Лев Пучков - Собачья работа
– Мы постараемся управиться побыстрее, – пообещал Рудин. – Сейчас покажем фокус – и привет… – Он сбавил тон и продолжил, несколько растягивая слова, умело расставляя акценты, – как, бывало, воспитывал излишне эмоциональных собаковладельцев, потерявших уверенность при первой же неудаче в курсе обучения. – Суть фокуса проста: когда человек боится, собака чувствует это. Возникновение страха сопровождается выделением адреналина – об этом знает каждый школьник. Сейчас я дам команду и пройду вдоль шеренги: собака обнюхает каждого из вас. Кто не виноват – бояться нечего, собаке неинтересны ваши мелкие страхи и неуверенность. А те, о ком я говорил, будут излучать мощный поток страха, независимый от их воли.
– Слышь, а насчет волков… ты, наверно, пошутил, Да? – нервозно поинтересовался говорливый блондин.
– Не-а, не пошутил, – веско обронил Рудин. – Можешь зайти как-нибудь, я тебе шкуры покажу… А теперь – внимание! Начали.
Пристегнув к ошейнику Ингрид поводок, Сергей подвел ее к шеренге, напомнил: «Чужой!!!» – и вкрадчиво пробормотал, показывая рукой вдоль шеренги:
– А ну-ка, девочка, покажи, кто нас ОБИДЕЛ! Вряд ли кто из подозреваемых бывал на представлениях школы – публика на лужайке подобралась специфическая, таким ребятам недосуг развлекаться подобными мелочами. А суть трюка была проста: обычно Рудин завязывал Ингрид глаза и предлагал зрителям бросить в нее мячиком. Мячик, достаточно тяжелый, при попадании вызывал неприятные ощущения. Затем Рудин выстраивал несколько человек в шеренгу и командовал Ингрид найти того, кто ее обидел, не давая занюхивать апорт. Со временем понятие «обидел» стало восприниматься как своеобразная команда, и ветеранша легко вычисляла того, кто больше всех боялся…
В общем-то, здесь можно было обойтись и без тонкого собачьего восприятия: не дойдя до шестого по счету здоровенного мужлана средних лет, бритого, Рудин заметил, что тот прикрыл глаза, расслабился и тихо, стараясь не привлекать внимания, начал стравливать воздух сквозь плотно сжатые губы.
На представлениях Ингрид, словно чувствуя шутливость действа, поступала с бросателем соответственно: толкала в грудь передними лапами и заливисто лаяла, виляя хвостом. Памятуя об этом, Рудин не стал выбирать слабину поводка и неспешно следовал за собакой на некотором удалении, не мешая ей работать. Добравшись до бритого, изо всех сил пытавшегося расслабиться, Ингрид даже нюхать не стала. Шерсть на загривке встала дыбом, уши прилипли к голове – зверь коротко рыкнул и безо всяких предисловий прыгнул вперед, целясь в горло человека, от которого исходили волны животного страха.
В последний миг Рудин успел натянуть поводок: ужасные желтые клыки мощно клацкнули буквально в миллиметре от кадыка бритого, запоздало отпрянувшего назад, злобно крича:
– Бля буду – непонятка!!! Меня собака в детстве кусала!!!
– Хорошо! Молодец! – медленно проговорил Рудин, подтягивая к себе рвущуюся с поводка Ингрид. Поймав собаку в объятия, Сергей отвернул ее морду в сторону от выпавшего из строя атлета – фукать сейчас было нельзя, чтобы не сорвать установку на обнаружение, – и крикнул:
– Уберите его побыстрее – мешает!
От крыльца метнулись двое пацанов Улюма, схватили атлета, закрутили руки, потащили. Ингрид не успокаивалась – из-под руки Сергея выворачивала морду, силясь посмотреть на бритого, рвалась, недовольно взвизгивая, – поведение хозяина было совершенно непонятным! Обнаружен враг, натуральный, не игрушечный, отбойной команды не последовало – надо драть! А тут черт знает что…
– Отбой! – огорченно скомандовал Сергей, поняв, что в таком состоянии перенацелить животное на продолжение работы будет затруднительно. – Фу, Ингрид, – отбой!
Ингрид обескураженно гавкнула, села у ног Рудина и укоризненно замотала мордой, свесив голову набок.
