Лев Пучков - Тигр в камуфляже
— Правильно я говорю, Коба?! — и изобразил непристойный жест. От «бэтээра» дружно заржали, а здоровенный ставропольский грузин Загрия плотоядно зарычал и почесал волосатую грудь.
— Ну а воще, кроме шуток, ежели кто хоть пальцем командира тронет, мы потом каждого мужика, кто с вашей стороны приедет, будем того… опускать. И подробно pacсказывать, почему такое свинство приключилось. Будете вы республикой пидоров. Усек? — дополнил Шифер.
— Ну и шутки у твоего подчиненного, капитан, — насупился Артур, укоризненно посмотрев на Ивана. — Хоть сейчас стреляй…
— Это не шутки, старшой, — веско сказал Шифер. — Никого обидеть не хотел, просто предупреждаю. Ты сам бывший спец — прекрасно знаешь, что такое боевое братство. В общем, поверь мне на слово — так и будет.
Артур пристально посмотрел на прапора.
— Ладно, учтем, — пообещал он. — Никто вашего командира пальцем не тронет. Это я тебе отвечаю…
…Покурив «шалы», Иван воровато огляделся и извлек из кармана крохотный кусочек четырехгранного надфиля. Сев лицом к выходу, он скрестил ноги и принялся за свою обычную послеобеденную процедуру — обтачивание заклепок на кандалах. Заклепки были массивные, такие и нормальным напильником стачивать — целый день уйдет. А уж работать сантиметровым огрызком стершегося надфиля — натуральный мазохизм. Зачем он это делает, Иван и сам толком не знал. Даже если удастся в один прекрасный день расковаться (именно день — на ночь пленникам надевали наручники, что делало работу невозможной) и в одиночку перебить всю охрану, удрать отсюда все равно не получится. «Нычка» располагается у них на довольно приличном расстоянии от границы Республики — вокруг села, жители которых немедленно схватят непонятно откуда взявшегося славянина и сдадут куда надо. Или вообще пристрелят из первых попавшихся кустиков, а потом подойдут посмотреть, нет ли у него чего хорошего в карманах. Так что надежда на досрочное освобождение была призрачной и эфемерной. Тем не менее вот уже почти неделю Иван с маниакальным упорством стачивал заклепки — должно быть, все из-за своего упрямого характера. Обыскивали их ежедневно, но на крохотный кусок надфиля никто внимания не обращал — так он и лежал в кармане вместе с обломками спичинок, ничем от них неотличимый на ощупь. Надфиль выбросил Махмуд, предварительно разбив его молотком на мелкие кусочки. Ну кто мог предположить, что эти кусочки на что-то еще годны?
Ближе к вечеру подъехал Артур — забирать Жюльена на переговоры.
Через день он возил переводчика куда-то в село, где был телефон. Жюльен упрашивал заведующего филиалом побыстрее заплатить обещанный выкуп и, разумеется, пользуясь случаем, жаловался, что бандиты плохо с ним обращаются.
Как и предполагал прозорливый Артур, со сроками выкупа возникли небольшие проблемы — компания не слишком торопилась отдавать похитителям полмиллиона долларов. Управляющий говорил, что на счет филиала пока что перевели двести пятьдесят тысяч. Вторая половина вот-вот ожидается. Очевидно, руководство компании уповало на правоохранительные органы Республики или какую-то счастливую случайность. Только случайностей здесь не бывает — тем более счастливых. А правоохранительные органы, декларативно объявившие войну похитителям живого товара, на самом деле таковую войну вести не в состоянии. Не будешь же воевать со всем своим народом…
В этот раз вопреки обыкновению обычно веселый Артур был замкнут и угрюм. Приказав отвести Жюльена в свой «Ниссан», он зашел в хибару и жестом показал тенью следовавшему за ним Махмуду, что желает общаться с Иваном тет-а-тет. Махмуд послушно нацепил на Ивана наручники в положении «спереди», смачным пинком выгнал Антуана и удалился сам.
— Твои хлопцы совсем оборзели, капитан, — криво ухмыльнувшись, начал Артур, присаживаясь на краешек замызганных нар. — Представляешь: выследили сегодня меня, когда к «соседям» ездил, остановили тачку посреди дороги и потребовали, чтобы я немедленно тебя освободил. Как бандиты, честное слово!
— Сказали, что если не согласишься, то грохнут на месте? — хитро сощурившись, высказал предположение Иван. — А ты, конечно, заявил, что освободят вот-вот. Бабки, типа того, компания уже почти приготовила… А если ты через час не вернешься, то им привезут мою голову… Так?
— Угадал, — кивнул Артур. — Умница. Так и сказали. И я им насчет твоей головы так и сказал…
— А они поверили этим басням и отпустили тебя. И на прощание напомнили, что со мной нужно получше обращаться, а то всех подряд будут опускать, кто с вашей стороны приедет. Ага?
