Александр Тамоников - Горный блокпост
– А где Люлин?
– Иван?
Рядовой оглядел уже приличную толпу, собравшуюся возле полыхающего здания, пожал плечами:
– Не знаю, товарищ капитан! Был с нами в кубрике, а потом, ... потом я не видел его!
– Ищи! Найдешь, ко мне вместе с ним!
– Есть!
Солдат скрылся. Появился ротный, майор Фирсов, и замполит роты капитан Шуршилин. По их виду было заметно, что они тоже бежали к казарме, увидев дым. Майор обратился к Бекетову:
– Что случилось, Юра?
– Не знаю! Боец доложил, что пожар начался с отсека четвертого взвода!
Ротный повысил голос:
– Как это не знаешь? Ты же должен был быть в подразделении?
Бекетов огрызнулся:
– Пыл поубавь, Сергей! Вышел я, когда пожар начался. У бойцов Крабова спроси, отчего произошло возгорание. Это они первыми заметили огонь.
Фирсов процедил:
– Вышел он! А казарма, ...
Шуршилин отвел майора в сторону:
– Успокойся. Казарму поставим, главное люди целы и оружие вынесли!
– А кому за все это блядство отвечать?
– Вместе и ответим.
Подошли две пожарные машины полка внутренних войск. Солдаты быстро размотали рукава и начали поливать крышу, прекрасно осознавая всю тщетность своей работы. Через какое-то время деревянный остов казармы обрушится, обливай ты его или не обливай!
Бекетов смотрел на пылающее здание. Подбежал рядовой Скодорец:
– Товарищ капитан, нет нигде Люлина. Я везде смотрел. Он от казармы никуда уйти не мог!
Страшная мысль пронзила мозг взводного:
– Так, может, он в казарме и остался?
Рядовой побледнел:
– Да что вы! Он мог спокойно покинуть подразделение.
И тут Кристина вцепилась в руку капитана:
– Смотри на крышу, Юра!
Бекетов поднял взгляд и увидел своего пропавшего подчиненного. Тот стоял возле трубы старой газовой печи, с огнетушителем в руках, разбрызгивая вокруг себя совершенно бесполезную в сложившейся обстановке пену. Капитан оторвался от Кристины, рванулся к прапорщику, начальнику пожарной команды, вырвал у него мегафон, закричал:
– Люляй! Кидай огнетушитель и прыгай с крыши! Она вот-вот отвалится! Прыгай, приказываю!
Ефрейтор услышал голос командира, отбросил бесполезное средство пожаротушения и сделал шаг к кромке крыши, но тут кровля рухнула, подняв столб искр. Вместе с шифером вниз, в горящее пекло сорвался и Люлин. Толпа вскрикнула. Капитан принял решение мгновенно. Подставив себя под струю воды из пожарного рукава, бросился в полыхающее здание. Сзади услышал замполита:
– Куда, Бекетов? Там смерть!
И крик Кристины:
– Юра-а-а!
Больше капитан не слышал ничего, ворвавшись в помещение дневального. Стены горели, дым полностью закрывал видимость и перебивал дыхание. Но Бекетов знал, где может находиться его солдат, рядом с печью в бытовке. Как знал Юрий, что у него всего полминуты на то, чтобы вынести подчиненного. Поэтому он сразу рванулся вправо сквозь стену огня. Оказавшись в бытовке, капитан упал на пол, перекатился к стене, в которую и была вмонтирована давно не действующая печь. На втором обороте Юрий уперся в тело солдата. Чувствуя, что теряет силы, схватил тело и поднял его на руки. А затем рванул назад, к спасительному выходу, приказываю угасающему сознанию держаться. Держаться во что бы то ни стало.
Оборвав крик, как только Бекетов ворвался в пылающее здание, Кристина закрыла глаза ладошками. На нее никто не обращал внимания, застыв в ожидании скорой и скорее всего трагической развязки. Тишина нависла над толпой. И эту тишину не мог разорвать даже треск бурлящего огненным водоворотом пожара. Ее разорвал одновременный вздох облегчения десятков людей, смотрящих на пылающий вход. Разорвал тогда, когда из огня показалась фигура черного от копоти капитана, который медленно, шатаясь, нес на руках такое же закопченное тело ефрейтора. От этого вздоха открыла глаза Кристина. И тут же бросилась навстречу Бекетову. Но не успела добежать, поддержать. Капитан вдруг опустился на колени и упал, уткнувшись в траву газона, накрыв собой солдата. И она упала рядом с ним. Перевернула на спину, уткнувшись в грудь сквозь обильно проступившие слезы, умоляя офицера:
– Юра! Юрочка! Не умирай! Пожалуйста! Не умирай! Прошу тебя! Господи! Не дай ему уйти, ведь он только пришел!
И вновь:
– Юра! Юра! ...
Ее оторвали от Бекетова.
Дальнейшее она помнила плохо.
Санитарная машина, носилки, белые халаты. Какой-то мужчина над ней. Резкий удар нашатыря в нос. Офицеры, поднявшие ее с земли и усадившие на скамейку курилки, холодная вода. А в нескольких десятках метрах руины пожарища. Остов казармы рухнул почти сразу после того, как из нее вышел капитан Бекетов.
