Кондотьер - Валерий Михайлович Гуминский
— Дерьмо кракена, — прошептал я беззвучно, поняв, с кем мы имеем дело.
До сих пор мне лично не приходилось сталкиваться с этими людьми, о которых ходили леденящие душу легенды по всей Сиверии. По иронии судьбы купец Игнат Сирота, являвшийся как бы выходцем из Халь-Фаюма о них должен знать, но вся информация хранилась в голове фрегат-капитана Фарли — вот такой парадокс. Орден низаритов — наемных убийц — очень вольготно чувствовал себя на огромных просторах, покрытых холмами, степями и пустынями. У наемников было несколько баз для подготовки бойцов, но отыскать их не составляло труда. Низариты особенно и не прятались. Золото любят все, особенно такие профессионалы, поэтому торные дорожки приводили к ним тех, кто хотел расправиться чужими руками со своими врагами. Низариты действовали по всей Сиверии, даже в Аксуме были наслышаны о них, хотя там хватало своих профессионалов тихих убийств. И вот теперь они появились здесь, в Дарсии. За виконта, кажется, взялись всерьез.
Наем стоит очень дорого, пиратам такое не потянуть, да и не пойдут низариты, уважающие свое дело, в обычные разбойники. Значит, им заплатили большие деньги, а на такое способен кто-то из высокородных. Увы, но эти ребята пришли за жизнью виконта, а попутно отберут ее у моих штурмовиков. Иллюзий я не питал. Ни Тюлень, ни Хитрец с Попугаем не смогут противостоять выучке наемников.
Дрожь, прокатившаяся по телу, свернулась в тугой комок где-то в самом низу живота. Нельзя показывать нерешительность и страх перед своими бойцами. Преодолев первые секунды растерянности, я стал жестами показывать цели, пока низариты осматривают палубу и свои жертвы. А их всего две — вахтенные «Соловья». Нас они пока не видят, а значит, нужно постараться разъединить эту троицу, навязать им свой бой. Наше преимущество — в неожиданности. Если парни управятся хотя бы с одним, будет легче.
Итак, цели я наметил. Попугай и Хитрец завяжут бой с одним из низаритов, который, скорее всего, будет обследовать полубак, чтобы убедиться в безопасности, а двоих я беру на себя вместе с Тюленем. Главное, чтобы вахтенные сообразили и подняли тревогу, потому как сверлила меня одна мыслишка, что пока мы будем встречать гостей, к виконту под шумок прокрадется еще парочка наемников. Хотя такое количество низаритов на одного человека — явный перебор. Обычно они парами ходят.
Все, хватит анализировать! Одна из черных фигур двинулась к корме, а остальные, как я и предполагал, крадучись, стараясь оставаться в тени надпалубных настроек, заскользили к капитанскому мостику, под которым находится каюта шкипера. Наверное, предполагали, что такому важному лицу как виконт Агосто, предоставили самое лучшее место.
Я своих штурмовиков научил передвигаться скользящим шагом, и Тюлень меня не подвел. Мы проскочили по правому борту почти незамеченными, но у одного низарита слух оказался не хуже, чем у моего напарника. Он резко обернулся и разглядел две фигуры. Здесь, ближе к капитанскому мостику, темнота была не столь плотной, и выхватить взглядом опасность наемнику не составило труда.
Время пошло на мгновения. Зная, что против смертельно быстрых низаритов у нас нет шансов, я сделал единственно верный ход. Вздернул правую руку и влепил пулю в грудь врага, прыгнувшего в нашу сторону подобно кузнечику. Впечатляюще, правда. Как будто на шее этого парня миниатюрный гравитон висит!
Выстрел разорвал тишину над Роканой. Наемника отбросило назад, и Тюлень, уже предупрежденный мною, взмахнул палашом, рассекая раненному врагу горло. В то же мгновение я роняю пистолет на палубу и фиксирую правой ладонью рукоять второго пистолета, уже вздернутого левой рукой в направлении следующего противника.
Бум!
Я точно видел, что задел ублюдка. Только он оказался куда проворнее пули, и получил ее не в грудь, а в плечо, ловко качнувшись в сторону за мгновение до выстрела.
— Поднимай тревогу! — крикнул я Тюленю, бросаясь следом за черной фигурой. На ходу сбросил плащ, иначе не догоню.
