Стивен Хантер - Я, снайпер
Все встали, пожали друг другу руки, и после заключительных, ничего не значащих фраз директор и Ник вышли в коридор и направились к лифтам.
— Извини, Ник, но у Констебла связи в администрации, влиятельные люди, и, когда он нажимает, я вынужден делать вид, будто немного прогибаюсь.
— Да, сэр, — отозвался Ник.
— Почему-то они очень заинтересованы двигать это дело. Знаю, ты работаешь как вол, но в наших интересах, если ты подготовишь отчет как можно раньше и поделишься чем-нибудь с «Таймс».
— Сэр, поверьте, как только смогу, я сразу же…
— Позволь задать тебе всего один вопрос: в чем заминка? Тебе нужны еще люди? Что, объем слишком велик или есть какие-то технические проблемы? Если тебе необходима помощь, ты ее получишь на сто пятьдесят процентов. Я тоже хочу поскорее с этим разделаться.
— Да, сэр. На самом деле людей достаточно, но…
Ник замялся.
— Напоминание специальным агентам: никогда не умолкай задумчиво в присутствии директора. Размышления не помогут подняться на седьмой этаж — только результаты.
— Да, сэр. Проблема вот в чем, сейчас поясню. На мой взгляд, ничего существенного, просто до сих пор я, то есть мы ни с чем подобным не встречались. Это как-то странно, и мы порядком озадачены.
— Какая-то аномалия?
— Вот именно. Мне еще никогда не приходилось с таким сталкиваться.
— И в чем же аномалия?
— Аномалия в том, что в деле нет ни одной аномалии.
Директор крякнул.
— Расследование проводится в реальной жизни, — продолжал Ник, — и в ней всегда находится какая-нибудь аномалия, какой-нибудь маленький случайный фактик, бессмысленный, который не укладывается в общую картину и никуда не ведет. Кто-то прибыл куда-то слишком быстро и не запыхался; кто-то выглянул из окна, что-то увидел, истолковал превратно, и возникла ошибка; на месте преступления обнаружен отпечаток пальца семилетней давности, и он все перечеркивает. Таков мир, в котором нам приходится работать: грязный, шумный, населенный живыми людьми, полный необъяснимого и неаккуратного. Надо всегда быть готовым к сюрпризу, это совершенно естественно. Однако в данном деле все со всем стыкуется. Ничего лишнего, ничего неожиданного. Все идеально: баллистическая экспертиза, криминалистика, характер пятен брызнувшей из артерии крови, образцы волокон, отпечатки пальцев, всевозможные чеки и квитанции, показания свидетелей, заключения коронера, анализ ДНК. Ни пятнышка грязи. Все слишком чисто и аккуратно, и это меня очень беспокоит.
— И ты не можешь отыскать ни одной досадной ошибки?
— Совершенно верно. Мы повторяем все снова и снова и раз за разом заходим в тупик. Каждый день всплывает что-нибудь новое, и это обязательно четко встает на свое место, как элемент мозаики.
— Ладно, я только прошу, не увлекайся чересчур тем, что, в конце концов, лишь полное и абсолютное ничто. Ведь главным безумием всевозможных психов, которые повсюду видят заговоры, является уверенность, что чем меньше доказательств, тем более очевиден заговор. Эти люди превратно толкуют реальность. Отсутствие доказательств для них имеет большее значение, чем сами доказательства.
— Справедливое замечание, — согласился Ник. — И все же есть одна вещь, которую мне хотелось бы сделать. Надеюсь на ваше разрешение.
— Выкладывай.
— Вольный стрелок.
— Гм, — отреагировал директор.
— Имеется в виду человек посторонний, независимый, свободный от наших предвзятостей, который оценит дело свежим взглядом.
— Нейтральный наблюдатель.
— Тот, кто склонен не верить нашим объяснениям. Тот, кто готов сражаться с нами. Тот, кто интуитивно чувствует наши слабости. Тот, кто прекрасно разбирается в оружии, в особенности в динамике стрельбы, потому что сам одержал множество побед, поражая цели из большой железяки. Тот, чей жизненный опыт заставляет боготворить снайперов морской пехоты, кто ни за что не примет как аксиому предположение о виновности снайпера-морпеха. Просто так устроен его мозг. Далее, он сам служил снайпером в мор…
— Свэггер.
— Да.
— Господи, Ник, несомненно, этому человеку во многих отношениях нет равных, но можно ли его контролировать? Конечно, нам удалось обратить его похождения в Бристоле себе на пользу, это правда, но тогда он как раз продемонстрировал, что абсолютно никому не подчиняется. Ник, только представь, если бы пуля пятидесятого калибра, которую он всадил в вертолет, вместо этого попала бы в автобус, полный сирот-вундеркиндов, направляющихся в церковь!
— В этом случае я сейчас регулировал бы дорожное движение где-нибудь в Миссисипи, — заметил Ник.
