Данил Корецкий - Допрос с пристрастием
Коломийцу внезапно стало страшно и захотелось нырнуть обратно в подъезд, отгородившись от подозрительного незнакомца стальной дверью, но он устыдился этого порыва.
— Вы что здесь делаете, молодой человек? — сурово спросил властный грузный мужчина, делая первый шаг к своей машине.
— Вас жду, Степан Васильевич, — буднично ответил тот. Этот ответ должен был успокоить мэра: бывало, в самых неожиданных местах ему пытались всучить всевозможные ходатайства и петиции… Но не успокоил: человек с рукой в пакете не был похож на просителя с очередной жалобой. Скорей на…
Коломиец нахмурил брови. Парень поднял руку, раздался тихий хлопок, сильный удар в грудь развернул Коломийца и отбросил на газон. Парень наклонился. Раздался второй хлопок. Водитель застыл в своей «Сонате», как будто превратился в камень. Хотя оружия он так и не видел, но понял, что происходит нечто ужасное, во что невозможно поверить.
Парень внимательно посмотрел в сторону машины, поднял руку с пакетом. Лицо у него было невыразительным, а оттого еще более страшным. Водитель нырнул под «торпеду». Еще одного хлопка он не услышал, зато услышал, как звякнули стекла, и постарался забиться глубже под сиденье, чтобы его вообще не было видно… Парень, отвязывая пакет, скрылся за углом. Там его ждал старенький мопед, который, как ни странно, завелся с первого раза. Парень оседлал его и неторопливо уехал.
Во дворе по-прежнему лил дождь. В окнах за занавесками мелькали чьи-то силуэты. Стекла в «Сонате» запотели, «дворники» исправно сгоняли воду. Тело мэра Придонска в неестественной позе лежало на газоне, и одежда насквозь промокла. Но ему уже было все равно.
* * *Катя уснула как всегда тихо и незаметно. А Лис поворочался, поворочался — и встал. Привычный к хроническому недосыпу и постоянным стрессам организм раньше двух ночи отключаться не желал. Лунные лучи освещали детский профиль Ребенка. Пухлые губы едва заметно улыбались. Небось заново переживает радость от сегодняшних покупок. Ведь она живет в совершенно ином мире, где «двойка» — повод для расстройства, а новое платье — праздник. Про расчлененные трупы, жестокие убийства и кровавые банды она ничего не знает. Лис провел ладонью по душистым шелковистым волосам, почти не касаясь, словно хотел уловить биотоки, проникнуть в ее мысли, увидеть ее сны… Но это не может сделать даже такой изощренный опер, как он. Стараясь не шуметь, он вышел из комнаты.
На вешалке, в специальном прозрачном чехле, красовалось платье ценой в три месячные зарплаты подполковника милиции. Прямо под ним, без коробки стояли диковинные туфли — с молнией на заднике и на высоченной «шпильке». Еще две зарплаты. Ребенок прекрасно знала, где продаются такие вещи, и явно понимала в них толк. Лис почему-то вспомнил Натаху которая радовалась просто новым сапогам к зиме. Но это было давно, в другое время…
Лис прошел в гостиную, подошел к широченному четырехстворчатому окну, оперся на подоконник. Несмотря на полночь, Магистральный проспект был полон машинами, но двухкамерный стеклопакет гасил уличные шумы. В Покровском сквере отблескивал золотом купол недавно построенного храма. За ним возвышались темные громады недостроенных двадцатиэтажных высоток, в которых квадратный метр стоил пять тысяч евро за стройвариант — голые бетонные стены и пыльный бетонный пол. Отделка с мебелью — еще столько же. Неужели заокеанские миллионеры, мистеры Твистеры, переедут сюда жить? Нет, обычные скромные тиходонцы. Хер его знает, где они взяли такие бабки! Уж не заработали точно. И налоги с них не заплатили — сто пудов. Раньше таких называли крупными экономическими преступниками, хищниками. Но теперь с них никто не спрашивает. Закона такого нет, говорят… Поэтому они уважаемые люди, которые ни от кого не скрываются, а наоборот — бравируют своим богатством…
Да, многое изменилось в городе и во всей стране. Вся жизнь изменилась. И преступная тоже. В отличие от «белых воротничков», для ночных волков законы по-прежнему имеются: для разбойников, грабителей, насильников и прочей нечисти. Вот сейчас выходят из кинотеатра веселые довольные люди, будут продолжать вечер — кто пойдет кофе выпить, кто коктейлями побалуется, кто на ужин… А уже рыщет по ночному Тиходонску симпатичный мужчина лет тридцати пяти, ищет в злачных местах девушку для знакомства — дело обычное, наверняка найдет… Только потом скоропалительной подруге придется ой как плохо… Два мотоциклиста поджидают водителей дорогих машин возле ресторанов Левобережья… Пока отбирали только деньги, часы и ценности, но войдут во вкус — начнут забирать машины, бить, калечить… Ну и «таксист», возможно, выйдет на охоту со своей удавочкой…
Лис вздохнул. Смотреть в окно расхотелось. Он прошел на кухню, вскипятил чайник, но пить не стал. Открыт холодильник, потрогал рукой бутылку «Тиходонской особой» — холодная… Если одну рюмку для хорошего сна, то ничего страшного. Только одной рюмкой, как всегда, не обошлось…
* * *Похороны Степана Васильевича Коломийца прошли торжественно, но нервозно. На улицах было много милиции, кладбище тщательно прочесал и оцепил прибывший из Тиходонска ОМОН. Полированный гроб тонул в море цветов. От венков на могиле было тесно. Провожали мэра в последний путь сотни полторы разнокалиберных придонских руководителей, родственники, товарищи и друзья. Ярко светило солнце. Прибывший из области вице-губернатор произнес прочувствованную речь, из которой следовало, что погибший был кристально честным человеком, прекрасным руководителем, несгибаемым борцом за процветание Придонска и счастье его жителей. Причину и обстоятельства «трагической гибели» мэра Пастряков обошел молчанием, хотя в конце туманно сказал, что виновные получат по заслугам, при этом почему-то огляделся по сторонам.
