширялись до самого соединения со вторым, соседним холмом, более низким и полностью покрытым лесом. Правда, было и другое осложнение. Эта сторона холма была южной. Следовательно, несмотря на густоту зарослей, снег здесь стаял в первую очередь, и следы искать трудно. Но искать их надо, и найти надо как можно быстрее.

– За мной! – буднично и тихо отдал капитан команду в микрофон «подснежника», и солдаты за его спиной тотчас двинулись к командиру.

А сам он, не дожидаясь их, начал спуск с одновременным поиском. Вести поиск простым прочёсыванием местности, как капитан понимал, было бы бессмысленной тратой такого драгоценного сейчас времени. Но Матроскин исходил из простого и понятного в данной ситуации посыла. Он сразу задал себе вопрос – что делал здесь, на вершине холма, чеченский террорист? Ответ мог быть только однозначным: Гойтемир наблюдал за тем, как «краповые» осматривают место гибели Алхазура Чочиева. Что могло дать такое наблюдение и какое отношение имеет к происходящему собака – это пока были второстепенные вопросы. Главное было выделено сразу, и ответ был получен. Естественно, наблюдатель должен был выбрать для себя наиболее выгодную точку, где он сам будет незаметен. Опыт военного разведчика сразу подсказал, откуда можно было наблюдать. Матроскин осмотрел место и нашёл на влажной земле чёткие и свежие отпечатки следов очень большой ноги. Протектор импортной обуви. На правом отпечатке справа небольшой порез – как раз то, о чём сообщал раньше старший лейтенант Викторов, осматривая место убийства Алхазура Чочиева. При высоком росте Гойтемира у него и должна быть большая нога. Да и некому больше было здесь наследить так недавно. Но важно уже то, что определён убийца Чочиева. Правда, непонятно, зачем он после удачного выстрела в голову подходил к телу. Можно было бы и не подходить. Но это тоже вопрос из той серии, разрешение которых можно оставить «на потом»…