— Ну а я был бы твоим начальником и зарабатывал в час на двадцать пять центов больше. Ник…
— Свэггер умен, — перебил директора Ник. — Мало кто разбирается в этих вещах лучше его. И он честный. Он скажет все как увидит, и никакой ерунды, никакой политкорректности, прямо и начистоту. В этом смысле Свэггер — неподкупный служитель закона девятнадцатого века.
— Ну прямо Клинт Иствуд, — усмехнулся директор. — Запомни: ты гоняешь Свэггера на всю катушку, следишь за каждым его шагом. У тебя есть еще три дня. Этот отчет нужен нам как можно скорее, и даже раньше.
Глава 8
Он держал в руках вещь. Это была «учебная винтовка» Карла, старательно воспроизведенная копия «Ремингтона М40А1» калибра .308 — снайперской винтовки, поступившей на вооружение морской пехоты в девяностых годах. Разумеется, Карл совершал свои героические подвиги во Вьетнаме со старой снайперской винтовкой модели 70, калибра .30–06, с массивным стволом и 8-кратным оптическим прицелом «Юнертл» длиной добрых два фута. Однако эта система безнадежно устарела, и Карл, как учитель в школах снайперов, как советник подразделений специального назначения полиции и знаменитость, посещающая стрелковые клубы, вынужден был обзавестись чем-нибудь более современным. Поэтому в 1997 году он купил винтовку с серийным номером 5965321.
Судя по всему, эта винтовка с серийным номером 5965321 стала судьбой Свэггера, как тот ни старался от нее уйти. Ник надавил на все нужные рычаги: долг перед морской пехотой, долг перед программой подготовки снайперов и снайперским сообществом, один шанс на миллион, что это игра, затеянная какими-то козлами, и разгадать ее сможет только он, Свэггер, и старый ковбойский принцип насчет того, чтобы навести в мире порядок. Против подобных доводов такие возражения, как «Я стар, я устал, у меня нет сил, я хочу спать, у меня болит нога», были практически бессильны. И вот Свэггер держал в руках винтовку Карла в городе, который он ненавидел больше других, в окружении людей, из которых доверял только одному.
Карл получил винтовку с серийным номером 5965321 через службу снабжения базы Кэмп-Леджен, которой мог пользоваться как ветеран в отставке, выписав чек (также восстановленный) на 345 долларов 89 центов, против розничной цены почти в 700 долларов, которую ему пришлось бы заплатить, если бы он был гражданским лицом, — приобретение весьма выгодное. Сотрудники ФБР обнаружили товарный чек в бумагах Карла, и сейчас Боб видел его перед собой: полицейская винтовка «ремингтон» модель М40А1, с массивным стволом длиной двадцать четыре дюйма и точно настроенной работой спускового механизма. Карл купил эту винтовку, Карл ею пользовался, Карл ее знал и любил, тут нет никаких сомнений.
Как и всякий первоклассный стрелок, Хичкок усовершенствовал свое оружие. Он приобрел охотничье ложе «Макмиллан» пустынной камуфляжной расцветки (желтый с охрой), в девяностые считавшейся писком моды. Кто-то, сам Карл или его приятель-оружейник из морской пехоты, установил ствол на новое ложе и прикрепил к нему кожаный ремень от «Спрингфилда» модели 1903 года. Также Карл купил тактический прицел «Льюпольд» 3,5х10 с тысячными делениями на перекрестье, неплохую альтернативу 10-кратному «Юнертлу», стоящему на вооружении морской пехоты и не поступающему в открытую продажу. Карл установил прицел на кронштейн «Баджер», закрепленный на ствольной коробке с помощью болтов. Стандартный спусковой механизм «Ремингтон» он заменил на «Джуэл», срабатывающий от усилия в пять унций, без люфта и свободного хода. Использовал Карл только отборные боеприпасы с пулей весом 168 гран и, износив родной ствол, поменял его на «Харт», дотошно записывая каждый выстрел. Несколько лет назад, обнаружив, что среди клиентов много представителей правоохранительных органов, склонных использовать оружие с глушителем, Карл прошел все бюрократические препоны Бюро по контролю над алкоголем, табаком и огнестрельным оружием и получил разрешение приобрести устройство класса III, которое иначе держать противозаконно, а именно глушитель «Шурфайр» с лазерной подсветкой. Карл заплатил оружейникам «Шурфайр», и те нанесли на дуло нового ствола «Кригер» резьбу для накручивания стальной трубки, уменьшающей уровень шума. Теперь при нажатии на спусковой крючок винтовка не грохотала, а издавала что-то вроде хлопка или шлепка — звук гораздо более тихий и, что значительно важнее, рассеивающийся в пространстве, следовательно, не ассоциируемый с выстрелом из огнестрельного оружия. Оружейники поработали так хорошо, что смогли установить «консервную банку», как именуется на профессиональном жаргоне глушитель, не нарушив точности боя. Эксперты ФБР уже проверили эффективность конструкции: они получили кучность с разбросом в единицы угловой минуты, в среднем 0,675 на дистанции сто ярдов, 1,866 на дистанции двести ярдов и 2,84 на дистанции триста ярдов, при этом прицел был пристрелян на дистанции сто ярдов.
