Владимир Колычев - Мне душу рвет чужая боль
– Кто с ним тогда был, когда в Лиду стреляли?
– Я же говорю, что ничего, никакой информации. А мы серьезный пласт подняли… Может, и не было никого с ним… А если был, то ты все равно за Лиду свою отомстил. Верно? – с коварной хитринкой посмотрел на Валентина майор. – Стрелял его дружок, а он был на подхвате. Но в любом случае, он – соучастник убийства, и ты его за это жестоко наказал…
– Наказал, – кивнул он. – И отсидел.
– Да, но ненависть к уголовникам ты впитал в себя с тюремной баландой.
– Впитал. Шесть лет впитывал. Да, я ненавижу эту уголовную мразь. Люто ненавижу. Вы это хотели знать?
– Стежков тоже был уголовником.
– Знаю.
– Ты с ним очень сильно поругался.
– Сильнее не бывает.
– Но убивать его ты не стал.
– Нет.
– Но хотел. Честно признайся, была мысль?
– Была мысль дать ему по морде.
– Да, но с твоей силой это все равно что убить. Я же помню, как ты Сколыхова до смерти забил…
– Это ни о чем, начальник. Если бы я его убил, тогда бы мы с вами поговорили на эту тему. Но я его не убивал.
– Тогда – нет, тогда, в торговом центре, ты сдержался. Но злобу затаил. Более того – ты проследовал за Стежковым…
– Я за ним проследовал? – удивленно посмотрел на майора Валентин.
– Да, вот показания продавца из соседнего отдела, она видела, как ты вышел из павильона вслед за Стежковым.
– И куда я пошел?
– За ним. Ты пошел за ним.
– И далеко я за ним шел?
– До его дома.
– И продавец это видел?
– Нет, он видел, как ты вышел вслед за Стежковым.
– И что? Мне нужно было воды попить, успокоиться…
Он последовал за Стежковым спонтанно, в ожидании, что он повернет назад, чтобы обрушиться на него с кулаками. Тогда бы Валентин задал ему жару.
Стежков, как это ни странно, был без машины. И домой вместе со своей подругой отправился пешком. Валентин не удержался от искушения отправиться за ним. Оказалось, что жертва его мятежной ненависти живет всего в квартале от торгового центра… Если этот гад побоялся дать ему бой, придется самому искать момент, чтобы начистить ему рожу, так думал Валентин, сопровождая его.
– А я так думаю, что ты проследил за Стежковым, – сказал Комов. – Узнал, где он живет.
– Вы ошибаетесь.
– Иногда я ошибаюсь, но в данном случае ошибка исключена. Это ты убил Стежкова. Утопил его в своей ненависти.
– Звучит красиво, – усмехнулся Валентин. – Но эта лирика не имеет никакого отношения к реальности. Не убивал я Стежкова…
Он действовал как сомнамбула в страшном кошмарном сне. Убивать Стежкова не хотел, к его дому пошел, сама злость его туда привела. Шансы встретить его на узкой дорожке близки были к нулю, но Валентин готов был приходить сюда каждую ночь, в надежде столкнуться с ним нос к носу. Но именно в тот первый раз все и произошло. Как будто само провидение навело на него Стежкова. Ничего не говоря, он ударил его в живот, согнул пополам, добавил коленкой в лицо… На этом бы остановиться. Но Стежков назвал его очень обидным словом, и Валентин завелся еще больше. Опомнился он, когда Стежков перестал существовать…
– А я говорю, что убивал. Ты застрелил его, – жестко сказал Комов.
Но Валентин был начеку и понял, что его хотят поймать на словах. А ведь он мог бы возмутиться и сказать, что Стежков был убит точным ударом в кадык.
– Ага, застрелил. Из того же пистолета, что и Лиду… Если застрелил, давайте пистолет с моими отпечатками пальцев… Где пистолет?
– Это у тебя и нужно спросить.
– Нет никакого пистолета. И не было. Никого я не убивал…
– Тогда скажи мне, где ты был в ночь с шестнадцатого на семнадцатого мая?
– Квартиру ремонтировал.
– Ночью?
– Да, всю ночь. Раствор мешал, чтобы щели на стыках заделать… Можете участкового спросить, жалоба на меня от соседей поступила, что ночью шумел…
– Участкового спросим, – кивнул Комов. – И с жалобой разберемся… Значит, шумел ночью. А кто видел, как ты шумел?
– Никто.
– Вот с этого надо и начинать.
– Начинайте. Можете закрыть меня, но вы все равно не докажете, что это я застрелил Стежкова. Потому что не было ничего. Ничего…
Было. Все было… Валентин хорошо помнил свой страх перед содеянным. Этот страх накрыл его с головой, когда он уже далеко был от места преступления. Но очень скоро он схлынул, как штормовая волна, уступив место яркому сиянию.