По правую руку от вице-губернатора стоял Николай Николаевич Спиридонов, он же вел траурную церемонию и вторым произнес прощальную речь. Опытные номенклатурщики тут же сделали далеко идущие выводы. И не ошиблись: только приехав, Пастряков отозвал заместителя мэра в сторону и объявил:
— В общем так, есть мнение тебя поставить. Потом поговорим подробно. Давай, руководи, исполняй обязанности.
Николай Николаевич испытывал двойственные чувства. С одной стороны, сбылась его давняя и затаенная мечта, а с другой — уж очень трагические обстоятельства этому способствовали. Ладно бы Коломийца отправили на пенсию, или он покинул бренную землю естественным путем. А так… Хотя никто ничего официально не сообщает, но каждому ясно — Степана Васильевича убили за отказ продать порт. И история эта не закончена! Недаром не приехал губернатор, недаром Пастряков распорядился принять невиданные меры безопасности, недаром он так напряжен и излучает волны страха… Да и голоса прибывших с ним чиновников заметно подрагивают, и уж конечно не от жалости к убитому мэру… Все боятся! А чего, спрашивается, им бояться? Это мэру Придонска надо бояться, это у него расстрельная должность!
На поминки Пастряков не остался. Расселся по машинам со своей свитой и укатил в Тиходонск. А и. о. мэра Спиридонов долго смотрел им вслед.
* * *Самый удобный столик бара «Сапфир» был зарезервирован давно и навсегда. Табличку «Reserved» с него никогда не убирали. Садиться сюда запрещалось, даже если свободных мест в баре не было. Случалось, перепившие гости или заезжие отморозки пытались нарушить это правило, но осторожно подошедший официант, деликатно склонившись, шептал что-то им на ухо — и они беспрекословно освобождали места, ждущие строго определенных людей.
Эти люди появлялись, когда хотели: утром, днем, вечером или ночью, — их всегда здесь ждали. С девушкой или другом, с деловым партнером, с гостем или знакомым. Всем обеспечивались сверхтеплый прием, исключительное внимание персонала и эксклюзивный сервис: вместо обычного кофе и коктейлей прямо за особый стол приносили любые блюда из гостиничных ресторанов, при необходимости могли привезти шашлыки с Левбердона, специально сваренных на Нижне-Гниловской раков, домашние соленья с Центрального рынка, или даже спасающий от жесточайшего похмелья хаш из Чалтыря, который, как известно, надо кушать в пять-шесть утра, не позже.
Иногда, чтобы «перетереть» очередной вопрос, они собирались все вместе — шесть членов правления. АОЗТ «Аксинья». Их исключительные права не ограничивались столом в престижном баре. Они распространялись вверх — на все двенадцать этажей гостиницы, расположенной над баром. А также вширь — на пристроенный ресторан, вместительную автостоянку, летнее кафе и кондитерскую, изготавливающую любимые тиходонцами пирожные. Все это хозяйство объединялось под вывеской акционерного общества закрытого типа «Аксинья».
Но полномочия членов правления не ограничивались «Аксиньей». Им вполне официально и на законных основаниях принадлежали магазины, кафе и рестораны, ночные клубы и сауны, игорные заведения, акции ведущих предприятий региона и многое другое. Они были вхожи в районные и городские администрации, их хорошо знали в налоговых инспекциях, в модельном агентстве «Престиж» и постоянно действующей комиссии по проведению конкурсов красоты, которые они спонсировали. Самоокупаемые глянцевые журналы регулярно писали о них хвалебные статьи (от 30 тысяч рублей) с цветными фотографиями (от 50 тысяч), а иногда даже с портретом на обложке (от 100 тысяч).
