Персидская гробница. Тигровая Луна. Ребе едет в отпуск - Джеймс Мэйо
Стедман и Гиттель тоже недоумевали, но молчали.
— Смотрите. Доктор Бен Ами приезжает к вам и ставит машину у вашего дома. Затем он понимает, что вас нет дома, так как свет не горит. Некоторые врачи не любят приходить к замужним женщинам, когда те одни, или же сами женщины этого не любят, или их мужья. Как бы то ни было, он решает пойти к другому пациенту. Но тот живет в соседнем квартале, а между двумя улицами есть аллея, поэтому он берет сумку и идет по аллее.
Ребе встал, подошел к окну и выглянул на аллею, которая тянулась между домами.
— Вечер был туманный, а потом, если помните, пошел дождь. Возможно, он использовал фонарик, чтобы освещать дорогу, и я полагаю, что на вашем подоконнике он обнаружил бомбу — с улицы ее не очень было видно.
— На этом подоконнике? На моем?
Ребе кивнул.
— Именно. Гиттель уверяла меня, что они охотились за вами, и она, похоже, права. Она говорила, что вы занимаете высокий пост в правительстве.
— Конечно, я была права, — самодовольно заметила Гиттель. — Зачем террористам старый торговец подержанными машинами? Я с самого начала говорила, что им нужен ты, Авнер. — А ребе она сказала: — Авнер занимает высокий пост. Там, в Тель-Авиве, до приезда сюда…
— Ша, Гиттель. Ты слишком много болтаешь, — оборвал ее Адуми. — Итак, вы думаете, бомба лежала на моем окне? И Бен Ами ее увидел?
— Я так полагаю. — Ребе наклонился назад так, что оказался на уровне подоконника. — Не знаю, что бы я сделал, если бы нашел бомбу, как доктор Бен Ами. Наверное, ужасно бы перепугался. Она ведь могла взорваться в любой момент. А что он мог сделать? Убежать прочь? Попытаться ее разрядить? Он не знал, как давно бомба там находилась и когда должна была взорваться. По-моему, он поступил разумно. Он вспомнил, как в газетах учили разряжать подобные устройства — сдвигать переключатель. Затем ему бы следовало вызвать полицию, приехали бы полицейские машины, прочесали квартал и перепугали вашу жену. Вместо этого он звонит вам, ведь он знал, что теракты — больше ваша забота, чем полиции. Он знал, что вы с этим разберетесь, позвонил вам и сказал, что хочет сообщить что-то важное.
Адуми кивнул.
— И что он вам сказал при встрече?
— Только то, что осмотрел жену и решил, что ей надо лечь на обследование.
— Но он звонил вам до осмотра.
— Ну, может, он уже тогда думал…
— Тогда бы он сказал, что хочет что-то с вами обсудить, а не сообщить.
— Вижу, куда вы клоните, — кивнул Адуми. — Он идет по аллее и видит бомбу, разряжает ее и звонит мне. Затем, вместо того, чтобы ждать моего прихода домой, идет к Мевамету. Почему бы и нет? Не стоять же ему на месте. Но если даже принять вашу версию о его драке с Меваметом, я все равно не понимаю, зачем ему снова заряжать бомбу. Вы сказали: чтобы свалить все на террористов, но зачем? Он мог сказать, что позвонил в дверь Мевамета и никто не открыл…
— Потому что там был Рой! — воскликнул ребе. — Когда он уходил от Мевамета, то встретил Роя. Смерть, очевидно, была случайной, но все же в результате насилия. Началось бы расследование, кто бы ему поверил? Он закрепился в Израиле, пользовался уважением и почетом, а если бы полиция начала копать, все пропало. Если ничего не предпринять, тело нашли бы на другой день, Рой бы заявил, что видел доктора выходящим из квартиры. Но потом он вспомнил о бомбе и решил разыграть теракт, так как знал, что террористы тут же возьмут на себя ответственность. И вообще, они же подложили бомбу! Так что он ее снова зарядил и положил на подоконник Мевамета.
— Но он подвергал риску Сару, — возразила Гиттель.
— Разве, мистер Адуми? — спросил ребе. — Описание бомбы в газете показывает, что она была ограниченного радиуса действия и силы.
— Это правда, — подтвердил Адуми. — Конечно, был шум от взрыва, но он дал ей снотворное. Она проснулась и снова заснула. Бедный мерзавец — не могу не жалеть его. — Он встал и принялся ходить по комнате, а трое собеседников молча следили за ним. — Возможно, с Абдулом мы не продвинулись, так как занимались Меваметом. Если бы мы изменили порядок допроса… — Он замолчал и повернулся к Стедману. — Мне… мне очень жаль. Иногда мы ошибаемся… понимаете… это все для блага государства…
— Понимаю, — кивнул Стедман. — Я на вас не в обиде.
— Спасибо. — Адуми робко улыбнулся. — И ваш сын действительно виноват во взрыве — тем, что был там. — Он неуверенно взглянул на гостей. — Ребе, хочу поблагодарить вас, и тебя, Гиттель, что привела их сюда… Я…
— Тебе следовало знать, Авнер, — огрызнулась она, — что сын такого человека, как мистер Стедман, не может быть замешан в теракты… Тем более он друг моего племянника.
— Мне… Мне следовало знать.
Она пристально посмотрела на него, потом на племянника и на его друга — оба улыбались.
— Мужчины! — фыркнула она, направляясь к двери. — Что, нам здесь сидеть весь вечер, а Мириам будет гадать, что случилось?
Ребе и Стедман послушно последовали за ней в машину.
Глава 50
— Они улетают в понедельник, — сообщил ребе. — Дэн говорит, что заедет завтра попрощаться.
— Но почему Рой не может закончить учебный год? — спросила Мириам.
В квартире они были одни: Гиттель ушла с Джонатаном в парк. Ребе пожал плечами и не сразу ответил, а сначала пошел к плите, налил себе чашку чая, вопросительно посмотрел на жену и налил еще одну. Потом обе чашки поставил на стол.
— Так будет лучше, я думаю, — сказал он лишь после того, как отхлебнул чай. — У парня с самого начала все шло не так, да еще этот ужасный случай. Не думаю, что ему удастся хорошо доучиться. К тому же существует опасность со стороны арабских друзей Абдула, ведь они не знают всей истории, а видят только, что Рой и Абдул уехали вместе, и теперь Рой свободен, а Абдул под следствием.
— А Дэн?
— В данной ситуации он не сможет уехать один.
— Но его книга?
— Так он вернется попозже. А может, у него уже достаточно материала, чтобы сесть и написать ее. — Он осушил чашку. — В конце следующей недели будет уже три месяца, как мы здесь. Надо подумать…
— О, но Гиттель сказала, что говорила с мадам Клопчук, и та не возражает, если мы побудем еще.
— Нет, я не имел в виду квартиру, — ответил