Валентин убил Стежкова и вместе с этим отомстил всем, кто гнобил его все годы, проведенные в неволе. Такая тяжесть вдруг свалилась с души, что дышать стало легко и просто. Дышать настоящим и будущим… Он догадывался, что чувство такой эйфории могло охватить его в том случае, если бы он расправился со своим заклятым врагом Артурчиком. Вот кого он мечтал убить все долгие годы за колючей проволокой. И уже на воле, окунувшись в тоскливую рутину бестолкового существования, он мечтал о том, чтобы убить эту сволочь и тем самым пробудиться к жизни. Но оказалось, что для возвращения к ней хватило и Стежкова. Может, потому провидение и направило его кулак в горло, чтобы убить этого мерзкого уголовника… Какое-то время Валентин думал, что сошел с ума. Но, как выяснилось, его тяга к жизни обрела устойчивый характер. И убивать больше никого не хотелось… А Стежкова ему ничуть не было жаль…
Глава 7
Три погибших инкассатора, убитый коммерсант из бывших… И ни одно преступление не раскрыто. Было о чем задуматься.
– Ладно, инкассаторы – это не только наша головная боль, – сказал Степан, хмуро глянув на Комова. – А Стежков? Кто его убил?
– Да есть тут один жук… Саня его всерьез не принимал, но мне сказал. Шведов его фамилия, зовут Валентин. А в зоне Валей звали… Его еще в Бутырке опустили, такие же уроды, как Стежков…
– И теперь он им мстит? – небрежно усмехнулся Круча.
– Ну, моя версия такая.
– Если его Валей звали, то смотри, как бы тебя Шахерезадой не назвали. Если ты мне сказки здесь рассказываешь…
– Ага, сказки, – кивнул Кулик. – Тысяча и одна версия…
– Одной версии может хватить, – не сдавался Комов. – Нутром чую, Шведов Стежкова замочил. Нутром чую, а доказательств нет. Разве что алиби очень хлипкое… В общем, парень хорошо держится, на развод не ведется…
– Хорошо держится, – хмыкнул Кулик. – На тебя чуть с кулаками не бросился.
– А это я его нарочно из себя вывел. У него же зуб на меня. Он считает, что это я его шесть лет назад посадил… Ну был грех, думал я, что Шведов подругу свою застрелил… Ну, может, не совсем думал, но за двумя зайцами погнался… Одного зайца упустил, а из второго петуха сделали. Но это не по моей вине… Артурчик там какой-то счеты с ним свел, из-за убитого…
– Артурчик? – нахмурился Степан. – Кто такой?
– Да черт его знает… Да и не в том дело. Шведов с тех пор страшно злой на уголовников. В зоне ответить он им не мог, а здесь – пожалуйста. Стежков на него наехал, и на тебе, умирать подано.
– Это все домыслы.
– Да, но мое нутро криком кричит. Шведов Стежкова сделал. Он!.. А доказательства будут. Я с него не слезу, пока он не расколется…
– Где он сейчас?
– Отпустил. А толку его здесь держать?.. Я его уголовниками пугал, не ведется… Я так думаю, не было с ним ничего такого. Опустить опустили, но не до конца. Взгляд у него… У сломанного человека такого взгляда не бывает. Отчаянный взгляд, с такими глазами, как у него, в войну на амбразуры бросались… Не простой он парень, ох не простой…
Федот хотел еще что-то сказать, но в этот момент в дверь стукнули, и Степан увидел всполошенного майора из дежурной части.
– Товарищ подполковник, тут у нас вызов – машину на Пролетарской расстреляли! С инкассаторами машину!..
Степан не стал ничего выяснять. Надо было как можно скорей ехать на Пролетарскую, там все и прояснится.
На место происшествия он прибыл еще до появления оперативно-следственной бригады.
Инкассаторский «уазик» стоял на перекрестке двух улиц, у светофора. Картина удручающая – лобовое стекло выбито, в салоне кровавая каша – водитель и сидевший с ним инкассатор убиты, у одного три пулевых отверстия в голове, вернее, в том, что от нее осталось. И в глубине салона лежал на полу человек в униформе частной охранной структуры…
Из-за расстрелянной машины на перекрестке образовалась пробка, но автомобили мало-помалу из нее выбирались. Могло оказаться так, что машины, водители которых были свидетелями происшествия, разъехались, но нет, одна стояла – у самого светофора, впереди «уазика». Оказалось, что и там произошла трагедия, но, к счастью, без летального исхода.
Это был старенький «Опель», по всей видимости, чем-то помешавший преступникам. По нему полоснули автоматной очередью, но водитель отделался пулевым ранением в руку. К счастью, кроме него, в машине никого больше не было, а то жертв могло быть и больше…
Худосочный мужчина с большими залысинами на голове и пышными усами сидел на водительском кресле, поставив ногу на дорогу. Рядом с ним стояли люди, кто-то из них уже успел наложить повязку на руку.
