Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников
— Верно! — ответил Муса. — Я ничего не имею против русских. Но он воевал против нас, против мирных чеченцев, натворил много бед! Ты пока ничего не натворил, ведь так? Наш брат жив?
— Кажется, жив. «Бруствер» окончательно пришёл в себя, его стошнило и теперь он тяжело дышал.
— Тогда мы не враги друг другу, — сказал Аллагов. — И ты можешь помочь нам. Ты можешь сказать нам где этот шайтан и уйти домой. А мы свершим справедливость во имя Всевышнего. Согласен?
— Какие гарантии, что я выйду отсюда живым?
— Моё честное слово.
— Этого мало. Я не могу тебе доверять? Минуту назад ты хотел меня убить.
Теперь паузу взял Муса.
— Признаю, — наконец сказал он, — это было поспешным решением, принятым инстинктивно, в ответ на стрельбу. На самом деле никто из нас этого не хотел. Мы не воюем против русских, теперь мы воюем вместе, не за клочок земли, не за конкретный город, мы воюем за то, чтобы духовные ценности, которые нам ниспосланы Всевышним, оставались там, где должны быть. Наша рота входит в состав батальона, в котором служат люди разных национальностей и веры. В батальоне нет деления ни по какому признаку. Всю свою жизнь я готовился к тому, что придёт пророк Иса — Иисус, алейхи салям, и я буду в его войске. Этому будут предшествовать определённые события — на земле испортится время и весь мир наполнится несправедливостью и злом, среди людей распространится беспорядок, не щадящий ни природу, ни людей, но до появления Иисуса, который возвестит приближение Судного дня, появится Имам Махди, и, когда он будет находиться в мечети, туда войдёт Иисус, они узнают друг друга и будут молиться вместе. Это ознаменует объединение мусульман и христиан в битве против общего врага, сатаны. И это будет войско Иисуса Христа…
— Опять пытаешься запудрить мне мозги? — спросил Штык.
— Послушай, Ислам это форма древнего христианства, впитавшая в себя лучшие традиции и наследие староверов. Христиане наши братья по вере, мы одно целое, которое начинает собираться вместе — Отец, Сын и Аллах — святой дух…
— Хочешь сказать, мы станем братьями? — недоверчиво спросил Шлыков.
— Мы и есть братья. Мы семья. Если мы мусульмане — мы должны мечтать оказаться в войске Исы, алейхи салям, если ты христианин — ты должен мечтать оказаться в войске Исы — Иисуса.
— Ты, правда, в это веришь?
— Да, клянусь Аллахом, Господом миров!
— Так как мы разрулим сложившуюся проблему? — спросил Штык.
— Мы уберём оружие. Ты можешь оставаться со своим сколько пожелаешь. Твой друг поможет тебя и мы спокойно всё решим. Скажешь, где русский на протезах и ты свободен.
— Не на протезах, — ехидно заметил Штык.
— Что ты хочешь сказать?
— Русский не на протезах, — повторил он снова. — Его протезы здесь!
— Это неважно. Ты же понял меня? После того, как ты покажешь где он, я заплачу тебе обещанные двести тысяч, согласен?
Шлыков не стал отвечать сразу.
— Чёрт с тобой, согласен! — купился он на предложение о деньгах. — Но при одном условии.
— Каком именно? — уточнил Аллагов.
— Договариваться будем на улице. Наверху. Уж очень здесь воняет.
— Хорошо, — без раздумий согласился Аллагов.
— И давайте без выкрутасов! — предупредил Шлыков.
— Чего? — не разобрал тот.
— Без фокусов!
Соглашаясь, Аллагов кивнул в темноту:
— Ждём на улице, — сказал он.
Чеченцы в свете ручных фонарей поспешили наверх, на двор. Запустив бензиновый двигатель, подвал снова наполнился тяжёлым ритмичным гулом, по проводам побежал электрический ток, который добравшись до вольфрамовых ламп, тускло осветил коридор. В сопровождении Суслова Шлыков и Заурбек поднялись на первый этаж. Дверь склада была настежь открыта и в проём бил свет фар и карманных фонарей. Шлыков, прикрываясь Заурбеком едва державшимся на ногах и пистолетом, приставленным в его бок, осторожно ступили наружу. Первым в проёме показался Заурбек. Он тяжело шагнул на линию огня, переступая с ноги на ногу, его руки по — прежнему были связаны. Левый глаз распух и не открывался, на виске запеклась тёмная кровь. За его спиной появился Шлыков. Василий глубоко втянул воздух ноздрями. После недавнего ливня он казался пьянящим. Перед складом в свете фар двух внедорожников стояли чеченцы, отражаясь в редких лужах на мокром асфальте. Над городом стояла тихая, прохладная звёздная ночь с иссиня чёрным небом, простирающимся дальше границ невидимого горизонта на десятки тысяч километров.
— Как обещал, вот деньги, — предъявил Аллагов пачку банкнот. — Поедете на этой тачке. Мы следом.
— Ваш Бек едет с нами, — требовательно заявил Штык.
— Заур, потерпи брат, — попросил Муса, — остаёшься с ними. Ваш водитель — Аслан, он безоружен, можете обыскать его, — предложил он Шлыкову.
— Ас, выходи, проверь водилу, — приказал Штык.
Суслов осторожно вышел, всё это время наблюдая из темноты, и как мог обыскал Аслана.
— Оружия нет, — сказал он.
— Деньги получишь на месте, как только увидим калеку, — продолжил Аллагов. — Там же мирно разойдёмся.
— Идёт! — согласился Штык. — Едем!
Обе машины тронулись с места почти одновременно. За окном плыла южная стена периметра, близость которой ощущалась в темноте мимо скользящими по железнодорожному пути вагонами грузового поезда. Вскоре показались ворота с единственным горящим на территории базы фонарём, освещающим проезд. Машины выехали за ворота и пошли одна за другой, увеличивая скорость. Аслан шёл первым, Иса — за ним. Иса знал, что делать. Он действовал в соответствии с полученной от Мусы инструкцией — не сближаться, чтобы не оказаться под прицельным
