Пролог. Смерти вопреки - Андреев Николай
– Ничего, нагонишь, – вымолвил Ордент. – Парни крепкие, здоровые, сил много.
– А там, что за обнаженный доходяга? – мужчина указал на Андрея. – Он даже на ногах не стоит.
– Мальчишку в лазарет, – проговорил надзиратель. – Приказ Грейсона. Хозяин купил его на Алане.
– Невольник, значит, – произнес Глен. – А чего же бедняга в таком плачевном виде?
– Позже расскажу, – Ярис хлопнул подчиненного по плечу. – На всякий случай удвой пост.
– Ты шутишь? – недоверчиво спросил маорец. – Пленник еще совсем ребенок. Подросток…
– Я тоже так поначалу думал, пока не узнал подробности, – возразил Ордент.
Подталкивая заключенных, охранники погнали колонну к дальнему тоннелю. Волков остался в помещении с двумя конвоирами. Помогать рабу мужчины не собирались. Опираясь рукой на стену, юноша поплелся к боковому ответвлению. Случилось то, о чем предупреждал Эссенс. Андрей из-за собственной глупости и горячности едва не простился с жизнью. На Алане землянину повезло. Однако судьба в очередной раз сделал крутой разворот и бросила Волкова на Маору. Шансы на освобождение неуклонно уменьшались. Здесь, среди сотен, тысяч каторжников Астин точно ученика не найдет. Чтобы уцелеть и выбраться на поверхность юноше придется немало постараться.
ГЛАВА 3
КАТОРЖНИКИ
В лазарете подросток провел одиннадцать дней. Условия содержания были довольно сносные. Андрею делали перевязки, давали лекарства и неплохо кормили. Правда, постельного белья на кровати не оказалось. Жесткий матрас, маленькая подушка и тонкое одеяло.
На соседних койках лежали осужденные, жертвы недавнего обвала. У троих переломы конечностей, у одного травма головы и сотрясение мозга, а у последнего разрыв селезенки и внутреннее кровотечение. Несчастный постоянно стонал и просил обезболивающее средство.
В хорошей клинике мужчину наверняка бы спасли, но тут никто не станет тратиться на операцию преступника. Расходный материал.
Владелец шахты экономил даже на воде. Лица и тела заключенных от въевшейся в кожу угольной пыли приобрели характерный черный оттенок. Белки глаз на таком фоне выглядели абсолютно неестественно.
На вторые сутки землянин проснулся от странной, звенящей тишины. Раненый каторжник почему-то молчал. Волков повернулся к осужденному и невольно замер. Рот преступника открыт, ноги вытянуты, рука свесилась вниз. Заключенный отмучался и отошел в мир иной. За совершенные злодеяния мужчина заплатил сполна. Юноша прочел молитву и позвал врача. Вскоре конвоиры унесли труп каторжника. Как только дверь за охранниками закрылась, Андрей негромко спросил:
– Его похоронят на Маоре или отвезут на родную планету? Семья ведь должна попрощаться…
– Похоронят, – язвительно вымолвил парень лет двадцати пяти. – Наивный человек. Нас всех похоронят на этой шахте.
– Перестань, Вейл, – вмешался осужденный с забинтованной ногой. – Я не намерен слушать твое нытье.
– Если я правильно понял, обряд погребения здесь не соблюдается, – проговорил подросток. – Но тогда куда надзиратели девают покойников? Мертвые тела при разложении ужасно пахнут.
– Под землей много укромных мест, – ответил преступник. – Они называют яму, куда сбрасывают трупы, отстойником. Люди – мусор, который после использования безжалостно уничтожается.
– Неужели близкие погибших никогда не интересовались их судьбой? – не унимался Волков.
– Сразу видно, что ты пленник, – горько усмехнулся заключенный. – Обществу наплевать на бандитов и грабителей. Для родственников мы умерли в тот момент, когда судья огласил свой вердикт.
– И потому местные власти приравняли каторжников к рабам, – догадался юноша.
– Официально данный факт не признается, но фактически – это так, – подтвердил мужчина. – Высылка на Маору для большинства преступников является смертным приговорам.
– А обычные невольники тут есть? – уточнил Андрей.
– Попадаются, – произнес заключенный. – Но у Грейсона пленников мало. За рабов надо платить, а денег у хозяина шахты негусто. Каторжники обходятся гораздо дешевле. У мерзавца хлопотный, но прибыльный бизнес.