После двух выстрелов на «Соловье» кто-то из вахтенных вовсю трезвонил в рынду, поэтому Тюлень, паразит такой, кинулся не за мной, а на помощь к Попугаю и Хитрецу. А подстреленный мною низарит добежал до борта и перемахнул через него, уходя от погони. Только вода плеснула.
Черт с ним, не собираюсь я драться с опасным противником на чужом поле. Поспешил на корму, где в яростной схватке сошлись три человека. Один из них отбивался, а двое грамотно наседали с разных сторон, не мешая друг другу. Значит, кто-то из моих штурмовиков, к сожалению, проиграл свой бой.
Низарит, зажатый к бочкам, крепко связанным толстым канатом, чтобы не катались по палубе, умудрился спиной взлететь на них, и тут же ловким кульбитом через себя перепрыгнул через головы штурмовиков. Раздался свист клинка, а следом за ним — крик боли. Но это не Тюлень — его долговязую фигуру я различал в свете кормового фонаря. Низарит, расправившись с обоими его друзьями, стал наседать на парня, и тому оставалось только встать в глухую оборону, прижавшись к бочкам.
Но палуба уже содрогалась от топота ног. Слышался голос дона Ансело, распределявшего штурмовиков по заранее намеченным точкам. Подобную тактику при нападении врага мы отрабатывали каждый день, и сейчас ко мне спешили четверо бойцов вместе с Михелем.
Низарит понял, что против десятка вооруженных людей у него нет никаких шансов, и тоже провернул такой же фокус, как и его напарник. Вернее, попытался. Как только он повернулся ко мне спиной, намыливаясь сигануть через борт, ему под левую лопатку прилетел тяжелый нож. Клинок вошел по самую рукоять. Уж что-то, а кидать я смертоносные железки научился хорошо.
Покачнувшись, наемник рухнул на палубу, да еще умудрившись удариться головой о фальшборт. А ведь оставалось каких-то два шага до спасения.
Ко мне подлетел дон Ансело и тревожно воскликнул:
— Что происходит, командор?
— Нападение низаритов, — я быстро огляделся по сторонам; весь караван осветился огнями. Звуки тревоги разбудили всех, и теперь я был спокоен, что атака, если она намечалась, сорвана. — Нужно разбиться на тройки и проверить весь корабль сверху донизу. Вдруг кто-то затаился в трюме.
— Погоди, Игнат, — при свете фонаря, который держал один из штурмовиков, лицо дона Ансело вытянулось от изумления. — Ты сказал «низариты»? Откуда они здесь взялись? Это же невозможно!
— Пошли, посмотрим, — я кивнул в сторону лежащего навзничь наемника. — Одного удалось стреножить. Только не уверен, что тот жив. Подожди немного, сейчас спрошу… Тюлень!
— Здесь, командор! — парень подскочил ко мне. Его нешуточно трясло. Как-никак, первый серьезный бой, в котором удалось выжить. Честно говоря, я уже распрощался с ним.
— Ты не ранен?
— Не знаю, плечо побаливает. Наверное, все-таки зацепила меня эта летучая обезьяна, — скривился Тюлень.
— Что с Хитрецом и Попугаем? Ты их осмотрел?
— Попугай мертв. Ему глотку вскрыли. А Хитрец жив, успел подставить палаш, а то бы в грудину железо получил. Ему с левого бока кожу как капустный лист ножом стесало.
— Тащи его в кубрик, перевяжи, — приказал я. — Пусть потерпит. Попозже к нему господин лекарь подойдет. Думаю, не помрет до того времени.
— Не помрет, — подтвердил Тюлень. — Если Хитрец грязно ругается, поминая всуе речных обитателей Роканы, значит — будет жить.
— А он ругается? — поинтересовался дон Ансело.
— Сквозь зубы. Видимо, сильно ранило.
Тюлень побежал обратно к товарищу, а я вместе с Михелем и одним штурмовиком, подсвечивающим нам, подошли к мертвому низариту. Я вытащил нож из спины, вытер его об одежу и убрал в ножны. Дон Ансело рывком перевернул наемника лицом вверх и сдернул с лица черную ткань. И присвистнул.
— Халь-фаюмец, — сказал он. — Действительно, низарит. Брови выбриты, меч короткий с характерным