Очнулся Бекетов, когда за окном было темно, а в палате, в которой он находился, горел синий ночной свет. Очнулся и увидел сидевшую рядом Кристину. Их глаза встретились.
– Кристя, что с Люляем?
– Жив он, Юра, жив. Ожоги, правда, получил сильные, но врачи говорят, что для жизни не опасные. Ногу сломал, но это вообще ерунда. И, как ты, угарным газом отправился. Сейчас в соседней палате лежит. Юра, Юра!
Женщина вдруг заплакала, опустив голову. Бекетов дотянулся, погладил...
– Что ты, Кристина. Не плачь. Все же нормально!
– Да, нормально! Я чуть с ума не сошла, когда ты бросился в огонь! Почему ты обо мне не подумал?
– Ты была в безопасности, солдат же мог погибнуть, а я, дорогая, в ответе за него. Перед родителями в ответе!
– Да, да, конечно, прости, я спросила глупость! Но ты не сказал, голова болит?
– Болит!
– Вот! Начмед так и сказал: когда очнешься, головную боль надо будет снять. Лекарства оставил. Я сейчас дам тебе таблетки, только воды налью.
Кристина встала, взялась за графин. Руки ее дрожали. Горло графина отчетливо выбивало дробь о край стакана, пока она наливала воду. Подала таблетки и стакан. Юрий принял лекарство. Спросил:
– Сильно испугалась утром у казармы?
– Он еще спрашивает! Когда тебя увозили, я потеряла сознание. Нашатырем привели в чувство. Говорю же, чуть с ума не сошла!
Бекетов улыбнулся:
– Значит, полюбила!
Женщина вздохнула:
– Что ж теперь скрывать? Полюбила!
– А почему обреченно говоришь об этом? Словно не радость пришла к тебе, а беда!
– Не думала, что так вот все будет! Но ладно, ты молчи. Тебе нужен отдых.
Капитан возразил:
– По-моему, в отдыхе больше нуждаешься ты, я выспался! Кстати, сильно меня задело?
– Знаешь, ко всеобщему удивлению, нет! Спину обжгло немного, но ты сам, наверное, это чувствуешь, а так внешне ничего не повреждено. Отравление я не считаю! Просто удивительно. Даже волосы не обгорели, но ресницы опалило. Тебе невероятно повезло! Все, кто был возле пожара, думали, что не вернешься из огня!
– Ты в их числе?
– Да. Я тоже так думала. И у меня все разрывалось внутри. Я словно вдруг оказалась вне реальности. Огонь, дым, люди, крики, а потом ... тишина, как признание того, что тебя больше нет. Господи ... не хочу вспоминать!
– И не надо. Получается, пропал наш вечер.
Кристина присела на край кровати:
– Ну о чем ты думаешь? Разве об этом сейчас надо думать?
– А о чем? О пожаре? Он в прошлом, жить же следует настоящим. Я уже говорил об этом, а может, это ты говорила?
– Не помню. И ничего не пропало. Теперь у нас, Юра, если, конечно ты захочешь, все впереди.
Бекетов наигранно возмутился:
– Что значит, если я захочу? Ты на меня стрелки не переводи. Все от тебя зависит!
– Да нет, не от меня! У меня же дочь, Юра, вдруг тебе она придется не по душе? И зачем вешать на себя обузу? Но я пойму! Мне и немного счастья хватит. Осуждать не буду, если решишь бросить. Ведь вокруг столько хороших и одиноких женщин.
На этот раз Бекетов возмутился уже не на шутку:
– А ну прекрати пороть чушь! Ты мне эти мысли брось! За кого ты меня принимаешь? За самца, которому только и нужно, что поиметь самку? Я люблю тебя. Это значит, люблю такой, какая ты есть! С дочерью! Понятно? И чтобы больше я подобных базаров не слышал, ясно?
– Ясно, ясно, успокойся!
– И слезы вытри, не на похоронах!
– Хорошо. Я умоюсь.
– Умойся! И посмотри, пожалуйста, кто сегодня дежурит.
– Я и так знаю. Рая Крабова и начальник медслужбы полка с сестрой, но они следят за твоим солдатом.
– Жена Краба? Это хорошо.
– Почему?
– Ты умойся, умойся.
Кристина подчинилась. С полотенцем вернулась к кровати, переспросила:
– Так почему хорошо, что Рая дежурит?
– Да потому, что при ней мы спокойно слиняем отсюда. И ночь проведем на хате старшины. Он мне ключи от своей квартиры оставил.
– Что ты, Юра? Какой слиняем? Тебе лежать надо!
– И буду лежать, только в другой постели и с тобой! Или ты против?
– Я не против, теперь не против, но тебе нельзя.
– Можно! Я в порядке!
Женщина вздохнула:
– Даже если и так, то ночь-то, Юра, кончилась. Утро на дворе. Шестой час.
Бекетов удивился:
– Серьезно?
– Да. Посмотри на часы.