Постепенно раны подростка заживали. Дыра над верхней губой затянулась, глубокие борозды на груди превратились в белые полосы, и лишь плечо продолжало ныть. Стервятник слишком сильно его разорвал. Кое-где врач наложил швы, но поврежденные ткани зарастали медленно.
В беседах с соседями Волков выяснил, что жесткой иерархии в лагере осужденных нет. Сюда в основном попадают опасные, закоренелые преступники. Почти у каждого за плечами несколько убийств. Борьба за власть в маленькой колонии неминуемо привела бы к новым жертвам. Заключенные старались сосуществовать мирно.
Хотя определенная доминирующая группа все же была. Ее возглавлял некий Стин Эктебан. На Алане он прославился серией дерзких налетов на банки и ювелирные магазины. Полиция три года не могла поймать негодяя. На счету подонка более двадцати человеческих жизней.
Невольники старались держаться обособленно от каторжников, но у них это не получалось. Осужденные постоянно притесняли пленников. Кто-то давал отпор мерзавцам, а кто-то беспрекословно подчинялся. В какой-то степени в шахте действовал звериный закон. Если не покажешь зубы, достойного места в стае не займешь.
Без сомнения, сказывалось и то, что в забое и преступники, и рабы трудились на равных. Послаблений не делалось никому. Роботы-наблюдатели непрерывно следили за заключенными.
Периодически в палате появлялся Ордент. Начальник охраны лично осматривал каторжников. По мнению Яриса медицинский персонал чересчур либеральничал с пациентами. Осужденные находились здесь на лечении, а не на отдыхе. Вейла надзиратель сразу отправил в лагерь. Повязка на голове не мешает добывать уголь. Ну, а приступы тошноты рано или поздно пройдут.
Точно так же маорец поступил и с Андреем. Юноша окреп, отъелся, отоспался. Пора и за работу. Конвоиры принесли Волкову грубые старые ботинки, наверняка снятые с покойника, и серую с черными вертикальными полосами робу. Клеймить невольника охранники не стали. В шахте подобная мера предосторожности ни к чему. Бежать пленникам некуда.
Покинув лазарет, Волков не спеша поплелся к центральному гроту. Чуть сзади двигались два надзирателя. В руках у маорцев электрические хлысты. В случае чего они тотчас применят оружие. Вскоре конвоиры приказали подростку повернуть направо. Еще метров триста и Андрей остановился перед массивными металлическими воротами. Охранники связались с дежурным, и преграда медленно отъехала в сторону.
– Иди вперед, – скомандовал высокий русоволосый надзиратель. – Прежде чем занять нары, дождись возвращения заключенных. Иначе будут серьезные неприятности. Мы в конфликты не вмешиваемся.
– А где размещаются невольники? – спросил юноша. – Мне говорили, что…
– Понятия не имею, – оборвал раба маорец. – Сам как-нибудь разберешься.
Легкий толчок в спину, и Волков вошел в достаточно просторное, плохо освещенное помещение. Грубо вырубленные стены, кочковатый пол, тусклые лампы под потолком. В крошечных нишах землянин заметил камеры наблюдения. Охрана ни на секунду не выпускала преступников из поля зрения. Слева от подростка стояли деревянные столы и длинные скамьи. Ну, а в дальнем углу располагались знакомые двухъярусные нары. Условия примерно те же, что и в аланских бараках. Неустроенность, грязь и полная антисанитария.
Ворота позади Андрея с глухим шорохом закрылись, тем самим, отрезав пленника от внешнего мира. Юноша неторопливо пересек грот и сел на жесткий настил крайних нар. Ему предстояло выдержать суровое испытание. Особых иллюзий на счет каторжников Волков не питал. Мерзавцев только могила исправит. Землянин для осужденных всего лишь жалкий мальчишка. Скабрезные шутки на борту космического челнока звучали неслучайно. Садистов и извращенцев среди заключенных хватает. Придется кого-то проучить.
Из помещения в разные стороны уходили три коридора. Часа через два из этих тоннелей показались люди. По внешнему виду они чем-то напоминали чертей. Черная одежда, черные руки, черное лицо. Ни электронных браслетов, ни стальных цепей на преступниках не было. Уставшие, сгорбленные каторжники еле брели. Тяжелый труд в забое изматывал осужденных. По подсчетам Андрея в лагере находилось сто сорок – сто пятьдесят человек. Цифра внушительная, если учесть, что у Грейсона не одна шахта.