– Есть альтернатива, – флегматично бросил Рудин, успокоив собаку. – Вариант номер раз: второй мерзавец, что находится среди вас, выходит сам и признается. Вариант номер два: я продолжаю выборку… без поводка. Что с ним будет после того, как он признается, – черт его знает. Тут может всяко получиться – сами понимаете. А если я пущу Ингрид без поводка, тут однозначно – полный кранздец. Решайте – минуту даю думать…
Рудин наступил ногой на поводок и демонстративно уставился на часы. Шеренга настороженно молчала – даже словоохотливый блондин не проявлял желания побалагурить. Сергей исподволь наблюдал, лихорадочно соображая, что он будет делать, если никто не выйдет из строя. Установка сорвана, результат дальнейшей работы процентов на пятьдесят непредсказуем. Угроза пустить Ингрид без поводка – чистейший блеф. Если нельзя помогать наводящими репликами и подергиванием, собака работает на выборку независимо от наличия поводка, главное – установка. Кроме того, все видели, как собака ведет себя, обнаружив противника. Теперь каждый второй будет проявлять здоровый страх, ничем не уступающий подспудной боязни искомого мерзавца. А если мерзавец знаком с основами собачьей психологии и находится в самом конце шеренги, можно предположить, что он будет стоять не шелохнувшись и с любопытством наблюдать, как зверь бросится на первого попавшегося. Например, на того же коммуникабельного блондина. Вон как насупился парень, взгляд потемнел – явно нервничает…
Минута пролетела – никто не вышел. Рудин ухватил Ингрид за ошейник, отщелкнул карабин и, бросив поводок на траву, с наигранным торжеством в голосе приказал:
– Чужой, девочка! Чужой! А ну-ка найди мне, кто нас ОБИДЕЛ! Можешь его заМОЧИть! Это твой обед…
…Команда «МОЧИ» использовалась Рудиным как эквивалент старозаветного «ФАС» – отчасти из озорства, отчасти из-за желания внести нечто новое в схему дрессировки. Сергей вообще любил экспериментировать: вместо односложных, хорошо апробированных команд подбирал короткие фразы, которые содержали ключевое слово, слегка помеченное интонационным акцентом. На непросвещенных сие нововведение, как правило, действовало ошеломляюще – создавалось впечатление общения человека со зверем на равных, казалось, что зверь наделен мистическими способностями…
Услышав заветную команду, Ингрид разверзла пасть в страшном оскале и, хрипло рыча, рванулась вперед, пару метров протащила за собой Рудина, вцепившегося в ошейник.
– Стой!!! – отчаянно крикнул кто-то с левого фланга шеренги. – Стой, вот он я! – Стоявший с краю еще один бритый мужлан средних лет, чем-то неуловимо напоминающий того, что утащили пять минут назад люди Улюма, сделал шаг вперед и зачем-то положил руки на затылок. Возле крыльца раздался оживленный гул, от группы наблюдателей отделились двое парней с автоматами и живо ломанулись к шеренге.
– Убери зверя – я ж сам… – с отчаянной злостью пробубнил бритый.
– Отбой! – покладисто скомандовал Рудин, с превеликим облегчением переводя дух. – Фу, девочка, отбой. Извини – придется тебе на обед овсянку жрать. Дядя не хочет на мясо…
А далее все было обыденно и малоинтересно. Пацаны Улюма грузили негодяев в джип «Чероки», чтобы куда-то везти. Сам Улюм, следуя «стрелочному» ритуалу, задушевно обнимался с недавними подозреваемыми, благополучно выбывшими из разряда таковых, просил не обижаться и приглашал на совместное возбухание в какой-то «Лотос», но позже, не сейчас. Саранов и прокурорский Витя оживленно обменивались впечатлениями, нахваливая собаководческий талант Рудина и мистические способности Ингрид: двое отобранных негодяев оказались теми самыми подозреваемыми № 1.
Толхаев в общем оживляже не участвовал – он с какой-то растерянностью наблюдал за Николаем-Улюмом и не торопился поздравлять своего директора школы. А Рудин, оправившись от победной эйфории, уловил нюансы в поведении шефа и слегка засомневался. Конечно, выявить подонков, сотворивших такую мерзость, – святое дело. Только были в этом некоторые нестыковки. Почему так суетился, глазами бегал прокурорский Витя? За каким чертом спалили дачу с уликами? Совсем, что ли, от рук одичали? И, конечно, это больно и обидно, но… но ведь в любом случае вскоре все будут знать о беде, приключившейся с дочерью Улюма! На людской роток не накинешь платок. Зачем вся эта конспирация в таком случае? А шеф? Что в его поведении так не нравится Рудину?
– Ты подгребай к Улюму к полуночи, – возбужденно обратился Саранов к Толхаеву. – Мы с Витьком тоже будем – послушаем, что там будут эти мудели петь. Приедешь?
– А почему к полуночи? – несколько оживился Толхаев. – Я думал, сразу начнете.
– А Рубец в командировке, – пояснил Витя. – Сегодня волгоградским приезжает – в 23.15. Ну, сам понимаешь – лучше его никто не допросит. А там разминаться – только очевидцев калечить. Ну так что – будешь?
– Посмотрим, – Толхаев опять сник. – Вообще-то дела у меня. Если что и выяснится – завтра скажете.