— Это не басни, капитан, — насупился Артур. — Ну не через час…
Но как только мои люди узнали бы, что со мной что-то случилось, все ваши три головы подбросили бы на блокпост — тут уже не до бабок…
— Видимо, соскучились мои хлопцы без меня. — Иван с хрустом потянулся. — Раньше-то они тебя не трогали — хотя пасли наверняка…
— Не соскучились — тут другое. — Артур вытащил из нагрудного кармана рубашки телеграфный бланк и протянул Ивану. — Вот, они просили передать…
Иван взял телеграмму скованными руками, недоуменно хмыкнул и пробежал глазами лаконичные строчки: «Умерла мать приезжай похороны 23» и подпись «тетя Даша». Перевернул листок — на обратной стороне отчетливая большая печать с орлом и стандартный оттиск с размашистой росписью: «Факт смерти гражданки Андреевой заверяю — военком п/п-к Караков».
Иван тупо покрутил головой — не поверил. Вновь прочитал, всматриваясь в каждую буковку. Пробормотал враз пересохшими губами:
— Какое… число какое — сегодня?
— Двадцать второе… Я вот что скажу, капитан… Ты хоть и враг, я тебе сочувствую. Прими соболезнования. То, что мы друг друга мочим, — это понятное дело. Но когда матери наши умирают — это горе, я знаю. Самое страшное горе…
Лицо Артура вдруг расплылось и утратило очертания — Иван хлюпнул носом и неловко полез окольцованными руками вытереть слезы. Артур начал что-то говорить, но он не слышал, потихоньку впадая в ступор. Мать — единственный человек в этом мире, который был ему близок и дорог. В последнее время он редко бывал дома — отчасти из-за специфики работы, отчасти из-за холостяцкой безалаберности. А может, еще и потому, что дома не нуждались в его помощи. Мать всегда отличалась железным здоровьем и даже после гибели отца легко управлялась с громоздким крестьянским хозяйством. В последний раз они виделись три года назад: Иван как раз попал в пору сенокоса и пришлось через «не хочу» помогать — куда денешься! Справились вдвоем, никого не приглашая, хотя накосить на три коровы — это вам не колбасу в буфете трескать. А под конец, когда скирдовали, мать заставила Ивана вскарабкаться наверх и за три часа в буквальном смысле загоняла навильником. Неделю потом отлеживался — все мышцы болели… Господи, да что ж такое стряслось, что заставило умереть такую жизнелюбивую и здоровую женщину, которой едва перевалило за полтинник? Несчастный случай? Или за эти три года она успела обзавестись каким-то не ведомым доселе недугом и все это время тихо угасала? А сыночек и не подозревал об этом — мотался себе по горам да в отпусках с девчатами развлекался…
— Да ты слушай, капитан! — толкнул его Артур. — Слушай чего говорю. Тебя ж касается!
Иван на краткий миг сосредоточился — лицо собеседника вновь обрело ясность, и стало понятно, о чем он говорит: половина суммы у них уже есть.
— В последний раз, когда разговаривали, они предлагали отдать половину за двоих своих сотрудников. Офицера, говорят, оставим пока, за него потом выплатим. Я, естественно, не согласился. Сейчас, думаю, можно по-другому раскинуть… В общем, я еду болтать с ними — добазаримся, чтобы, значит, тебя отпустить за полсуммы, а этих оставить. Я о тебе пекусь — потому как раньше тоже в спецах хаживал… Так что завтра вечерком, если все удачно ляжет, будешь уже…
— Какое сегодня? — перебил Иван, наморщив лоб и всматриваясь в телеграмму. — Число какое?
— Двадцать второе, — терпеливо повторил Артур. — День нашествия фашистских захватчиков… хотя тебе это по барабану…
— Поздно пришла, — сокрушенно пожал плечами Иван, кивая на телеграмму. — Че ж так поздно, а…
— Ну, сам знаешь — пришла в часть, пока уточнили твои координаты, пока переправили… Наоборот, очень даже оперативно сработали молодцы. Завтра, если все получится…
— Завтра никак не получается, — хрипло перебил Иван, уставясь пустым взглядом на телеграфный бланк. — Завтра уже хоронить будут — не успеваю…
— Ну что ж — такова судьба, капитан, — философски заметил Артур. — Печально, конечно… Однако ехать мне надо — хорош тут с тобой болтать. — Он поднялся с топчана и направился было к выходу.
— Вечером из Беслана борт летит. — Иван лихорадочно сверкнул глазами и вдруг, звякнув кандалами, неуклюже скакнул к Артуру, упал на колени, вцепился скованными руками в его щиколотку:
